Василий взял Девору за руку.
— Конечно, безумие, Девора. Но героическое безумие. Я восхищаюсь тобой.
Они приблизились к низенькой арке, за которой скрывалась кромешная мгла. Девушка с силой сжала ладонь Василия и сказала:
— Мы не должны потерять здесь друг друга.
Из темноты выскочил голый по пояс человек. Его глаза, привыкшие к темноте, были широко открыты. Он погрозил им кулаком, но беглецы быстро нырнули под арку. Сначала они споткнулись о целое семейство поросят, потом запутались среди коз, долго не могли выбраться, потом на ощупь миновали большой чан, полный теплого молока. Воздух был полон кислым запахом сырной закваски. Их толкали какие-то люди, которые неожиданно возникали из темноты, но молодые люди упрямо шли вперед, пока, наконец, пройдя еще через одну арку, не вышли на залитую солнцем рыночную площадь. Пройдя сквозь колышущуюся толпу, они добрались до края равнины. Шум погони окончательно стих, и они облегченно вздохнули.
— Мы спасены, — сказала Девора.
И тут девушка заметила, что все еще держит Василия за руку. Смутившись, она поспешно отпустила руку. По узкой тропинке они поднялись наверх, прошли мимо голубиной площади, где Бекайа, сын Бимдала, продавал прекрасных птиц сотнями для жертвоприношений в Храме. И вот наконец, после стольких препятствий, они оказались у ворот дома Иосифа и, словно договорившись, одновременно остановились. Взгляды молодых людей встретились, и они застыли на месте. Сначала глаза говорили об опасном приключении, которое они только что пережили и которое так удачно завершилось. Но выражение вскоре изменилось, глаза манили куда-то. Это было страшно, но сладостно и приятно. Они долго стояли друг против друга, глаза в глаза, потеряв чувство времени и реальности, пока неожиданно не очнулись от наваждения.
Девора вздохнула:
— Это было прекрасное приключение!
— Я никогда не забуду его. Буду помнить каждую мелочь, каждую деталь, — ответил Василий. — Я навсегда сохраню в памяти то, что мы говорили сегодня друг другу.
Девушка стала серьезной.
— Но это было и ужасное безумие! Многим придется за него расплачиваться. Возможно, и тебе… и деду. Всем, кто последовал моему примеру и стал кидать в солдат камнями. Да и тем христианам, которые помогли нам спрятаться от погони. Зачем я только кинула этот камень?
— Ты просто не подумала.
Выражение лица девушки вновь изменилось. Ее глаза вновь засветились тем отважным пламенем, который Василий первый раз заметил, когда она призывала толпу освободить Павла. Исчезла уравновешенная хозяйка дома со связкой звенящих ключей, исчезла терпеливая собеседница старого торговца. Перед ним предстала та Девора, которая подняла народ Израиля против Сесарии и полчищ Ханаана в далекие времена Самегара.
— Все еще можно поправить, и я сделаю это. Ты видел, как они шли на нас, словно хозяева земли? Они словно говорили: «Мы римляне, прочь с дороги, еврейское отребье!» Ты видел, каким презрением горели их глаза? С какой грубостью они расталкивали толпу? Я просто не могла этого вынести. О, мне кажется, что если бы все повторилось, то я снова поступила бы так же.
— А мне кажется, что все евреи фанатики и одержимы своей верой, — пробормотал Василий.
— Нет, просто мы очень гордый народ. К тому же нас всегда было так мало, и нас окружали со всех сторон такие могущественные враги. Они все время нападали на нас, из-за того, что мы были гордыми, а они хотели сломать нас и заставить любить их богов. Они уводили нас в плен, жгли наши храмы, разрушали наши города. Но они так и не смогли изменить нас.
Наконец они повернулись к дому и направились к воротам. Но тут вдруг Василий резко остановился и зло ударил себя по лбу.
— Я все там забыл! — воскликнул он. — Инструменты, глину, бюст Павла! Что же мне теперь делать?
Девушка была готова расплакаться.
— Это ужасно. И все из-за меня! Все несчастья из-за моей глупости. Бюст был уже закончен?
— Да, и в общем-то я был им доволен. Мне необходимо вернуться и забрать его.
— О, не делай этого! Это будет слишком опрометчиво. Вдруг они поджидают тебя там, чтобы схватить? Нет, тебе нельзя раскрываться. Нужно ждать. Думаю, опасно даже посылать раба за вещами. Нет, этого нельзя делать.
Едва переступив порог своей комнаты, Василий принялся за дело. Он решил восстановить по памяти бюст Пасла. Ему казалось, что он в состоянии сделать довольно приличную копию. Но как только он разложил инструменты, в комнате появился Бенхаил Любопытный.
— Это опасное занятие, молодой человек, — заметил он, тщательно прикрывая за собой дверь. — Не знаю, удивит ли тебя это, но точно такой же бюст, как ты сейчас делаешь, попал в руки самого главного священника. Сейчас по всему городу разыскивают мастера, который потерял его во время бегства с площади.
Василий поспешно набросил тряпку на начатый бюст.
— Они что — уже пришли сюда?
Бенхаил покачал головой:
— Нет, так близко они пока не добрались. Большая удача, что им не удалось опознать девушку, которая живет в этом доме. Да, обычно свойственное ей хладнокровие сегодня покинуло ее. Но если они доберутся до мастера, то, естественно, схватят и главную зачинщицу всех беспорядков. Как бы обрадовался славный Ананий — нанести удар по нашему хозяину, схватив его внучку!
— А где… где она сейчас?
— Она уже в дороге, по пути к одной из своих родственниц, которая живет на севере Иерусалима. Когда она уезжала, вид у нее был довольно печальный. Ее сопровождает целый отряд слуг, во главе которого стал сам Адам-бен-Ахер. — Бенхаил снова подошел к двери, резко открыл ее и выглянул в коридор. — А теперь пойдем со мной. Вещи тебе принесут немного позже. А вот бюст захвати с собой. Его не должен никто видеть.
Комната, в которую привели Василия, находилась внизу среди складских помещений. Сразу было ясно, для чего она предназначалась: найти ее было трудно, маленькую дверь скрывали мешки с мукой. В комнате не было ни одного окна, и, как только они вошли, Бенхаил зажег масляную лампаду. Воздух был тяжелым, но вкусно пахло зерном.
Бенхаил огляделся вокруг и подмигнул молодому человеку:
— Все в доме будут знать, что ты здесь. Все, кроме Аарона. Ведь у нас вроде заговора против него — он окружен стеной молчания. Он вообще не знает, что такая комната существует.
— Но можно ли положиться на слуг? Сохранят ли они тайну? — спросил Василий со страхом.
Бенхаил сцепил вместе пальцы левой и правой рук и потряс ими перед лицом Василия:
— Вот так! Мы крепки, как эти сложенные пальцы. Ничего не бойся, парень! У тебя много друзей среди рабов. Кстати, Эбенейзер считает, что ты похож на молодого Давида, только с резцом вместо арфы. Хотя я думаю, что он загибает…
Бенхаил выполнил свое дело и мог уйти, но он задержался, чтобы рассказать Василию последние новости.
— Римляне заперли Павла в крепости. Главный священник и Самуил ужасно разозлились, что жертва ускользнула. Они так тщательно готовили убийство, а оно провалилось. Еще, конечно, их злит исчезновение девушки и мастера, который помог ей бежать.
— А что римляне собираются сделать с Павлом?
— Главный священник настаивает, чтобы его судил Синедрион, и если Лузиас передаст им Павла, то они просто убьют его. Но ходят слухи, что, когда его собирались бить розгами, Павел заявил Лузиасу, что он римский гражданин. Поэтому его теперь не посмеют выдать храмовникам.
В душном и темном убежище, позади мешков муки, Василию трудно было следить за временем, он мог ориентироваться только по шуму работающих на складах людей. Звуки были слабыми, молодому человеку приходилось напряженно прислушиваться, но это было его единственной связью с внешним миром. Когда Бенхаил пришел в нему снова, по подсчетам Василия, было далеко за полдень следующего дня. Вид гостя говорил о том, что дела не так уж плохи.
— Все успокоилось, — заявил он. — Ананий продолжает требовать выдачи Павла, но Лузиас настроен решительно и не намерен уступать: он собирается отправить пленника в Кесарию, где его по закону будет судить римский трибунал. Хозяйка жива и здорова. Она благополучно добралась до своей родственницы.
Василий с облегчением вздохнул: