Привычка следовать за матерью развивается и у ягнят. Иногда это приводит и к нежелательным последствиям. Профессор Реми Шовен, например, рассказывает, что ягненок, привыкший следовать везде за матерью, идет за ней и в том случае, если она отбилась от стада. И если мать внезапно погибает, ягненок остается недалеко от трупа (возле какого-нибудь камня или ствола дерева) и не отходит от него ни на шаг. Если ягненка увести с этого места, он все равно возвращается туда, даже когда труп совсем разложится. Позже этот ягненок отказывается ходить со стадом, не дает потомства. Овцеводы в Новой Зеландии в подобных случаях забивают ягненка, так как он никогда не сможет вести нормальный образ жизни. Однако при искусственном вскармливании новорожденных ягнят и других животных у них можно выработать условные рефлексы на кормление, кличку и на человека, кормящего их. В этом случае они будут следовать за человеком-кормильцем. Иначе говоря, запечатление сменяется новыми поведенческими реакциями, основанными на выработке условных рефлексов.
Запечатление у животных помогает людям воспитывать новорожденных животных, приучать их к себе, вырабатывать у них выгодные человеку привычки. У детенышей многих млекопитающих что-то вроде запечатления может развиться не только в первые дни, как это бывает у птенцов выводковых птиц, но и значительно позже. Этим и объясняется та легкость, с какой человеку удается позвать и увести за собой сидящего на улице сироту щенка или котенка, особенно голодного. Такой щенок сразу пойдет за вами, а стоит его покормить — и он ваш душой и телом. При воспитании щенка явление запечатления помогает человеку вырастить себе настоящего друга.
О том, что запечатление помогает молодым животным запоминать своих воспитателей на долгое время, можно видеть из примеров выращивания их приемными родителями. Известны случаи, когда кошки и собаки, движимые материнским инстинктом, нежно и трогательно воспитывали цыплят и утят. Привезенные из инкубатора цыплята и утята в силу способности к запечатлению, привязывались к своим четвероногим нянькам, грелись возле них и неотступно следовали за ними во время прогулок.
Известен и другой пример. Курица, лишившаяся цыплят, «усыновила» двух осиротевших котят. «Приемыши» нежно привязались к старой наседке и играли с ней, как играли бы со своей настоящей матерью. Отдохнуть и погреться котята лезли к наседке под крылья и лежали там, высунув наружу, свои усатые мордочки.
Иногда запечатление ведет к нарушению вековых традиций, обусловленных особенностями внешнего вида животных. Как-то под кряквой воспитывали птенца мускусной поганки. Он быстро привязался к приемной матери, и ее облик и вид других крякв воспринимал за свой родной. Когда птенец превратился во взрослого самца, он стал реагировать только на вид самок-крякв и ухаживал только за ними, а на птиц своего вида — поганок — не обращал никакого внимания. Кряквы же относились к такому ухажеру безразлично, иногда даже агрессивно и не допускали его к спариванию.
Из всего сказанного следует, что запечатление, развивающееся у животных при нормальных условиях их жизни, возле родных матерей, является полезным и нужным процессом. При заменах же матери оно ведет к отклонениям от обычного поведения, в одних случаях полезным для воспитания сирот, а иногда приводящим и к различным драматическим ситуациям. И все же это очень важная, связанная с зрительными впечатлениями поведенческая реакция, которую можно и нужно умело использовать в практической деятельности человека.
До сих пор помню свою первую встречу с полосатым бурундуком. Лет сорок тому назад я шел по лесной дороге, проложенной в вековой уральской тайге, из города Соликамска в деревню Селянка, в совхоз. В лесу было тихо. По сторонам неширокой дороги стеной стояли деревья — ели, сосны, кое-где попадались осины. И вдруг у самой дороги я заметил бурундука. Не успел шагнуть к нему, как полосатый зверек стрелой взмыл на дерево и как бы пропал. Но вот из-за ствола показалась его симпатичная мордочка с черными глазками-бусинками. Зверек явно рассматривал меня. Любопытство было взаимным. Затем бурундук перебрался на боковой сук, уселся поудобнее и внимательно посмотрел вниз, на переставшего шевелиться человека. Вся его поза как бы говорила: «Что такое? Кто ты такой?».
…На ветке сидит глухарь и клюет иглы лиственницы. Но вот внизу где-то треснул сучок и на поляну выбежала собака. Насторожившись, глухарь роняет ветку мягкой хвои. Вытянув голову, он с любопытством смотрит вниз на лающую собаку. «Что такое?» — как бы говорит поза птицы.
…В комнату, где хозяином чувствовал себя всеобщий любимец — кот, принесли щенка. Увидев незнакомца, кот настораживается, перестает бездельничать и, вскочив на край дивана или стул, начинает присматриваться и принюхиваться к пришельцу. Усы его оттопыриваются и шевелятся. Длинный пушистый хвост беспокойно виляет из стороны в сторону. Кажется, своей позой кот говорит в адрес собаки: «Что это такое?».
Все эти примеры подтверждают, что у животных есть так называемый врожденный ориентировочный, или исследовательский, рефлекс, который И. П. Павлов назвал «что такое?». В момент появления какого-либо нового раздражителя поведение животных подчинено проявлению только этого рефлекса, все другие безусловные и условные рефлексы в это время затормаживаются (подавляется даже такой сильный рефлекс, как пищевой). И это оправдывается его биологическим смыслом. Вызванный каким-либо изменением во внешней среде, исследовательский рефлекс заставляет животных настораживаться и узнавать, кто или что появилось в сфере его деятельности. Животное все внимание сосредоточивает на новом объекте или явлении: поворачивает в его сторону голову, а то и все туловище, рассматривает его, прислушивается, принюхивается. Если новый раздражитель находится далеко, животное осторожно приближается к нему, чтобы изучить его в непосредственной близости. Все это позволяет животному определить, кто появился на его территории — враг, добыча или безвредное существо, — и решить, что ему делать. Если бы у животного не было такой реакции, его жизни каждую минуту грозила бы опасность.
В реализации ориентировочного рефлекса большую роль играют все органы чувств и прежде всего те, которые мы называем дистантными анализаторами, — зрение, слух, обоняние. У птиц и зверей зрение первым помогает заметить все новое, необычное и вызывает реакцию настораживания, исследования. Такую реакцию можно назвать зрительно-ориентировочным рефлексом. В обиходе же поведенческие реакции животных, вызванные изучением всего нового, принято называть любопытством. Тут уж, действительно, любопытство — не порок, а весьма необходимая, жизненно важная реакция. Разве не ясно: не заметил опасности, не рассмотрел врага, не скрылся вовремя — погиб, стал добычей хищника, а прозевал — остался без обеда.
Где бы животные ни жили, они постоянно проявляют большой интерес ко всему новому, необычному, непривычному или впервые увиденному. Очень ярко проявляется зрительно-ориентировочная реакция у белок. Эти маленькие пушистые красавицы — само любопытство. Что бы ни появилось в лесу новое — они обязательно должны посмотреть, что это такое, особенно если это новое — человек с собакой. Не потому ли они сравнительно легко становятся добычей охотников?
Зрительно-ориентировочная реакция хорошо выражена и у многих других животных. Например, когда над равниной Серенгети в Африке стал летать выкрашенный под зебру самолет Гржимеков, он не только не испугал пасшихся жираф, но, наоборот, вызвал их пристальное внимание. Жирафы не убежали при виде низко летавшего над ними самолета, а лишь вытянули и без того длинные шеи, чтобы лучше рассмотреть огромную летающую «зебру».
В акклиматизационном заповеднике Аскания-Нова, расположенном на юге Украины, где я некоторое время изучал копытных животных, особенным любопытством отличались африканские антилопы-гну. Не успеешь подъехать на коне к пасущемуся стаду — бегут навстречу, мгновенно рассыпаются цепью, остановятся, смотрят, фыркают. Потом, как по команде, шарахнутся вдруг в сторону и отбегают всем стадом. Или, сделав широкий круг, снова остановятся и рассматривают.
Натуралист Ф. Моуэт изучал в канадской тундре жизнь и поведение волков. Однажды он полдня просидел у стереотрубы, наблюдая за логовом волков, и все напрасно — ни один зверь не показался. А когда ученый оглянулся, то увидел удобно расположившихся волков в каких-нибудь двадцати шагах от себя. По всему было видно, что они давно уже наблюдали за человеком и быть может даже провели несколько часов у него за спиной.
Отличаются доверчивостью и проявляют большое любопытство, большее, чем их родители, молодые животные, еще мало знакомые с превратностями судьбы и настоящей опасностью, плохо различающие друзей и врагов. Поэтому, например, лисята, волчата, бобрята, медвежата и другие малыши гораздо чаще попадают в беду, чем взрослые животные.
Чистое любопытство, без примеси страха перед людьми, можно и сейчас наблюдать у птиц и зверей, обитающих в Арктике и Антарктиде. Моржи, например, живущие на острове Вилькицкого, смело подплывают к судну, чтобы рассмотреть его поближе, и зачастую сопровождают спущенный катер к берегу и обратно.
Хищные животные часто и сами прибегают к тактике вызывания любопытства у своей добычи. Они инстинктивно используют проявление зрительно-ориентировочных рефлексов у своих жертв для подманивания их. Охотникам и натуралистам известно множество подобных примеров.
Лисица — большая мастерица на выдумки, когда ей нужно добыть пищу. И тут она, что называется, спекулирует на рефлексе «что такое?». Не раз наблюдали, как она обманывает птиц, притворяясь мертвой. Повалится на бок, откинет хвост, прикроет глаза и лежит, не шелохнувшись. Неподвижно лежащая на лесной поляне хищница, известная всем птицам своим коварством, — явление необычное. Ворон и сорок это особенно интересует. Чтобы получше рассмотреть лисицу, птицы приближаются к ней и нередко становятся добычей внезапно вскочившей хищницы.
К подобной тактике прибегают и обитающие в Северной Америке небольшие волки — койоты, напоминающие шакала, пушистого песца или лисицу. В канадских лесах возле озер, изобилующих дичью, койоты умудряются добывать себе молодых уток и гусей, подманивая их своим хвостом. Ляжет хитрый зверь в высокой траве на живот, поднимет хвост вверх и покачивает им из стороны в сторону, и кажется, будто бы ветер колышет траву. Увидев нечто необычное, утята внимательно присматриваются, а потом медленно направляются к тому месту. Ну а спрятавшемуся в ней хищнику того только и нужно. Как просто: лежи себе, помахивай хвостом, и пища сама чуть ли не в рот лезет. Не зря же в старых индийских сказках койот выступает в роли плута и обманщика.
Любопытство у животных часто сочетается с доверием к незнакомому предмету, животному или человеку. Обычно это бывает в районах, где птицы и звери еще не знакомы с людьми и громом выстрелов. Раньше люди пользовались доверием животных для охоты на них. Лет сто тому назад М. Н. Пржевальский во время путешествий по Азии охотился на горных гусей, используя их любопытство и незнание страха. Заметив пролетавшую низко стаю гусей, он ложился и начинал помахивать над головой фуражкой. И каждый раз привлекаемые незнакомым предметом гуси сворачивали со своего пути и налетали прямо на охотника.
Кое-где и сейчас можно наблюдать проявление у лесных птиц любопытства к действиям человека, приводящее их к гибели. Известен такой случай. Охотники никак не могли подойти к стае тетеревов. Заметив людей за триста метров, птицы взлетали. Тогда лесник взял ружье и стал выделывать странный танец. Он падал в снег, вертелся волчком, размахивал красным шарфом и в то же время двигался понемногу к птицам. И фокус удался. Вытянув шеи, тетерева с любопытством наблюдали необычное зрелище: «что такое?» — говорили их позы. Но тут раздался выстрел и стая взлетела, оставив на месте одного петуха.
Волки, лисицы, песцы, корсаки и многие другие звери обычно хорошо замечают различные предметы, чем-нибудь выделяющиеся на местности. Кустики, камни, кочки, бурьян, торчащие из-под снега палки и бревна — все это может служить укрытием для птиц, грызунов и других животных, которыми питаются хищники. Поэтому они и стараются приблизиться к таким предметам, рассмотреть, а то и обнюхать их в расчете на поживу. Охотники пользуются проявлением у зверей исследовательских рефлексов и устанавливают возле таких зрительных ориентиров капканы. Нередко и сами устраивают различные приманки для зверей: искусственные кустики, холмики, кучи камней, колья с укрепленными на них лоскутками материи, пучками сена или соломы, крыльями или перьями птиц, обрывками овчины или шкур разных зверей. Зайцев-русаков, например, привлекают возвышающиеся над снегом растения, пучки сена, соломы, бурьяна. Внимание соболя, куницы, горностая, ласки привлекают различные нарушения снежного покрова, особенно углубления в снегу, имитирующие норы. Зверьки обследуют такие искусственные норы, надеясь найти в них мелких грызунов. Проверяет их и лисица — активная истребительница грызунов.
Новое и незнакомое, однако, не только вызывает зрительно-ориентировочную реакцию у животных, но часто и пугает их. На этом также основаны некоторые способы охоты на зверей и птиц.