Георгий Константинович не ответил. Словно не расслышал, о чем сказал генерал.
«Эмка» подпрыгнула, наехав на выступающий горбом корень ели, и замерла против крылечка. Подкатила и машина с охраной.
Генерал Соколовский вышел из машины первый. Стройный, высокий, в новой, защитного цвета телогрейке, туго перетянутой широким офицерским ремнем, он казался моложе своих сорока лет.
Георгий Константинович заметил, что на лице начальника штаба не было ни малейшей тени озабоченности или тревоги, как это было еще утром, когда ехали в штаб 16-й армии генерала Рокоссовского.
Армия Рокоссовского получила приказ не допустить прорыва гитлеровских войск на Волоколамском направлении. Всегда сдержанный, застенчивый, в трудные минуты сражений умеющий улыбнуться и подбодрить подчиненных, генерал Рокоссовский вспылил: «Чем я сдержу, товарищ начштаба фронта? Чем я заткну эту широкую пробоину? Нет у меня больше ничего!» — «Жуков отдает тебе все войска, ранее предназначенные для 20-й армии, — ответил Соколовский. — Двадцатая сражается западнее Вязьмы в окружении. Принимай, Костя, свежие дивизии и действуй!» — «Вот за это спасибо, друг!» — ответил Рокоссовский, и от этого «спасибо» стало легче на душе. Можно быть уверенным, Рокоссовский все сделает, чтоб войска не дрогнули. Сейчас же поедет в дивизии, и непременно верхом на коне, и своим спокойствием, улыбкой и каким-то необъяснимым сердечным теплом не потребует, нет, попросит людей стоять насмерть, и эта просьба будет выполнена.
Когда командующий вышел из машины и стал на мшистую землю возле ели, он ощутил непослушность своих ног. За день в пути они отекли, и Георгий Константинович, сделав два-три нешироких шага, опять остановился.
Где-то в стороне от Перхушково над станцией Одинцово прошли вражеские самолеты, по ним лихо стреляли зенитки, потом раздались неритмичные глухие взрывы бомб. Не сумев пробиться через огневой щит к Москве, самолеты разгрузили бомбовые люки, сбросив смертельный груз куда попало. Глядишь, возвратятся и донесут, что «разбили улицы советской столицы».
— Какие будут указания? — спросил Соколовский, обращаясь к Жукову.
— Свяжитесь с 5-й армией генерала Лелюшенко, узнайте, как дело на Можайском направлении. Ко мне зайдите через час вместе с, начальником войск связи генералом Псурцевым. Мне нужна связь с Коневым. Что там у него происходит под Калинином?
Оставшись в небольшой комнате с занавешенными одеялами окнами, Жуков развернул на сколоченном из досок столе карту и при ярком свете аккумуляторной лампочки стал внимательно разглядывать ее, сжимая плотно губы. Георгий Константинович в минуты раздумья всегда испытывал потребность остаться в одиночестве, склониться над столом, подперев подбородок рукой, и подолгу смотреть на карту, разрисованную красным и синим цветом.
Оценив намерения противника, его реальные возможности, с учетом имеющихся у него войск, Жуков пришел к выводу, что враг будет стремиться зайти в тыл Северо-Западному фронту, а затем нанесет удар с севера и с юга в обход Москвы. Но сил у противника уже мало. Как доносит разведка, резервов поблизости нет. Правда, фашистское радио на весь мир кричало, что советские армии, которые обороняли Москву, окружены и скоро будут уничтожены, еще, мол, одно усилие, и Москва будет захвачена, но даже немецкие солдаты в это не верили.
Да, некоторые советские армии сражались в окружении. Но это не означало, что сотни тысяч советских воинов сложили оружие. Полки и дивизии героически вели бои, слабели, истекали кровью, но вместе с этим в непрерывных боях с советскими войсками нес огромные потери в людях и боевой технике враг. Гитлеровское командование вынуждено было приковывать многие свои боеспособные части для борьбы с окруженными советскими войсками, отвлекая эти части от главной своей цели — захвата Москвы.
В те дни немало героических защитников Родины полегло на поле битвы. Отдельные разбитые подразделения присоединялись к партизанским отрядам, но основная масса наших воинов организованно, большими и малыми группами, с боями пробивалась к своим. Выходя из окружения, они уничтожали противника.
Когда генералы Соколовский и Псурцев зашли в домик командующего, Жуков, склонившись над картой, не поднимая головы, сказал:
— Надо передать по радио командующему 19-й армией генералу Лукину, что общее руководство всеми окруженными войсками поручается ему. Пусть сообщит нам план выхода из окружения и группировку войск. Уточните, на каком участке необходимо организовывать ему помощь авиацией фронта.
Все меры, чтобы спасти окруженные войска, помочь им выйти через линию фронта, были приняты, но, к сожалению, управлять разобщенными и потерявшими связь между собой армиями было уже невозможно. С тяжелыми и почти непрерывными боями дивизии и полки, истекая кровью, пробивались к своим.
13 октября по плану гитлеровского командования началось новое наступление немецких войск на всех направлениях, ведущих к Москве. План операции врага под кодовым названием «Тайфун» советским командованием был разгадан. Немецко-фашистские войска рвались теперь не только по прямой к Москве, они развернули ожесточенные боевые действия южнее — наступали на Тулу и севернее — на Калинин. Взять Москву в клещи и задушить ее в огненной блокаде — вот в чем был смысл «Тайфуна». Но «Тайфун» не оправдал надежд Гитлера. Москва была опоясана оборонительными рубежами. Грудью стали воины и трудящиеся, защищая Тулу.
Войска Калининского фронта, возглавляемые генералом Коневым, остановили продвижение противника севернее Москвы. План выхода немецко-фашистских войск в тыл Северо-Западному фронту был сорван.
Большую роль в защите столицы сыграли регулярные войска дивизий, прибывших из Сибири и с Дальнего Востока. Сражались они по-богатырски. Особенно отличилась в те дни дивизия генерал-майора Панфилова, преобразованная за боевые подвиги одной из первых в гвардейскую.
32-я стрелковая дивизия полковника Полосухина дралась на Бородинском поле. Ее воины — сибиряки совершали массовые героические подвиги. Жуков и член Военного совета побывали в те жаркие дни в этой дивизии. Вызвав срочно комиссаров и секретарей партийных организаций подразделений, Жуков обратился к ним:
— Вы не только боевые помощники командиров. Вы все пламенные агитаторы, ваше слово — призыв к победе. Идите в войска и объясните воинам, что они сейчас находятся на земле, ставшей национальной святыней, бессмертным памятником русской воинской славы! Политработники, все коммунисты своим личным мужеством в бою должны показать пример героизма. Здесь ваш последний рубеж, позади Москва. Меня вызывают в Ставку. Хочу спросить у вас: могу я заверить Политбюро нашей партии, что вы приумножите славу своих предков?
Вместо многоголосого ответа, как бывает, когда вопрос задают множеству людей, послышалось дружное «ура».
— Спасибо за ответ!
Самое напряженное время — утро. Немецко-фашистские войска наступали обычно с рассветом. В эти часы Георгий Константинович был уже в войсках. Тревожило командующего, что так мало артиллерии и танков. Не густо и пехоты. В армии Рокоссовского на кратчайшем направлении от Москвы — на Волоколамском — на каждый стрелковый батальон и кавалерийский полк приходилось пять-шесть километров фронта обороны. На один километр только два орудия. Это очень мало. А гитлеровцы бросили на этом направлении четыре дивизии, которые имели до 200 танков.
Жуков приказал штабу найти войска и технику для усиления армии Рокоссовского. Были срочно сосредоточены для отражения удара врага основные силы авиации фронта — 210 истребителей и 200 бомбардировщиков и штурмовиков. Поддержанные ими, рокоссовцы отбили атаки противника.
В тот выезд машина командующего попала под сильный артиллерийский обстрел. Один из лучших шоферов Михаил Пилихин — двоюродный брат Жукова, сын того самого дяди-скорняка, у которого Георгий Константинович в детстве учился ремеслу, был тяжело ранен.
19 октября на генерала армии Жукова была возложена еще одна важная задача: постановлением ГКО он был назначен ответственным за оборону всех рубежей в 100—120 километрах от Москвы. Это означало — ответственный перед партией и народом за жизнь столицы. Защита родного города на ближайших подступах возлагалась на начальника столичного гарнизона генерала П. А. Артемьева.
Изучая донесения командующих армиями, бывая непосредственно в войсках, имея сведения разведчиков о противнике, Жуков не предполагал, а точно знал, что гитлеровцы под Москвой хотя и выдохлись, но, не жалея крови, будут продолжать наступать. У них нет иного выхода. Приближается зима, а цели плана войны не достигнуты. Гитлер требовал овладеть Москвой до зимы.
Чтобы окончательно сорвать планы врага, Жуков требовал от армий проводить контрудары. Уже не злобствовали, как летом, вражеские самолеты. Их стало меньше.
В ночь на 7 ноября в вестибюле станции метро «Маяковская» состоялось торжественное собрание, посвященное 24-й годовщине Великого Октября. Жуков совместно с командующим ПВО Громадиным приняли необходимые меры, чтоб истребительная авиация и зенитчики не пропустили к столице ни одного вражеского самолета. Артиллерия с вечера и всю ночь активно обстреливала позиции гитлеровцев. «Это в честь праздника 7 Ноября», — успокаивали себя немецкие генералы. И каково же было их удивление, а вместе с тем и явная растерянность, когда утром на весь мир разнеслось в эфире сообщение о параде на Красной площади! Парад произвел ошеломляющее впечатление на врага. А у защитников Родины и, конечно, у воинов Западного фронта, у всех советских людей радостью наполнились сердца: значит, выстоим, разгром врага не за горами! Парад был предвестником победы.
Прямо с Красной площади войска уходили на фронт. По всем дорогам шли свежие воинские части, выдвигалась техника, подвозились боеприпасы. Усиливались действующие полки, дивизии, армии, чтобы отразить новый и последний удар врага под Москвой.
Создав танковые ударные группировки, фашистские войска наступали южнее Волжского водохранилища, где оборонялась 30-я армия Калининского фронта. Одновременно враг перешел в наступление против 16-й армии и на других участках Западного фронта. Особенно жаркие бои начались в районе Волоколамска. И опять героизм и мужество показали воины дивизии генералов Панфилова, Белобородова, Чернышева, кавалеристы группы генерала Доватора и многие другие дивизии и полки, которые своими подвигами обессмертили себя на вечные времена.
16 и 18 ноября Георгий Константинович не спал ни одного часа. Это были для него самые тяжелые дни под Москвой. Враг, не считаясь с потерями, лез напролом. Фашистские генералы и офицеры убедили своих солдат, что еще один нажим, еще одно усилие — и «Москва падет», «наступит отдых в теплых квартирах города». В то же время немецкие генералы уже начали понимать, что если сорвется их последняя попытка, то укрощенный «тайфун» изменит направление и гитлеровские войска, как наполеоновские завоеватели, будут вынуждены спасаться бегством, повернув к своему неприятелю спину.
Требуя от всех командиров дивизий и корпусов железной стойкости, Жуков вместе с тем маневрирует войсками, перебрасывает артиллерию и реактивные минометы на угрожаемые направления, вводит в сражение часть своего резерва. Он требует и одновременно советует, как решить боевую задачу.
В этот напряженнейший момент командующий фронтом и политорганы тепло принимают правительственную делегацию из Монголии. Трудящиеся Монгольской Народной Республики прислали Западному фронту несколько вагонов с теплыми полушубками, валенками, продовольствием — бараниной. Это было так необходимо в ту суровую зиму 1941 года.
По указанию Жукова штаб фронта учитывал боевые возможности вражеских группировок, условия пополнения их боеприпасами, настроение солдат противника. Он принимает во внимание реальную помощь войскам фронта, которую оказывают партизанские отряды.
Пожалуй, никто из командующих, кроме Жукова, в те напряженные для Родины дни не мог так смело и правдиво, без малейших прикрас доложить Верховному о положении на фронте.
Сталин спросил у Жукова:
— Вы уверены, что мы удержим Москву? Я спрашиваю вас это с болью в душе. Говорите честно, как коммунист.
Стараясь говорить спокойно и уверенно, Георгий Константинович ответил:
— Москву, безусловно, удержим. Но нужно еще не менее двух армий и хотя бы двести танков.
Может быть, Сталин хотел еще раз убедиться, не дрогнул ли сам командующий фронтом, не ответит ли он, что, возможно, Москву придется отдать врагу.
Верховный Главнокомандующий пообещал две армии, но танков дать не мог, их не было в резерве.
Бои в течение дня и ночи шли с переменным успехом. Словно две чаши весов: то одна чуточку опустится, то другая. Добавь еще крошку на одну из них — она опустится и уже не поднимется. Каждая дивизия, каждый полк, батальон, рота и каждый воин стояли насмерть. Выполнить наказ Родины, отстоять Москву!