— Ага, — обреченно сказал Андрей. — Ты кого выберешь?
— Княжну Марью из Тридесятого, при всем богатстве выбора, больше пригласить некого. Ты ведь нацелился на Софию Вильчинскую?
— Угу, ладно, перед смертью не надышишься, пошли.
Принцы подошли к выбранным дамам и уже через минуту закружили их в танце.
— Ваше высочество, — обратился Роман к принцессе Марии. — Как Вам нравится сегодняшний вечер?
Роман пытался быть вежливым и не молчать, хотя о чем говорить с этой изнеженной барышней не имел ни малейшего представления.
— Ах, сударь, — она томно закатила глаза и захлопала длинными ресничками, отчего вид у принцессы сделался лихой и придурковатый. — Такой бал! Такой! Ах! Нет слов, а уж когда Вы появились, так и вовсе хорошо стало!
— Как же тебе мало для счастья нужно! — еле слышно буркнул себе под нос Роман.
— Что простите? — удивилась Мария, не расслышав, что он сказал.
— Ничего-ничего. Вы заметили, какое сегодня небо чистое? Ни облачка и не жарко, — ну о чем с ней еще разговаривать? Слава богу, хоть на ноги перестала наступать и то хлеб. А, нет, вот опять. Такая с виду хрупкая, а походка как у полковой кобылы и как копытом, тху, ножкой наступит, так считай нога в нерабочем состоянии на неделю. — Ох, шшш, кхм, так о чем это Вы рассказывали?
— Что с Вами, ваше высочество? — забеспокоилась юная косолапая прелестница.
— Ногу подвернул, — охнул Роман, когда эта, кхм, нехорошая девушка опять потопталась по его многострадальной конечности.
— Ах, какая жалость! — опечалилась она. — А нам так и не удалось закончить этот танец.
— Ох, — Роман аж присел, когда остренький каблучок впился в его ступню. — Я Вас лучше отведу к Вашей свите!
Сил терпеть дальше у него уже не осталось и бедный Роман-Риккардо прихрамывая, повел Марью к сопровождающим.
Не менее феерично дела обстояли и у брата. Софья во время романтического танца просвещала Андрея по поводу новых веяний в некоторых философских учениях. Андрей с силой сдерживал зевоту и готов был поменяться местами с братцем, не пожалев для этого дела обе ноги. Но, как и все плохое этот танец закончился, и принцы с облегчением рванули в буфет.
— Как твоя? — коротко спросил Андрей.
— Жуть! — Роман попытался размять пострадавшую конечность. — А твоя?
— Кошмар! — посетовал Андрей.
— А что так?
— Ты когда-нибудь слышал об Антонио Мирано? — поморщился старшенький.
— Нет? А кто это?
— Новомодный философ, который додумался до того, что в судьбе человека встречаются только печаль и скука.
— Жуть! И об этом она тебе рассказывала на протяжении всего танца? — возмутился Роман.
— Ага, под конец я с ней даже согласился, потому, что так скучно и печально мне уже давно не было, — хмыкнул Андрей.
— Ну что, возвращаемся? — с тоской спросил Роман, нога уже практически не болела.
— Да, делать то нечего. Будь прокляты эти смотрины! Мы теперь обязаны танцевать с каждой претенденткой, хотим мы этого или нет. Будем сегодня соответствовать учению Мирано, скучать и печалиться!
— Фиалка! А как я пойму хто з кем танював? Я же йих не различаю сейчас, энто шо я Риккарде буду предъявлять прытензии, за его брата? — Алена с тоской обозревала танцующих в одинаковых костюмах братцев.
— Ты главное, когда соберешься на него наехать, говори с ним поубедительнее, а кто из братьев будет виноват на самом деле, поверь, под конец никого не будет интересовать! — мне, честно говоря, было не до ее переживаний.
Я отслеживала перемещение дворецкого по залу и уменьшение у него в руках стопочки пригласительных, все-таки это мы правильно придумали вручать их лично. На посланный пригласительный мы бы в лучшем случае получили вежливый отказ. Где это видано, чтобы родовитые аристократы перлись на презентацию какого-то салона, да еще и каретного. А вот когда Йося вручал яркую бумажку самолично, да еще каждому доказывал, какое это нужное дело, развитие каретопрома в рамках Тридевятого царства, народ оживлялся, вдохновлялся и не решался отказать. Что-то мне подсказывает, что завтра они придут исключительно полюбопытствовать из-за чего весь шум. Вот этим-то любопытством нужно воспользоваться по полной программе, заронив в их далекие от прогресса головы, что такие кареты — это круто, престижно и комфортно. Наверно опять придется занимать Аленкино тело, чтобы иметь возможность напрямую влиять на ситуацию.
— О, гляди-гляди, — ткнула я дрыном в Йосю и прынцев, — он и им вручил пригласительные, а судя по Йосиной довольной морде, они его таки взяли. Ну, шо, мать, будем завтра дальше окучивать тваго прынца!
— Это как? — удивилась она.
— В красивом наряде, с макияжем, при драгоценностях и с полным комплектом новых идей по устройству первых Тридевятых гонок на каретах. Что-то мне подсказывает, что оба принца не упустят такую возможность поразвлечься. А наш салон будет устроителем этого мероприятия. Расходы, конечно, будут не маленькие, но процент от организованного тотализатора их покроет.
— Ух, ты! — выдохнула Алена восхищено.
— Ален, как ты смотришь, на то, чтобы отсюда слинять? Мне сегодня еще полночи возиться с салоном, да и тебе нужно выспаться, чтобы завтра не было мешков под глазами.
— Ладно, — махнула она рукой, — усе равно, глядеть як оте тягаються за моим Риккардой, нияких нервов не хватит. Пошли до хаты.
Она кряхтя поднялась и побрела в сторону выхода.
Алена сидела возле зеркала и глядела на меня с тоской. Нам на семнадцать нуль-нуль на презентацию салона, а у нас еще конь не валялся. Вчера ночью я так упахалась с доведением до ума интерьера, что сегодня еле встала, даже крылышки какое-то время были поникшими и слабыми. Пришлось лететь на ближайший луг и срочно отъедаться пыльцой и нектаром для восстановления сил. В итоге я вернулась в хату только к обеду вся желтая и замурзанная. А тут Алена со вселенской тоской разглядывает свой фейс и причитает по поводу мнимого прысчика, морщинки и чуть выгоревших волос.
— Ты чего? — удивилась я.
— И как я у таком виде до салону пойду. Рожа загоревшая, не выбеленная як у тех красоток, волосы почти белы, опять же на солнце повыгорали. Глазюки сини-сини, а не зелены, я к сейчас модньо, так кому я така нужна? — и главное вздыхает так жалобно-жалобно.
— Эй, мать, ты это кончай. Хандру будешь разводить, когда царицей станешь, а сейчас масса позитива и уверенности в себе. Запомни: ты самая обаятельная и привлекательная, мужики от твоего виду так и падают, и сами в штабеля укладываются, а ты идешь и не замечаешь! Поняла, с каким настроем нужно просыпаться? А то разнюнилась!
Ее лицо тут же разгладилась, Аленка приосанилась и разулыбалась. Вот что похвала с нами делает. Всего несколько добрых слов способны из самого махрового пессимиста хоть ненадолго сделать улыбчивого оптимиста.
— Ален, поворачивайся к зеркалу, нам еще нужно сообразить, как твою неземную красоту замаскировать, да и легенду тебе под внешность придумать.
— Га? Яку легенду?