И вот Солнце появилось, кроваво-красное и огромное. Оно поднималось выше, свет менялся, и через полчаса на небе сиял привычный желто-золотой диск.
Он не изменился за все прошедшие годы.
И было бы безумием думать иначе. Семь миллионов лет — если это ничто для Земли, то что могло произойти с Солнцем? Более двух тысяч тысяч тысяч раз оно поднималось на небо, с тех пор, как я последний раз видел его восход. Две тысячи тысяч тысяч дней. Прошло множество лет, но я не мог отметить никаких изменений.
Вселенная движется медленно. Одна только жизнь непродолжительна, одна только жизнь меняется легко. Восемь коротких миллионов лет. Восемь дней жизни Земли — и раса умирает. После нее останутся машины. Но и они умрут, даже если и не понимают этого. Так я считал. Возможно, я что-то изменил. Я расскажу вам об этом. Позже.
Когда Солнце поднялось высоко, я осмотрел небо и землю с высоты в пятьдесят этажей. Я хотел отправиться к границе города.
Машины давно выровняли поверхность пустыни. Вдалеке широкая серая линия пересекала землю с запада на восток. Я видел, что она слабо сверкает под лучами Солнца, — это была дорога для наземных машин. Но на ней не было движения.
Я увидел воздушный корабль, летевший с востока. Он двигался с легкостью, сопровождаемый звуком, напоминающим детский плач; и он увеличивался на глазах, словно раздувающийся шар. Корабль оказался просто огромным, когда сел на большую посадочную площадку в городе. Затем я услышал лязг и ворчание машин, разгружавших доставленные материалы. Одни машины заказывали материалы. Другие поставляли их из соседних городов. Грузовые машины доставляли материалы сюда.
Сан-Фриско и Джексвилль были двумя городами в Северной Америке, где еще обитали люди. Но машины работали и во всех других городах, потому что не могли остановиться. Никто не отдавал им такого приказа.
Затем высоко над городом, над его центральной частью появились три небольших розовых сферы. Как и у грузового корабля, у них не было заметно двигателя. В небе же, подобно черной звезде в голубом небе, внезапно возникла маленькая луна. Три сферы встретили ее высоко в воздухе. Затем они вместе опустились в центр города, где я их уже не мог видеть.
Это был грузовой транспорт с Венеры. Я уверен, что еще один, только прилетевший с Марса, я видел ночью.
Я пошел прочь, надеясь обнаружить что-нибудь вроде летающего такси. Но ничего похожего найти так и не смог. Я обыскал верхние уровни, где видел брошенные воздушные корабли, но они либо оказывались слишком большими для меня, либо у них просто не было приборов управления.
Наступил полдень, и я снова поел. Еда была все так же хороша.
Мне стало казаться, что этот город засыпан прахом человеческих надежд. Надежд не одной-единственной расы, белой, желтой или черной, но надежд всего человечества. Я хотел покинуть этот город. Однако я боялся ехать по наземной дороге на такси — я слишком хорошо понимал, что оно подпитывается от некоего источника энергии в городе и наверняка остановится через несколько миль.
Было уже далеко за полдень, когда я обнаружил маленький ангар возле одной из стен пустого города. В нем находились три корабля. Поиски же я начал с нижних уровней секции для людей. Здесь были рестораны, магазины и театры. Я вошел в одно здание, и в этот миг зазвучала легкая музыка, и на экране передо мной появился цвет.
Это опять была триумфальная песня возмужавшей расы, только сопровождавшаяся изображением и светом. Песнь расы, которая шла вперед в течение пяти миллионов лет, пока ее путь не оборвался, а сама она не остановилась и не умерла. И города ее тоже умерли — но не остановились. Я поспешил уйти оттуда — и песня, которая не звучала триста тысяч лет, умерла за моей спиной.
Но все-таки я нашел ангар. Это явно было частное владение. Три воздушных корабля. Один был, должно быть, пятидесяти футов в длину и пятнадцати в диаметре. Это была яхта, космическая яхта, возможно. Другой — также пятидесяти футов в длину и пяти в диаметре. Это был, наверное, воздушный корабль для всей семьи. И наконец, третий был небольшим аппаратом, менее десяти футов длиной и двух в диаметре. Очевидно, я должен был использовать его.
Корабль был снабжен перископическим устройством, дававшим мне возможность глядеть как назад, так и по направлению движения. Из окна можно было смотреть вниз. И отдельный аппарат управлял картой на экране — холодном ровном стекле. На карте крестик отмечал мое положение.
Я потратил полчаса, чтобы разобраться в устройстве машины. Ее создатели были людьми, обладавшими познаниями пяти миллионов лет развития науки и превосходными машинами своего времени. Я ведь хорошо знаю принципы механики и правила работы различных механизмов. Но здесь не было проводов, только бледные лучи, которые пульсировали так легко, что их пульсацию трудно было заметить. Они сияли так в течение трехсот тысяч лет. А возможно, и больше.
Я сел в машину, шесть лучей безостановочно замерцали вокруг, и дрожь пробежала по моему телу В этот момент я понял, что машина построена на принципах нейтрализации гравитации. Я надеялся только на то, что уже работал с похожими пространственными полями, вроде того, что открыл перед катастрофой.
Но за прошедшие миллионы лет люди построили совершенные и бессмертные машины. Вес моего тела включил механизмы корабля, и они приготовились к работе. Затем искусственная гравитация, равная земной, охватила меня.
Машина была готова. Она была полностью заправлена и автоматически оснащена всем необходимым. Эти машины — они ведь были почти живыми существами. Робот-механик осматривал их, снабжал необходимым, ремонтировал, когда это было нужно. Если же этого не делалось, как я понял позднее, они автоматически отправлялись в службу обмена и заменялись на точно такие же машины.
Корабль спокойно ждал старта. Управление было простым, очевидным. Рычаг, находившийся слева, при движении вперед направлял машину по курсу, а при движении назад — в обратную сторону. Справа был укреплен горизонтальный, вращающийся стержень. Если вы поворачивали его налево, корабль шел налево, если направо — то направо. Поднимите его — и поднимется корабль, опустите — опустится и он.
Я легко коснулся рычага, и пол ушел вниз. Я передвинул другой, и корабль быстро двинулся через раскрывшиеся ворота. Движение машины было плавным, не чувствовалось даже воздушных колебаний. На приборной доске появилось изображение моей позиции, но я не мог его расшифровать. Карта же не двигалась, как я надеялся до этого. Но все же я начал путешествие на запад.
Я почти не чувствовал ускорения этой замечательной машины. Поверхность просто внезапно ушла вниз, и в один момент город исчез. Карта теперь быстро двигалась, и я понял, что улетаю на юго-восток. Я повернул слегка севернее и сверился с компасом. Затем окончательно скорректировал курс, и корабль полетел вперед.
Я настолько заинтересовался картой и компасом, что был почти испуган резким звонком, после которого помимо моей воли машина поднялась и повернула к северу. Оказывается, на моем пути была гора, я ее не заметил, но корабль отреагировал.
Я также обнаружил кое-что, первоначально меня не заинтересовавшее, — две маленькие ручки, управлявшие картой. Я стал вращать одну из них, раздалось звяканье, и ход машины изменился. В один момент скорость упала, и корабль лег на новый курс. Я пытался повернуть его направо, но приборы управления не реагировали.
Все дело было в карте. Она следовала за курсом или курс следовал за ней — все равно. Я сдвинул карту, и машина взяла контроль за полетом на себя. Здесь была маленькая кнопка, я нажал ее, но не знаю — когда. В конце концов я справился с управлением, но только когда мы остановились в семи дюймах от земли среди руин огромного города — Сакраменто, скорее всего.
Я разобрался с настройкой карты, установил курс на Сан-Фриско, и корабль опять полетел. Он развернулся среди масс разрушенного камня, нацелился и двинулся вперед — похожая на пулю, самоконтролирующаяся стрела.
Корабль не опустился на землю, когда достиг Сан-Фриско. Просто раздался гул, и зазвучала легкая музыка. Дважды. Затем он остановился. Я ждал и осматривался кругом.
Здесь были люди. Я впервые видел людей этого времени. Это были маленькие человечки, растерянные, гномоподобные, с огромными непропорциональными головами. Но они не вызывали отвращения.
Меня поразили их глаза. Они были громадны, и когда человечки смотрели на меня, в них чувствовалась сила, но сила слишком глубоко спящая и даже не пытающаяся проснуться.
Я перешел на ручное управление и приземлился. Но как только я вышел, корабль поднялся и улетел. Здесь, оказывается, существовала система автоматической парковки. Корабль прибыл в общественный ангар, недалеко, где его обслужили и припарковали. Существовала и система заказа кораблей — я мог позвонить и вызвать его.
Собравшиеся вокруг меня человечки стали переговариваться друг с другом. (Их речь напоминала пение.) К ним неторопливо подходили все новые и новые люди. Мужчины и женщины, но я не заметил ни стариков, ни слишком молодых. Позже я узнал, что с молодыми здесь обращались с особой осторожностью, следили за каждым их шагом и охраняли от любых опасностей.
Но на это были свои веские причины. Люди будущего жили потрясающе долго. Некоторые проживали более трех тысяч лет. Затем просто умирали. Они не становились при этом стариками, и никто не знал, почему их настигает смерть. Сердце останавливалось, мозг переставал работать — и все заканчивалось. А дети появлялись в будущем очень редко, и поэтому с ними обращались так осторожно. В городе в течение месяца рождался один ребенок на сто тысяч жителей. Человеческая раса постепенно становилась стерильной.
Говорил ли я вам, что люди в будущем были страшно одиноки? Их одиночество было безнадежным. Видите ли, прежде чем человечество достигло зрелости, оно уничтожило все формы жизни, мешавшие ему. Болезнетворные бактерии. Вредных насекомых. Затем вообще всех насекомых и, наконец, хищных животных.
Равновесие в природе нарушилось настолько, что она просто умерла. Произошло то же, что и с машинами. Люди запустили их — и уже не могли выключить. Люди начали уничтожать жизнь — и уже не смогли остановиться. Сначала они уничтожили сорняки всех сортов, затем множество форм безобидных растений. Затем травоядных: оленей, антилоп, кроликов и лошадей. Те стали угрозой, так как пытались пастись на создаваемых машинами посадках зерновых для людей. Люди ведь тогда еще питались натуральными продуктами.
Вы понимаете меня. Все вышло из-под контроля. И в конце концов люди убили даже обитателей моря — скорее, из самообороны. Без наземных существ, питавшихся с ними, морские твари размножились без предела. Но вот пришло время, когда синтетическая пища заменила натуральную. Воздух подвергся очищению от всякой жизни примерно через два с половиной миллиона лет после нашего времени. От всякой, даже микроскопической жизни.
После этого и воды Земли были очищены. Так пришел конец жизни в океанах. Исчезли микроорганизмы, которые жили за-счет бактериальных форм, и мелкие рыбы, питавшиеся микроорганизмами, и рыбы побольше, что пожирали мелких, и огромные рыбы, поедавшие больших, — вся цепочка была уничтожена. Моря стали безжизненными в течение одного поколения. Это прибавило тысячу пятьсот лет жизни людям. Исчезли даже морские растения.
И вот на всей Земле отныне существовал только человек и живые организмы, которым он покровительствовал, — декоративные растения и один вид домашних животных, живших теперь почти столько же, сколько их хозяева. Собаки. Они были замечательными животными. Человек достиг своей зрелости, и теперь его друг-животное, друг, что сопровождал его тысячи тысячелетий до ваших дней и моих и продолжал сопровождать четыре тысячи тысячелетий до дней расцвета человечества, стал разумным.
В древнем музее — в чудесном месте, где среди прочего сохранялись и тела величайших представителей человеческой расы, рождавшихся и умиравших на протяжении пяти с половиной миллионов лет, — в этом музее, теперь пустынном, я увидел чучело одного из таких псов. Его череп был почти так же велик, как и мой. Люди будущего создали простейшие наземные машины, которыми собаки могли управлять, и проводили гонки, в которых участвовали эти разумные псы.
Так человечество достигло зрелости. Этот период продолжался целый миллион лет. В течение этого времени человек настолько ушел вперед, что собаки перестали быть его друзьями. Все меньше и меньше в них нуждались. Но когда миллион лет прошел и род человеческий стал клониться к упадку, собаки уже исчезли. Они вымерли.
И вот отныне в Солнечной системе не было форм жизни, которых люди могли бы сделать своими наследниками. Раньше, когда одна цивилизация гибла, на ее прахе рождалась другая. Теперь же не было ни других цивилизаций, ни других рас, ни даже других видов, кроме некоторых уцелевших растений. Однако человек был слишком стар, чтобы дать разум и возможность передвижения растениям. Но он сохранил лучшие из них.
Другие миры люди заселили в течение миллиона лет. Каждая планета и каждая луна системы были освоены человечеством. Но теперь только на планетах жили люди, спутники опустели. Плутон был оставлен еще до моего прибытия, и теперь люди уходили с Нептуна, двигаясь к Солнцу и своей родной планете. Большинство этих странных, спокойных людей в первый раз видело планету, давшую жизнь человеческой расе.
Едва я вышел из корабля и стал осматриваться вокруг, я понял, — почему человеческая раса умирает. Я смотрел на лица этих людей и читал на них ответ. Одно-единственное качество покинуло их великий разум — более великий, чем ваш или мой. Я просил одного из людей будущего помочь мне в решении некоторых проблем. В пространстве, видите ли, существует двадцать координат, десять из них равны нулю, шесть имеют фиксированные значения и еще четыре представляют собой изменяющиеся, хорошо знакомые нам измерения пространства-времени. Это значило, что мне надо произвести интегрирование не второго, третьего или четвертого — но десятого порядка.