Охотники давно уже с успехом добывают волков и лисиц, обложив участок леса с находящимися там хищниками веревкой с цветными флажками. Звери видят развевающиеся на ветру флажки, боятся их и не выходят из лесной чащи, где загонщики пугают их и гонят на охотников с ружьями.
Почему же такая незначительная преграда — шнурок или кусочки материи — пугают сильных и неглупых зверей? Живя на воле, осваивая свою территорию — лес, степь, овраги и перелески, — волки и лисицы изучают местность и ее обитателей. Все, что они видели раньше, с чем встречались — не пугает их. В лучшем случае вызовет реакцию настораживания как проявление способности к анализу ситуации. Иное дело — незнакомые предметы и явления, особенно если они оказались на пути зверя да еще пахнут человеком. Тогда у него проявляется рефлекс «что такое?». Однако стремление познакомиться с незнакомым предметом, врожденное любопытство вступает в противоречие с врожденной осторожностью. И в минуты опасности последняя обычно побеждает. Животное уходит от всего, что незнакомо ему и таит в себе возможную опасность или гибель.
Специалисты при выяснении особенностей поведения животных изучают также и проявление исследовательских, ориентировочных рефлексов у них. Интересные опыты в этом плане проводил известный зоолог и ветеринарный врач, директор зоопарка во Франкфурте-на-Майне, профессор Б. Гржимек. Он заказал пластиковые надувные манекены зверей — львов, носорогов и слонов — в натуральную величину и поехал с ними в Африку. Там он выставил своих искусственных зверей на обозрение их диким родственникам и наблюдал за их реакциями и поведением. Опыты Б. Гржимека показали, что львы, обладающие отличным зрением и прекрасным, во много раз лучшим, чем у человека, обонянием, легко поддаются обману и принимают игрушку за своего сородича. Выходит, что они гораздо больше доверяют зрению, чем обонянию. Даже то, что от манекена пахло лишь пластиком и газами, которыми он надут, не затушевало у них зрительно-ориентировочного рефлекса. Также реагировали на надувные игрушки носороги и слоны.
Любому хорошо знакомому с природой человеку известно, что не все животные одинаково реагируют на незнакомые предметы и явления. Одни из них, увидев незнакомый объект или услышав чужие шаги и голоса, сразу же прячутся или обращаются в бегство, другие, например лисицы, пытаются в таких случаях выяснить, что же появилось в зоне их действия, на их территории. Отсюда и сложилось мнение, что животные способны различать и дифференцировать обстановку, звуки, запахи, вид других животных и людей. Это помогает им лучше ориентироваться во внешней среде, вырабатывать самые различные условные рефлексы на каждый из раздражителей и в зависимости от обстановки какой-нибудь один из них пускать в ход, а другие — задерживать, затормаживать. Особенно важна эта способность к дифференцировке раздражителей в жизни диких животных, постоянно окруженных опасностями.
Молоденькая птичка в самом начале своей самостоятельной жизни уже инстинктивно остерегается любого животного, любой другой птички. Но если бы она стала спасаться бегством от каждого появившегося в ее поле зрения животного, от любого шороха и крика (а в лесу их сотни, тысячи), трудно было бы ей жить на свете. Ни отдохнуть, ни поесть, ни поспать не удалось бы бедной птичке. Вот тут то ее и выручают условные рефлексы, помогающие отличать опасного зверя от неопасного, хищную птицу от безобидной. Помогает ей и то, что многие условные рефлексы на определенные звуки и «опасности», в действительности безобидные, скоро исчезают у нее как ненужные. Происходит их угасание, торможение, чем и достигается более совершенная приспособленность животного к окружающим условиям. А это, в свою очередь, свидетельствует о том, что у высокоорганизованных животных уже имеются примитивные способности к анализу и синтезу окружающих процессов и явлений как основа зачатков рассудочной деятельности.
Устраивая гнезда, птицы тщательно маскируют их и ревностно оберегают от чужого взгляда. Ведь кругом так много врагов — того и гляди обнаружат гнездо и ограбят. Поэтому у большинства птиц и скорлупа яиц имеет различную пигментную окраску — настоящий камуфляж!
После вылупления птенцов скорлупа в гнезде — лишняя обуза. Она и мешает, и голеньких слепых птенцов может поранить. К тому же ярко-белая, блестящая внутренняя поверхность скорлупы очень хорошо заметна с далекого расстояния и может привлечь внимание чужих глаз. Отлучись птица с гнезда — враги сразу заметят его и уничтожат птенцов. Положение спасает выработавшаяся у птиц инстинктивная повадка — сразу же убирать скорлупу и уносить ее подальше от гнезда.
У зябликов выклевывание птенцов происходит в конце второй недели насиживания. В этот день самка уже с утра ведет себя беспокойно: встает с гнезда, прислушивается к тому, что происходит в яйце. А когда в скорлупе яйца появляется трещина и начинает вылупляться птенец, птица внимательно следит за его действиями. Однажды видели, что птенец сидел еще в одной половинке скорлупы, а самка уже схватила в клюв отвалившуюся половинку и полетела ее выбрасывать. Причем она не бросила ее где попало, улетела с ней в густой кустарник и там спрятала. К ее возвращению птенец уже освободился и от второй части скорлупы, и самка отнесла и ее туда же. Затем она поместила птенца между оставшимися яйцами и снова села согревать их. Так очищают гнездо от скорлупы яиц многие мелкие певчие птицы.
Чайки относят скорлупки яиц подальше от гнезда лишь тогда, когда у гнезда находится один из родителей.
Наиболее рационально решили проблему освобождения гнезда от яичной скорлупы поползни. У них самка просто поедает скорлупу. Двойная выгода: и гнездо не покидает, и минеральную подкормку получает. Если отдельные кусочки скорлупы оказываются слишком крупными для маленькой птички, она предварительно разбивает их о твердые стенки дупла.
Но в природе также нет правил без исключения. У выводковых птиц (например, у тетерки и других птиц из семейства куриных) птенцы первые часы обсыхают под наседкой. Затем мать уводит их из гнезда, оставив в нем лишь половинки скорлупок яиц.
Птица-полуночник козодой поступает иначе. После того, как птенцы из яиц выклюнулись, самка не относит скорлупу далеко, а лишь отодвигает ее за пределы гнезда. Если скорлупу спрятать, то козодои, вернувшиеся с кормом, будут беспомощно метаться над местом, где лежат незаметные в ночном сумраке птенцы. Оказывается, светлые половинки скорлупы яиц нужны им для того, чтобы находить свое гнездо ночью. Светлые с пестринками яйца служат козодоям зрительными ориентирами и во время насиживания. После отлучек с гнезда птицы легко находят его в ночной темноте. Днем козодои гнезда не покидают.
Когда в гнезде появляются птенцы, у птиц происходит своеобразная перестройка всего организма, а также поведения родителей. В действие приводятся иные формы проявления инстинкта заботы о потомстве. Главное в это время — добыча пищи и кормление детенышей. Ключевыми, или сигнальными, раздражителями для них теперь являются раскрытый рот птенцов с ярко окрашенными краями. Он и побуждает родителей летать за пищей и кормить ею птенцов.
Орнитологи вынули однажды из гнезда пеночки ее птенцов, а вместо них посадили туда птенца зяблика. Когда пеночка прилетела с кормом, то увидела, как навстречу ей, пронзительно крича и открывая красный рот, тянется крупный птенец. Пеночка испугалась, но все же издали поспешно сунула ему в рот насекомых и, тревожно вскрикнув, отскочила в сторону. Затем она снова полетела за кормом, а когда вернулась, — повторилась та же картина. Пеночка видела, что перед ней чужой птенец, более того, она явно пугалась его, и тем не менее могучий инстинкт выкармливания заставлял ее совершать привычные действия: ловить насекомых, приносить и кормить ими птенца.
Материнский инстинкт выкармливания птенцов сильно проявляется и у дроздов. Известен случай, когда птенцы семьи дроздов были подменены четырьмя лягушатами. Чтобы лягушата не удрали из гнезда, им связали задние лапки. Затем небольшими соломинками раскрыли рты. Увидев таких странных «птенцов», дроздиха после длительных колебаний положила принесенный корм в раскрытый рот одного из лягушат. Увидев, что он не проглотил его (мешали соломенные распорки), она переложила корм в рот другому птенцу, а потом и следующим. Озадаченная отказом «птенцов» глотать корм, дроздиха потопталась возле гнезда, а затем распушилась, взгромоздилась на гнездо и стала согревать холодных подкидышей. Совсем по-иному повел себя прилетевший самец. Он не только отказался кормить лягушат, но стал сталкивать с гнезда самку. Семейный разлад продолжался до тех пор, пока люди не забрали лягушат и не вернули в гнездо дроздят. Характерно, что другие птицы, которым подкладывали лягушат, встречали их весьма неприязненно и старались выбросить их из гнезда. Даже голубь, соглашавшийся насиживать чернильницу, яростно выталкивал лягушонка, ударяя его крыльями и клювом. Здесь раскрытые рты «птенцов» не срабатывали.
И все же довольно часты случаи, когда птицы принимают на себя заботу о воспитании животных, совсем не похожих на их детей. В Дрездене посетители зоопарка одно лето наблюдали весьма необычное зрелище. В течение нескольких недель к бассейну прилетала маленькая птичка кардинал с червяком в клюве. Она садилась на бортик над водой и к ней тотчас подплывали золотые рыбки, раскрывали рты и птичка кормила их. Рыбки так привыкли к этому, что постоянно плавали у поверхности воды в ожидании угощения. В проявлении у птички материнской заботы о водных жителях, очевидно, сыграл роль такой ключевой раздражитель, как раскрытый рот рыбок — безусловный сигнал для птиц, побуждающий их кормить птенцов. У птички же своих детей не было, вероятно, ее гнездо было кем-то разорено.
В числе средств общения животных есть особый язык жестов, поз, мимики, и даже — «язык хвоста». Все эти движения называют визуальными, или оптическими, сигналами, воспринимающимися с помощью глаз. Они помогают животным передавать членам семьи, соседям или врагам сигналы тревоги, страха, угрозы, миролюбия и многие другие.
У животных, ведущих стадный образ жизни или на время собирающихся в стаи, вожака и рядовых членов можно определить по их поведению, внешнему облику, манере держать себя. У волков, например, для вожака характерны спокойный взгляд, уверенная посадка головы и ушей. У подчиненных же вожаку волков уши несколько отведены назад, брови сдвинуты кзади, а голова слегка опущена. По различной постановке ушей можно узнать, когда волк спокоен, когда угрожает и готовится к атаке, приглашает поиграть.
Особенно много «говорит» волчьей стае положение хвоста. Обычно у волков он свободно опущен и чуть отведен кзади. Когда волк ест и наблюдает, хвост у него слегка отведен от задних ног. Встревоженный волк хвост подбирает, а ставший в угрожающую позу — приподнимает его несколько выше горизонтальной линии туловища. При выражении превосходства, скажем, после победы в драке или после отступления противника, хвост у волка бывает приподнят кверху «свечкой». Испуганный волк, отступающий от врага с позором, поджимает хвост книзу или даже подбирает его между ногами. Рядовым членам волчьей стаи не положено появляться перед вожаком с приподнятым вверх хвостом. Расценив это как вызов, вожак может тотчас же накинуться на ослушника и даже вынести ему смертный приговор. Так что большинству волков выгоднее жить с поджатым хвостом. Точно такие же выражения мимики, игры ушами и проявления «языка хвоста» отмечаются и у домашних собак.
О настроении тигров и других представителей семейства кошачьих можно узнать по усам, ушам, хвосту и глазам. Когда тигр в мирном настроении, усы у него свисают вниз. Если же усы начинают топорщиться, уши прижиматься к голове, а кончик хвоста судорожно подергиваться, значит тигр чем-то недоволен, не в настроении. У рассерженного, свирепеющего тигра глаза начинают косить, губы, щеки и кожа на лбу сморщиваются, усы становятся дыбом. Когда тигр рычит, он наполовину раскрывает пасть и отводит уши назад.
На знаменитой площадке молодняка в Московском зоопарке зверята быстро находят общий язык — язык игр — и умеют определять, кто из них находится в хорошем или плохом настроении, хочет или не хочет играть.
Вот волчонок наскакивает на лисичку, но той уже надоела игра: она прижала уши и скосила глаза в сторону приставшего волчонка. И тот сразу оставляет ее в покое и ищет себе другое занятие: ведь прижатые уши и скошенные глаза лисицы означают, что она начинает злиться. В переводе на человеческий язык это означало бы: «Отстань, а то стукну»…
Слоны выражают свои чувства движениями головы, хобота и ушей, которые прекрасно понимают другие слоны, наблюдающие за своими собратьями. Когда слон спокоен, его хобот опущен книзу и свободно качается из стороны в сторону. Тревога — и слон отводит уши и слегка приподнимает хобот, не закручивая его. Рассерженный слон поднимает голову, растопыривает уши, поднимает хобот и загибает кверху его кончик.
У морских чаек в период размножения большая стая разбивается на отдельные группы по 40–50 особей. Некоторые ученые называют такие группы «клубами». У каждого клуба — своя территория и свои законы, охраняющие порядок и обеспечивающие создание семей, выращивание и воспитание потомства. Границы территории каждой семьи чаек также священны и неприкосновенны. Если на территорию семьи залетел чужой самец, хозяин участка предупредительно машет крыльями, а потом щиплет травку, демонстрируя, что здесь живет и кормится именно он. Обычно этого вполне достаточно, чтобы пришелец, увидевший такие многозначительные ритуальные сигналы, немедленно покинул чужой участок.
Закон стаи у морских чаек привел и к выработке у них правил поведения младших, покорности их старшим. Осуществляется это опять-таки при помощи визуальных сигналов. Птенец у чаек в присутствии старших не имеет права вытягивать шею и поднимать вверх голову. Поза птенца с втянутой головой — выражение покорности и символизирует порядок в семье. Но тут существует и другой закон: если чайка держит шею втянутой, а голову опущенной — ни одна другая чайка не имеет права напасть на нее. Птица в позе покорности может даже пройти по чужой территории, и ее никто не тронет. Но стоит птице вытянуть шею — и тут же на нее нападет вся стая.
Особые безусловные визуальные сигналы выработались у животных для регуляции поведения во время стычек, дуэлей и драк. Чтобы спасти свою жизнь, побежденному нужно признать свое поражение и своевременно заявить о своей капитуляции. Когда-то на войне выбрасывали белый флаг, что означало: «сдаюсь!». У животных флагов нет, их заменяет особое ритуальное поведение, которое, как белый флаг, показывает врагу, что побежденный капитулирует и сдается на милость победителя.
У каждого вида животных свои правила капитуляции, свои «белые флаги». Одни, признав свое положение, спасаются бегством, другие, хотя и не убегают, но вполне ясно показывают, что не имеют желания продолжать поединок. Самец чайки в таком случае поворачивает голову от своего противника на 180° или зарывается клювом в нагрудное оперение. Петух, потерпев поражение, обычна покидает поле боя, обращаясь в позорное бегство. Ну, а если соперники находятся в одной клетке, откуда не убежишь и не спрячешься, — бой продолжается до тех пор, пока один не заклюет другого.
Особые правила поведения для побежденных и победителей выработались и у хищников. У них побежденный подставляет победителю наиболее уязвимую часть своего тела и всецело отдает себя в его власть. Происходит это по разному.
…Большая собака накинулась на выскочившую из-под ворот маленькую дворняжку. Та было гавкнула, но, завидев, с кем имеет дело, сразу капитулировала: упала на спину, выставив светлый мягкий живот. Собака подошла, понюхала, царапнула рядом землю, отвернулась и пошла дальше. Сильный слабого не бьет, да еще лежачего.
Ожесточенные поединки бывают у волков. Два тела сливаются в один серый, кружащийся клубок. Рычание, брызги крови, клочья шерсти! Более сильный мертвой хваткой за горло решает исход поединка.
Бывает и иной финал. Волк, признавший себя побежденным, останавливается, отворачивает голову в сторону и подставляет победителю незащищенную шею и наиболее уязвимое место — горло. Победителю стоит только рвануть клыками и перервать у него яремные вены. Но этого не происходит. Конрад Лоренц, наблюдавший такие сражения у волков, говорит, что если побежденный принял позу подчинения, — он в безопасности. Победителю, видно, хотелось бы напасть на сдавшегося врага, но правила волчьих дуэлей не велят ему так поступать. Постояв немного, победитель удаляется, даровав жизнь побежденному. Называть это великодушием, подобным человеческому, нельзя. Здесь действует врожденный рефлекс, управляющий поведением более сильного. Поза побежденного как бы автоматически накладывает тормоза на него, сдерживая его агрессивность. Такое правило — запрещение нападать — действует лишь до тех пор, пока побежденный стоит в позе покорности. Если же он пытается убежать, победитель вновь набрасывается на него, и ему снова приходится застыть в первоначальном положении. Только это и спасает его от гибели. Отказ от капитуляции поведет к продолжению кровавой битвы, которая может закончиться гибелью побежденного.
Наличие таких «сдерживателей» у сражающихся волков, по словам К. Лоренца, развилось в процессе эволюции и является необходимым условием для всех сильных животных. В противном случае волки давно истребили бы друг друга и их род закончил бы свое существование. Подобные сдерживатели существуют и у многих других зверей и птиц.
Сохранение жизни побежденному имеет большое биологическое значение. Оставшись жить, он в дальнейшем сможет побеждать других, завоюет право на территорию, самку, оставит потомство. В конечном итоге от бескровавого исхода дуэлей будет в выигрыше биологический вид.
Знание правил дуэли и порядка капитуляции у животных, подчеркивает натуралист В. Дрешер, очень важно для людей, которые содержат животных в клетках. Находясь в одной клетке, самцы одного и того же вида животных нередко дерутся. По правилам дуэлей побежденный должен убегать. Так делают крысы, хомяки, обезьяны и некоторые другие животные. Но если они находятся в тесной клетке, без дополнительных убежищ, бежать им некуда. И тогда драки у них продолжаются до тех пор, пока один не истребит другого. Особенно часты такие случаи при дальних перевозках животных в клетках.
У жителя американских лесов — скунса можно наблюдать проявление особой угрожающей позы, своего рода врожденной защитной реакции, которая выражается в том, что при встрече с врагами он сердито топает ногами, как бы предупреждая о том, что себя в обиду не даст. В том случае, если враг не уходит, скунс поворачивается к нему задом, поднимает пушистый хвост и распускает его — дает сигнал, что сейчас будет произведен «скунсовый выстрел», при котором из особых прианальных желез выбрызгивается чрезвычайно вонючая и ядовитая жидкость, действия которой не выносит ни один зверь. Если животное, встретившее скунса, знакомо с этими сигналами, то оно при виде его останавливается или скорее уходит — иначе быть ему обстрелянным. Даже медведи, встретив на лесной тропинке этого небольшого, весом в три килограмма, зверька, предупредительно уступают ему дорогу.
У многих птиц и зверей визуальными сигналами служат их окраска и рисунок. У самок оленей вокруг хвоста есть участки с белой или желтоватой шерстью. Такие белые пятна — «зеркальца» — помогают оленятам издали узнавать мать и следовать за ней даже в сумраке густого леса. Подобные «зеркальца» есть и у самок ланей и косуль.
Белые участки кожи над веками есть у самцов обезьян гамадрилов. Когда вожак резко приподнимает брови, участки становятся заметными издалека и это служит визуальным сигналом для «нарушителей порядка».
Беседуя с кем-либо, смотрят в глаза. Так принято в современном человеческом обществе. Прямой, открытый взгляд у человека считается выражением доброжелательства и дружеского внимания. И наоборот, если человек не смотрит собеседнику в глаза, это может означать или дурные намерения, неискренность, нечестность, страх перед собеседником, или, в лучшем случае, невоспитанность.
В противоположность этому у птиц и млекопитающих взгляд в пространство — норма, а пристальный взгляд расценивается как проявление страха или угрозы. Этологи объясняют это особенностями зрения животных.
Особенности сетчатки глаз человека позволяют ему видеть предметы резкими, четкими. Центральный участок сетчатки глаз человека дает отчетливое изображение, а периферический — расплывчатое, поэтому человек все время переводит глаза с одной точки на другую, фиксируя по очереди на каждой из них центральную часть сетчатки (центральную ямку). При рассматривании деталей на больших предметах человек должен сфокусировать на них взгляд. У большинства же млекопитающих функции центрального и периферического участков сетчатки не разграничены так резко: первый из них дает менее четкое изображение, а второй — более четкое. Этим и объясняется, почему животные реже, чем человек, сосредоточивают взгляд на одной точке. Собака, например, прогуливаясь с хозяином, очень редко смотрит на него прямо — она прекрасно видит его периферическим зрением.
Если же животное остановит взгляд на чем-то, это означает либо страх, либо определенные намерения, как правило, не сулящие ничего хорошего объекту его внимания.
Животные, ведущие стадный образ жизни, где господствует система иерархии и подчинения, знают силу взгляда вожака. У собакоголовых обезьян павианов-гамадрилов, например, вожак далеко не всегда прибегает к применению силы. Достаточно ему строго взглянуть на драчунов или ослушников, и те сразу успокоятся. Вот он заметил, что молодой самец пялит глаза на его самок. Непорядок! Вожак остановился, взглянул на нахала, сердито авкнул, и тот сразу скрылся. То же самое отмечается у горилл и макак-резусов.
Американский зоолог Д. Шаллер почти два года провел в Африке, изучая повадки горных горилл — самых крупных человекообразных обезьян. Как выяснилось, пристальный, упорный взгляд у горилл является своеобразной формой угрозы. И наоборот, отведение взгляда в сторону выражает у них доброжелательность. Более того, чтобы показать друг другу свои добрые намерения, гориллы трясут головой — это равносильно у них отведению взгляда и выражению миролюбия. Д. Шаллер, общаясь с гориллами, часто прибегал к этому приему и за многие месяцы, проведенные им среди горилл, ни одна из них не нападала на него. Наблюдая за гориллами с некоторого расстояния, ученый старался также не глядеть на них слишком долго и время от времени отворачивался, чтобы не беспокоить животных. Обезьяны считали угрозой даже наведенный на них длительное время бинокль или фотоаппарат, поэтому Д. Шаллер пользовался ими лишь изредка.
Общаясь с животными, люди должны учитывать, что собаки и другие звери расценивают долгий и прямой взгляд, обращенный на них, как признак самых дурных намерений. В связи с этим К. Лоренц в своей книге «Человек находит друга» дает читателям совет: «Тот, кто хочет завоевать доверие робкой кошки, нервной собаки или им подобных, должен взять за правило никогда не устремлять на них пристального взгляда голодного льва. Смотреть нужно мимо, так, чтобы ваши глаза останавливались на них как бы случайно и лишь на самое короткое время».