Я прошёл с ними из типографии в душную редакционную комнату с картами на всех стенах.
— Это уже на что-то похоже, — сказал рыжебородый, довольно потирая руки. — Подходящее место. А теперь, сэр, позвольте вам представить брата Пичи Карнехана — это он, и брата Дэниела Дрэвота — это я, а что касается рода наших занятий, то чем меньше об этом будет сказано, тем лучше, потому что кем мы только не были в своё время. Матросами и солдатами, наборщиками и корректорами, фотографами, уличными проповедниками, — и даже корреспондентами «Глухомани», когда мы думали, что газете они нужны. Карнехан трезв как стёклышко, я тоже. Проверьте нас и убедитесь сами, чтобы потом уже не мешать мне рассказывать. Мы возьмем у вас по сигаре, и вы посмотрите, как мы прикуриваем.
Я проследил за испытанием. Оба оказались совершенно трезвыми, и я выдал каждому по порции тёплого виски с содовой.
— Вот и славно, — сказал бровеносный Карнехан, утирая усы. — Теперь, Дэн, давай я скажу. Мы обошли всю Индию — по большей части, пешим ходом. Мы были механиками, машинистами, мелкими подрядчиками и всё такое, и вот мы решили, что Индия для таких как мы слишком мала.
Наша редакция уж точно была для них слишком мала. Они расселись на большом столе, борода Дрэвота заняла половину комнаты, плечи Карнехана — другую половину.
— Из этой страны даже наполовину не извлекают того, что она может дать, — продолжил Карнехан, — потому что те, которые ей управляют, не дают до неё дотронуться. Всё своё трижды бесценное время они только и делают, что управляют, — и стоит тебе лопату в землю воткнуть, киркой по камню ударить, нефть поискать или ещё чего-нибудь такого, как всё правительство тут же не принимается вопить: «Оставьте в покое эту страну! Не мешайте нам управлять!» И вот мы оставляем её в покое, какая она ни есть, и уходим в другое место, где человека никто не держит за шиворот и где он в полном праве взять то, что ему причитается. Мы цену себе знаем и не боимся ничего на свете, кроме выпивки, а насчёт выпивки мы прописали в нашем уговоре. По таковой причине мы уходим, чтобы стать королями.
— Полноправными королями, — пробурчал Дрэвот.
— Да-да, конечно, — сказал я. — Вы долго бродили по солнцепёку, да и ночь выдалась жаркая. Вам лучше с этой мыслью переспать, а завтра утром придёте снова.
— Ни выпивка, ни солнце тут ни при чём, — сказал Дрэвот. — Мы уже полгода засыпаем и просыпаемся с этой мыслью, и нам ещё надо бы порыться в книгах и атласах, — но мы уже решили, что во всём мире есть единственное место, где два сильных человека ещё могут создать свой Сар-ра-вакх. Это место называется Кафиристан. По моим расчётам, оно где-то в правом верхнем углу Афганистана, не больше трёхсот миль от Пешавара. Тамошние язычники поклоняются тридцати двум идолам, а мы станем тридцать третьим и тридцать четвёртым. Это чрезвычайно гористая страна, женщины в таких местах очень красивые.
— Но против этого мы всё предусмотрели в уговоре, — вмешался Карнехан. — «Ни к Женщинам, ни к Выпивке», — помнишь, Дэн?
— Вот и всё, что нам известно, — кроме того что там никто не бывал, и что они всё время дерутся — а где дерутся, там человек всегда может стать королём, если умеет учить воевать. Мы дойдем до тех мест и скажем какому-нибудь местному королю: «Хочешь победить своих врагов?», и покажем ему, как муштровать солдат, а уж это мы умеем лучше всего. А потом мы свергнем этого короля, завладеем его прес-столом и учредим свою дин-настию.
— Вы и на пятьдесят миль от Границы не отойдёте, как вас изрубят на куски, — сказал я. — Чтобы туда попасть, нужно пересечь весь Афганистан. Там сплошные горы, ледники и обрывы, где ещё не проходил ни один англичанин. Живут там одни жестокие дикари, так что даже если вы дотуда дойдёте, всё равно у вас ничего не выйдет.
— Вот это другой разговор, — сказал Карнехан. — Можете считать, что мы слегка свихнулись, нам это нипочём. Мы к вам пришли, чтобы разузнать об этой стране: почитать, что о ней пишут в книгах, и посмотреть карты. Обзывайте нас какими угодно дураками, но дайте порыться в ваших книгах, вот чего мы хотим, — и он повернулся к книжным шкафам.
— Вы это что, серьёзно? — спросил я.
— Отчасти, — мягко ответил Дрэвот. — И самую подробную карту, какая только есть, пусть даже на месте Кафиристана там сплошное белое пятно; и все книги, какие только найдутся. Мы хоть и не слишком образованные, но читать умеем.
Я достал большую мелкомасштабную (тридцать две мили в дюйме) карту Индии и две карты Пограничной провинции масштабом покрупнее, снял с полки том «ИНД — КАФ» энциклопедии «Британника», и мои гости накинулись на них.
— Вот, глядите! — сказал Дрэвот, ведя пальцем по карте. — До Джагдалака мы с Пичи дорогу знаем. Мы там были с армией Робертса. От Джагдалака нужно сворачивать направо, через Лагман. Потом по горам… так, четырнадцать тысяч футов… пятнадцать тысяч… да, будет не жарко, но судя по карте, это не так уж далеко.
Я передал ему «Истоки Окса» Вуда. Карнехан сосредоточенно изучал «Британнику».
— «Народ смешанного происхождения», — задумчиво повторил Дрэвот. — Нам бы узнать, как называются их племёна. Чем больше племён, тем больше они дерутся и тем лучше для нас. От Джагдалака до Ашанга. Так-так!..
— Все сведения об этой стране до крайности обрывочные и ненадёжные, — предупредил я. — Никто ничего толком не знает. Вот доклад Объединённого института. Почитайте, что пишет Беллью.
— Плевать на Беллью! — сказал Карнехан. — Дэн, смотри, здесь написано, что этот поганый языческий сброд числит себя в родстве с нами — с англичанами!
Я курил, а они погрузились в Рэверти, Вуда, карты и «Британнику».
— Вам незачем нас ждать, — деликатно сказал Дрэвот. — Время уже к четырём. Если хотите, идите спать, — мы уйдём до шести утра и ничего с собой не прихватим. Не сидите здесь из-за нас. Мы просто два безвредных безумца; приходите лучше завтра вечером в караван-серай, попрощаться.
— Два дурака, вот вы кто, — ответил я. — Вас не пропустят через Границу или изрубят, как только вы ступите на землю Афганистана. Может, вам нужны деньги или рекомендации здесь, в Индии? На следующей неделе я попробую найти вам работу.
— Спасибо, не надо, — сказал Дрэвот. — На следующей неделе мы и так будем трудиться в поте лица. Быть королём не так просто, как кажется со стороны. А когда мы наведём в своём королевстве порядок, то дадим вам знать, чтобы вы приехали и помогли нам управлять.
— Как, по-вашему, могли бы двое сумасшедших заключить такой Уговор? — с затаённой гордостью спросил Карнехан, протягивая мне замусоленный полулист почтовой бумаги, на котором было написано следующее (я тут же переписал себе этот диковинный текст):
— Последний пункт можно было и не писать, — сказал Карнехан, покраснев от смущения, — но так уж заведено. Вы знаете, что из себя представляют бродяги, — а мы бродяги, Дэн, покуда не ушли из Индии, — так вот, разве б мы подписали такой уговор, если бы это было не всерьез? Отказаться от двух вещей, ради которых только и стоит жить!
— Вам недолго осталось радоваться жизни, если вы пуститесь в эту дурацкую авантюру, — сказал я. — Смотрите не подожгите редакцию, и чтобы к девяти часам вас здесь не было.
И я оставил их копаться в картах и делать выписки на оборотной стороне своего «уговора».
— Завтра непременно приходите в серай, — сказали они на прощанье.
Кумхарсенский караван-серай — огромный отстойник человечества квадратной формы, куда стекаются с севера караваны лошадей и верблюдов. Здесь вы встретите все народы Средней Азии и большинство народов собственно индийских. Здесь Балх и Бухара встречаются с Бенгалом и Бомбеем — и пытаются друг друга надуть. В кумхарсенском серае вы можете купить пони и бирюзу, персидских кошек и перемётные сумы, курдючных овец и мускус — и совершенно бесплатно получить множество диковинных впечатлений. Ближе к вечеру я отправился посмотреть, собираются ли мои приятели сдержать слово или же валяются там пьяные.
Навстречу мне шествовал облачённый в тряпьё и лохмотья дервиш, сосредоточенно крутивший в руках детский бумажный волчок. За ним, согнувшись под тяжестью коробки с глиняными игрушками, шёл его слуга. Они нагружали двух верблюдов, а обитатели серая глазели на них, то и дело разражаясь визгливым смехом.
— Этот дервиш сумасшедший, — сказал мне торговец лошадьми. — Он едет в Кабул продавать игрушки эмиру. Ему или воздадут почести, или отрежут голову. Он явился сюда ещё утром и до сих пор беснуется.
— Б-бесноватых хранит Аллах, — запинаясь, произнес широкоскулый узбек на ломаном хинди. — Они предрекают б-будущее.
— Лучше бы они вовремя предрекли, что шинвари распотрошат мой караван в двух шагах от Прохода! — проворчал юсуфзай — агент-сопроводитель раджпутского торгового дома, чьи товары перешли в руки других таких же грабителей прямо возле Границы и над несчастьями которого потешался весь базар. — Ойе, дервиш, откуда ты пришёл и куда идёшь? — Ойе, дервиш, откуда ты пришёл и куда идёшь?
— Из Рума я иду, — выкрикнул дервиш, вращая свой волчок, — из Рума, подгоняемый дыханием сотни заморских демонов! О воры, грабители и лжецы! Благословение Пир Хана простирается даже на псов, свиней и клятвопреступников! Кто отвезет хранимого Аллахом на Север, продавать эмиру амулеты, которые никогда не прекращают движение? Верблюды не сотрут кожу! сыновья не заболеют! жёны сохранят верность! — дожидаясь тех, кто возьмёт меня в свой караван! Кто мне поможет отшлёпать царя русов золотым шлёпанцем с серебряным каблуком? Покровительство Пир Хана пребудет на его помощниках! — и он, растянув полы халата, пошёл выписывать пируэты между рядами привязанных лошадей.
— Через двадцать дней, о хазрат, выходит караван из Пешавара в Кабул, — сказал торговец-юсуфзай. — Мои верблюды пойдут с ним. Иди и ты — и принеси нам удачу!
— Я иду прямо сейчас! — выкрикнул дервиш. — Я выхожу, и завтра мои крылатые верблюды будут уже в Пешаваре! Хо! Хазар-Мир-Хан, выводи верблюдов, — крикнул он слуге, — но прежде дай мне взобраться на моего.
Он вскочил на спину своего животного, опустившегося перед ним на колени, и повернувшись ко мне, завопил:
— А ты, сахиб, пройдись немного с нами по дороге, и я продам тебе заклятие — амулет, который сделает тебя королём Кафиристана!
Тут глаза мои отверзлись и на меня снизошло озарение; я покинул серай и шёл вслед за верблюдами, пока мы не достигли проезжего тракта; там дервиш остановился.
— Что вы на это скажете? — спросил он по-английски. — Карнехан не умеет болтать на их наречии, так что пришлось ему стать моим слугой. Из него вышел недурной слуга! Ну как, не зря я четырнадцать лет бродил по этой стране? Ловко я с ними поговорил? В Пешаваре мы пристанем к каравану и дойдём до Джагдалака, а потом, может быть, нам повезёт обменять верблюдов на ослов и двинуться на Кафиристан. Волчки для эмира, боже всемогущий! Суньте руку под вьюки и пощупайте, что там лежит.
Я нащупал приклад от винтовки Мартини, потом ещё и ещё.
— Двадцать штук, — спокойно сказал Дрэвот. — Двадцать винтовок с патронами, запрятанные под волчками и глиняными куклами.