Вчерашняя встреча и беседы, проведенные с руководством местного НКВД, Ивану Фролову многое разъяснило по поводу событий, происходивших в Лидской области накануне и в самые первые часы только что начавшейся войны. По крайней мере, Иван Фролов сумел сообразить о том, что командование Вермахта особо не спешило с взятием этого белорусского городка. Ну, во-первых, он оказался между двух немецких танковых групп, Третьей и второй, своим танками шедшими на Минск. Во-вторых, Лидский железнодорожный узел принимал огромное количество военных эшелонов, доставлявшими на Западный фронт военную технику, танки, артиллерию, военный транспорт и пехотные подразделения.
Можно было также предположить, что командование Вермахта, будучи информировано о таких военных поставках, не спешило с взятием Лиды, желая, чтобы советская сторона направила бы в Лиды еще несколько таких эшелонов с отличным русским вооружением. Ведь, со временем советские винтовки СВТ40 станут любимым оружием эсэсовских частей и подразделений, а к концу войны ими будет вооружена почти половина стрелков и гренадеров немецкого Вермахта! Благодаря успешной работе своей армейской разведки, немецкого Абвера, это русское оружие и амуницию немецкое командование получало прямо с конвейеров советских заводов, эшелонами, один за другим прибывавшими в Лиду.
Сейчас Иван Фролов лежал в одиночном окопчике, вырытым по грудь в придорожном кустарнике, в бинокль он наблюдал за медленно приближающимся обозом. Это диверсионная группа обер лейтенанта Леопольда Картинга меняла свое месторасположение. Из дальней деревушки Лидской области группа сейчас перебиралась, как можно ближе, к самому городку. Еще вчера внезапно и по непонятной причине для самого Картинга его группы лишилась двух своих разведчиков, которые были высокопоставленными энкеведешными командирами. Информация, своевременно поступавшая в группу от них, позволяла немецкому обер лейтенанту более или менее свободно ориентироваться по любому военному вопросу, касательно Лидскому района. Благодаря этим своим разведчикам, обер лейтенант находил нужны ему военные объекты, обозначал их ракетами или радиосеансами связи, когда наводил на них своих бомбардировщиков. Сегодня утром обер лейтенант Леопольд Картинг впервые не получил такой информации. Он сразу же почувствовал, в каком дерьме его группа вдруг оказалась перед армейским командованием, вовремя не предоставив тому требуемой информации.
Поэтому Картинг принял решение, активизировать работу непосредственно разведчиков своей группы. Поэтому он уже сегодня утром решил всей своей группой переместиться ближе к Лиде, это, по его мнению, позволило бы разведчикам группы собирать информацию по расположению советских частей м подразделений в Лидском районе. Сразу же после утреннего завтрака бойцы его группа, численностью в сорок два бойца, собрали свои вещи и погрузились на семь телег, чтобы переехать деревню Березовку, сократив в два раза расстояние до Лиды. Об этом переезда Иван Фролов своевременно узнал от брата Семена Лукашевича, Дмитрия Лукашевича!
Жизнь сложилась таким образом, что двоюродный брат отца Димы Лукашевича, Георгий Николаевич Лукашевич, проживал именно в той самой деревне Прозоровка, в которой на постой за две недели до начала войны встали диверсанты обер лейтенанта Картинга. Разумеется, их появление в белорусской деревеньке сразу же привлекло внимание жителей этой деревеньки, простых советских колхозников. Крестьяне уже на второй час после появления в их деревушке таких странных красноармейцев начали догадываться о том, что с этими красноармейками не все в порядке. К тому же они плохо и с акцентом говорили на русском и на белорусском языках, а между собой почему-то предпочитали говорить на немецком языке! На следующий день незаметно для командира и самих красноармейцев, крестьяне собрались на сход. На сходе они решили своего председателя сельсовета, а этот мужик был далеко не дураком, отправить в Лиду для прояснения советскими властями обстоятельств появления такого странного красноармейского подразделения в их деревушке.
Председателю удалось добраться до Лиды, встретиться там, переговорить с капитаном госбезопасности Иваном Анатольевичем Козловым по этому вопросу. Тот под угрозой немедленного расстрела в подвале здания НКВД запугал до полусмерти этого председателя сельсовета Прозоровки. Капитан Козлов заставил его дать клятву, ни слова никому не говорить об этих красноармейцах, одновременно подписать бумагу о неразглашении военной тайны. Затем в том же самом подвале НКВД товарищ капитан Козлов распил с председателем бутылку водки, под величайшим секретом ему поведал о том, что в Прозоровке некоторое время будет стоять специальная красноармейская часть, бойцов которой готовят до войны на территории Германии! Словом, председатель сельсовета вернулся в свою Прозоровку совсем другим человеком. Он перестал появляться на людях, постоянно был занят, где-то скрывался, не желая встречаться и разговаривать со своими крестьянами, опасаясь за бутылкой водки им выдать военную тайну! Когда сержант НКВД Синичкин с своим бойцами появлялся в Прозоровке, проверить, как живут-поживают красноармейцы со своим командиром, то этот председатель сельсовета повсюду его сопровождал, как особо доверительное лицо. Он ни на шаг не отходил от сержанта, все время ему что-то нашептывал на ухо, злобно посматривая на своих односельчан.
За две недели постоя этих странных красноармейцев в Прозоровка общеупотребительными стали такие немецкие слова, как «мерде», «херр», «яволь обер лойтнант» и так далее. Однажды одно из таких словечек Георгий Николаевич Лукашевич выдал, сидя за столом, поднимая стакан самогона за здоровье своего двоюродного брата, Семена Иванович Лукашевича. Тогда он произнес тост в честь своего младшего брата и попросту не заметил, как одно такое слово вырвалось и из его рта. Он так и сказал:
— Ну, что ж, мои дорогие «херры», похоже, нам пора выпить еще один стаканчик самогона за здоровье моего брата Семена!
Судьба сложилась таким образом, что это слова хорошо расслышал Иван Фролов. Он только что познакомился с младшим братом, Семеном Лукашевичем, отцом Дмитрия, а сейчас сидел за общим столом, размышляя, не пора ли ему уезжать с этой деревенской попойки, чтобы не совсем пьяным вернуться домой. В этот момент он и услышал это немецкое слово «херр», Фролов тут же поинтересовался, откуда в лексиконе простого белоруса появилось такое странное слово? Дмитрий Лукашевич, будучи под шафе, тут же выдал военный секрет, он в подробностях рассказал о появлении странных красноармейцев в своей деревушке. Особенно обижало Георгия то, что ровно через две недели почти вся их деревня говорила только на немецком языке, а эти странные красноармейцы за это время так ни единого слова не выучили ни на русском, ни на белорусском языках! Слушая животрепещущий рассказ Георгия Лукашевича, Иван Фролов узнал, что немцы вскоре покинут их деревушку, так как собираются переезжать в Прозоровку.
Таким образом, почти годичная работа немецкого Абвера по внедрению своей диверсионно-подрывной группы в среду советского населения с треском провалилась, пошла коту под хвост! Слежка за немецкими диверсантами привела к обоим энкеведешным капитанам и сержанту в районном отделении НКВД. Была также выявлена и ликвидирована практически вся немецкая агентура в Лидской и в соседней Барановической областях Белоруссии. Но пока еще оставался нерешенным вопрос о существовании самой диверсионно-подрывной группы обер лейтенанта Леопольда Картинга! Поэтому информация Георгия Лукашевича оказалась своевременной и была, как нельзя лучшей.
Немецкой диверсионно-разведывательной группе осталось проехать всего полтора километра до засады, которую организовал Иван Фролов вместе с бойцами истребительного батальона. Только что по его приказу были пропущены небольшие группы передового дозора и боковых охранений этой немецкой группы. Несколькими мгновениями ранее мимо густого придорожного кустарника, в котором скрывался Фролов, только что проскакали как бы два сельских паренька проскакали на спинах лошадей без седел. От обычных крестьянских парней эти всадники отличались, разве что тем, что на боку у них болтались два немецких «шмайсера»!
Обычно засады утраиваются в таких местах, которые имеют скрытые пути подхода и отхода во время боя. В случаях, когда имеешь дело с сильным противником, наиболее востребованными становятся пути отхода группы бойцов, которые находились непосредственно в засаде, когда им приходилось отходить под сильным огнем противника! Подбирая место засады для боя с диверсионно-подрывной группой обер лейтенанта Картинга, Иван Фролов так и не нашел такого места, в одинаковой мере обеспечивающего безопасные пути отхода и подхода засадной группы. Поэтому он решил рискнуть, устроить немцам засаду в таком месте, которое было идеальным местом для уничтожения врага из-за засады. Но вот отхода с этого места засады попросту не существовало, вокруг этого места расстилалось большое колхозное поле!
Чтобы лечь в засаду, засадной группе предстояло пройти пятьсот метров поля, на котором не росло ни единого деревца, кустарника, не было оврага или какого-либо другого земляного укрытия! До придорожного кустарника, который мог стать отличным укрытием для бойцов засады, нужно было добраться рано утром, чтобы случайно не привлечь к себя внимания посторонних глаз. Пару раз чуть ли не по головам бойцов, уже лежавшим в засаде, проезжали крестьянские подводы, но их возницы засаду так и не заметили! Но вот, если бойцы этой засады решили бы отойти, то они моментально стали бы заметны любому человеку, который в этом времени оказался бы на этом колхозном поле.
Бойцы истребительного батальона или попросту «ястребки» вполне спокойно восприняли приказ своего старшего товарища на организацию и проведение засады по уничтожению диверсионно-подрывной группы противника. Ни один из ястребков еще никогда не был под вражеским обстрелом, не знал, что это такое обстрел вражеских пулеметчиков. Саму войну они пока воспринимали, как романтические приключение, пострелял из винтовки здесь, пострелял — там, прокричал восхитительное «у-ура», а затем враг поднял руки кверху, сдался! Но на это серьезное обстоятельство обратил внимание командир истребительного батальона, совсем молодой лейтенант РККА Виктор Егоров!
В результате между ним и Иваном Фроловым произошел очень серьезный разговор, едва не перешедший в настоящую ссору! Выяснив понимание боевой ситуации своим старшим товарищем, майором Горчаковым, лейтенант Виктор Егоров, чтобы не ухудшать общую ситуацию перед боем, прекратил ненужный спор. Он поднял с земли пехотный пулемет Дегтярева, взял к нему пять запасных дисков, и ушел на правый фланг засады, чтобы не стать свидетелем разгрома противником его батальона ястребков.
Всего в засаду легло двадцать девять молодых парней, с ними были восемь девушек. К большому сожалению Ивана Фролова, из этих восьми девчонок только одна из них умела стрелять из винтовки. Все остальные девочки прошли краткосрочные, однодневные курсы санитарок, все они стали медсестрами истребительного батальона! Чтобы вооружить ястребков Иван Фролов свой автомат «Суоми» передал Диме Лукашевичу, и назначил его командиром группы в пять парней, которые стали его боевым резервом. Автоматчики Лукашевича должны были приходить на помощь своим товарищам, когда те во время боя попадали в тяжелое положение. Рано утром ястребки приехали сюда, на место засады, двумя легкими грузовичками, полуторками.
Эти свои грузовички они оставили, хорошенько их замаскировав, в небольшой роще на том берегу реки. Затем тридцать бойцов ястребков под жарким летним солнцем прошли почти километр пути, прежде чем оказались на месте засады, где тут же им приказали, рыть индивидуальные окопы. Вырыв в придорожном кустарнике окопы, они их замаскировали и с тех пор лежали в окопах, терпеливо ожидая появления противника.
Этот комсомольский истребительный батальон был создан в первый же день войны. В его ряды в основном записались сельские парни и девчонки комсомольского возраста. Основной задачей ястребков, это так их прозвал народ, стала борьба с диверсантами и парашютистами противника. Но, к сожалению, кто-то, заявив о создании таких истребительных батальонов, забыл о необходимости вооружить бойцов этих самых истребительных батальонов!
Словом ястребки начали воевать, так и не получив стрелкового вооружения, инструкторов для обучения азам военного дела! Вот и ястребки Ивана Фролова явились на эту операцию практически безоружными. Три или четыре винтовки, да и два нагана, вот и все оружие, что они имели при себе!
Майор Горчаков ястребков снабдил оружием, вместе с собой он привез винтовки мосинки, восемь карабинов, четыре немецких автомата и три ручных пулемета. Прямо из кузова грузовика эту оружие он вручил ястребкам. После того, как оружие было разобрано, в резерве остались всего две снайперские винтовки. Одну из, СВТ40, забрала та девчонка, которая заявила, что она прошла подготовку Ворошиловского стрелка и получила значок за свою меткую стрельбу. Как бы желая продемонстрировать ребятам приобретенные навыки снайпера, эта девушка ловко передернула затвор своей винтовки, из-за неловкого движения рукой затвором из ствольной коробки выскочил и на землю упал винтовочный патрон. Девчонка так и не смогла обратно в обойму вогнать этот патрон. В это время Иван нагнулся, и с земли поднял старую и заслуженную мосинку со снайперским прицелом.
Вражеский обоз только что миновал правый фланг засады, его передние подводы приближались к ее центру, где в не до конца вырытым окопе лежал Иван Фролов. Через прицел своей снайперской винтовки он вглядывался в лица немецких диверсантов, стараясь догадаться, кто же из этих сельских мужиков на деле является обер лейтенантом Леопольдом Картингом?!
Первой, как и планировалось, выстрелила та девчонка, которая была Ворошиловским стрелком! Фролов с большим удивлением наблюдал за тем, как возница второй подводы как-то театрально взмахнул руками, приподнялся на ноги и головой вперед кувыркнулся в промежуток между подводой и крупом лошади. Испуганная лошадь тотчас же остановилась, перекрыв дорогу другим подводам обоза! В этот момент Фролов своим первым выстрелом прикончил лошадь, а вторым убил возничего первой подводы, тремя другими выстрелами он проредил число пассажиров первой и второй подвод. Пять прямых попаданий из пяти выстрелов, таким результатом мог бы похвастаться любой снайпер! Но после первых выстрелом снайперов послышались пулеметные очереди, на землю покатились, примерно, восемь труппок диверсантов. Иван успел заметить, как с телег юркими ящерицами соскользнули другие немецкие диверсанты. Двое молодых парней успели похватать с телег свои автоматы «шмайсер» и сейчас из них длинными очередями поливали придорожный кустарник, в котором прятались ястребки Ивана Фролова. Один диверсант дылда средних лет, который, ухватил за ремень свой пулемет МГ34, поволок его за собой, прячась в высокой траве.
Пока его руки, работая самостоятельно, вставляли новую обойму в затворную коробку винтовки, Иван Фролов быстрым взглядом своих глаз осмотрел панораму поле боя. Он остался довольный увиденным, а также достигнутым результатом. Семь подвод вражеского обоза в той или иной мере оказались под обстрелом его ястребков. Рядом с телегами валялись трупы немецких диверсантов, правда, их пока было не очень много. Трава дороги прямо-таки кишела немецкими диверсантами, то тут, то там из нее проглядывали зады немецких диверсантов, спешно расползавшихся в поисках укрытий.
Появилось много раненых и среди ястребков, и среди диверсантов. Восемь девчонок успевали обслуживать свои раненых ястребков, делать им перевязки. Раненые диверсантов, оставленные без внимания, громко стонали, кричали и вопили от боли, на немецком языке громко молили о помощи.
Пробегая своими глазами по полю боя, Иван Фролов обратил внимание на то, что на правом фланге, особенно хорошо поработал лейтенант Егоров. Он сумел своим дегтярем положить на землю восьмерых ездоков последней, седьмой телеги обоза. Этой же телегой и убитой лошадью он запер немцев, как бы в окружении, сейчас они не могли прорваться вперед или отойти назад! Тем временем Виктор Егоров вместе со своим пулеметом выполз прямо на полотно дороги, а там, завалившись в глубокую колею, он начал насквозь простреливать еще не созданную оборону противника. Вскоре во многом благодаря его пулемету дорога полностью очистилась, а оставшиеся в живых диверсанты снова попрятались по своим кустам.
Обойма с патронами снова встала по месту в затворной коробке, Фролов правым глазом приник к ее прицелу. Именно в этот момент четверо немецких диверсантов стали продвигаться вперед, чтобы попытаться своими силами освободить дорогу от убитых лошадей и подводы. Первым делом Иван попытался установить, откуда, из какого именно места эта четверка немцев выдвинулась на дорогу. Он разыскивал место, где мог бы прятаться обер лейтенант Картинг. Но с позиции Ивана очень плохо просматривался тот участок местности, тот кустарник, откуда, возможно, и появились эти слишком уж проворные немецкие автоматчики.
Рядом с Иваном Фроловым вдруг послышался протяжный женский стон, как будто неподалеку умирала женщина! Скосив свои глаза по направлению этого стона, Фролов увидел девчонку со снайперской винтовкой в руках. Видимо, она слишком долго провозилась с перезарядкой обоймы винтовки СВТ40, не заметила, как к ней со спины подобрался неприметный один сельский паренек, одетый в холщовые сельские порты, штанины которых были заправлены в сапоги с голенищами по голень, на нем также была домотканая косоворотка. Фролов хорошо видел, как этот парень вначале приник к спине девчонки снайперши, словно ее хотел обнять, уберечь от вражеской пули. А затем он штык-нож от своего немецкого карабина Маузер дважды погрузил девчонке под лопатку! Она снова застонала от дикой сердечной боли, и тут же мгновенно умерла. Фролов успел заметить, как гримаса сожаления о содеянном, коснулась лица этого парня убийцы, но эта гримаса тут же бесследно пропала. По всей очевидности, подумал Иван, что убивать девчонок, женщин даже этому немецкому пареньку было не с под руки, да и жалко, но, как говорится, война есть война, не убьешь ты, убьют тебя!
Времени в распоряжении Ивана оставалось все меньше и меньше! Он снова прильнул к прицелу своей винтовки, собираясь обстрелять четверку немецких автоматчиков, которые стали наиболее опасной силой на поле боя. Если им удастся выполнить порученную работу, расчистить дорогу от лошади и подводы, то их товарищам, возможно, смогут вырваться из засады на свободу, даже не смотря на то, что к этому времени вражеская группа потерял две трети своих бойцов!
Первым же выстрелом Фролов попал прямо в сердце одного из автоматчиков, который огнем из своего автомата прикрывал продвижение по полю боя трех своих камрадов. Затем он прямым попаданием в глаз убил второго автоматчика, который полз в одном ряду с двумя своими камрадами. Сдернув чеку с гранаты, Иван Фролов приподнялся на руках, гранату швырнул в сторону двух оставшихся в живых автоматчиков. Взрыв гранаты приподнял в воздух тело еще одного немецкого автоматчика, а вот четвертый диверсант как-то извернулся и пропал из его поля зрения! Оставшимися двумя патронами в обойме винтовки, Иван решил прикончить паренька, который только что на его глазах зарезал девушку снайпера. Но тот уже лежал на спине, рядом с убитой же им снайпершой, широко раскрытыми глазами этот немец пытался что-то особенное рассмотреть в русских небесах.
Вдруг рядом с ним на живот вдруг шлепнулся Дима Лукашевич, паренек короткими автоматными очередями ту же принялся поливать придорожный кустарник, в котором спряталось много диверсантов. Вслед за Димой еще четыре автоматчика открыли автоматный огонь по кустарнику. Иван увидел, как из кустарника вылетела немецкая граната на длинной ручке, она упала и тут же взорвалась неподалеку от Диминых автоматчиков. После взрыва гранаты замолчал автомат в руках одного из этих пареньков. Автомат как-то неловко выпал из рук этого паренька, а он сам головой, пробитой осколком гранаты, упал на родную землю.
Посмотрев туда, откуда прилетела вражеская граната, Иван с большим трудом сумел рассмотреть в густой листве кустарника неясную фигуру человека. Не теряя даром времени, Фролов выстрелил два раза по этой фигуре человека, прячущегося в кустарнике. Первым выстрелом он постарался запугать врага, заставить его головой отшатнутся в сторону, чтобы его голова попала бы в полосу солнечного света, наискосок разрезавшую кустарник! Вторая его пуля точно поразила лоб этого человека. Немецкий диверсант мгновенно умер, но он так и не упал на землю. Иван Фролов еще долго мог видеть в глубине кустарника этого диверсанта. Поддерживаемый со всех сторон толстыми и колючими ветка этого кустарника, вражеский снайпер стоял непоколебимо в глубине кустарника, он как бы продолжал наблюдать за своим противников! Руки Ивана снова заработали в привычном режиме, вставляя новую обойму в затворную коробку мосинки, а сам он продолжил внимательно изучать поле боя.
На этот раз, осмотр поле боя показал, что дела ястребков сейчас не столь блестящи, какими они были при первом осмотре! Хотя немецкие диверсанты не имели подготовки для участия в боях с регулярными подразделениями противника, но, осматривая поле боя, Иван Фролов увидел, что на этот командир этих немецких диверсантов взялись за разум. Он решил воспользоваться численным преимуществом своих бойцов, их специальной подготовкой и их хорошим вооружением.
Обер лейтенант Картинг начал то тут, то там мелкими группами своих бойцов атаковать и захватывать наиболее выгодные позиции ястребков, заставляя их с каждым разом отступать. Таким образом, немецкие диверсанты начали потихоньку ястребков выдавливать на колхозное поле, где было бы можно легко перестрелять! Еще немного усилий, и оборона противника будет консолидирована, объединена в единое целое. К тому же в этот момент почему-то вдруг замолчали оба пулемета ястребков. Только лейтенант Виктор Егоров своим дегтярем продолжал удерживать свою позицию, насквозь простреливая свой участок дороги, не позволяя мелким группкам диверсантам объединиться.
К этому моменту среди ястребков появились первые убитые, а количество раненых практически удвоилось. Ими немедленно занимались девчонки медсестры, они своих друзей и товарищей тащили прямо из-под пулеметного и автоматного огня противника, сплошь и рядом рискуя своими жизнями.
Иван, наблюдая за полем боя, за тем, как медсестры переносят раненых ребят в безопасное место, жестом руки он подозвал к себе Диму Лукашевича, стрелявшего по противнику неподалеку.
— Дима, срочно выясни, что именно произошло с двумя нашими пулеметами. В любом случае найди их, приставь к каждому по пулеметчику! Собери под свое командование еще шесть или семь ястребков. Этой группу прикрой обоими пулеметами. Затем гранатами атакуй вон тот кустарник. В нем, похоже, сейчас собрались все уцелевшие немецкие диверсанты. Твоя задача, Дима, своей группой ты должен этих нехороших немецких парней выдавить на меня, чтобы я мог бы их по одному расстреливать из своей снайперской винтовки! Если тебе понятна задача, Дима, то немедленной приступай к ее выполнению! У нас осталось слишком мало времени!
— Так точно, товарищ майор! Я все понял, приступаю к выполнению поставленной задачи!
Только Иван Фролов успел поменять свою огневую позицию, как немцы поднялись на ноги, чтобы атаковать позиции ястребков. Человек десять немецких диверсантов короткими перебежками пошли вперед. Но тут же прозвучали первые пять выстрелов снайпера Ивана Фролова, в результате которых число атакующих уменьшилось до семи, что в свою очередь охладило их пыл и рвение. Пятым выстрелом из мосинки Иван насмерть поразил высокого немецкого бойца, который пошел в атаку, поднявшись во весь свой рост, ведшего огонь на ходу из своего МГ34. При этом эта дылда грязно ругался на немецком языке. Он замертво распластался всего в трех метрах от позиции Ивана. Вероятно, этот немец был мертвецки пьян, от него за версту несло самогонным перегаром.
В этот момент Ивана подхватила и понесла на себе неведомая сила, в одно мгновение он выскочил из своей канавы окопчика и, стремглав, добежал до немецкого пулемета, взял его в руки. На теле пьяного пулеметчика он попытался разыскать запасные пулеметные ленты, но его поиски оказались напрасными. Более не задерживаясь, Фролов рванул обратно на огромной скорости, стараясь живым и здоровым добраться до своего окопчика. В последнем прыжке, он вдруг почувствовал, как нечто горячее и острое впилось ему в шею, а затем горячие струйки потекли ему за воротник рубашки. Ивану стало больно и трудно вращать головой из стороны в сторону. Теперь для того, чтобы посмотреть в какую-либо сторону, ему приходилось теперь туда поворачиваться всем телом.
Немцы снова поднялись в атаку, а Иван Фролов снова начал стрелять из своей верной мосинки. Он, действуя на автомате, в затворную коробку вставил новую обойму, чтобы снова затем стрелять и стрелять по врагу. Три раза своими меткими выстрелами он клал атакующих немцев на землю, останавливал врага. Но последняя вражеская атака оказалась самой трудной. В какой-то момент закончились патроны к надежной винтовке Мосина. Иван не мог поверить в то, что за какие-то полчаса боя он полностью из нее расстрелял полсотни патронов. Если верить старой статистике боя, то за эти полчаса враг должен был потерять от пятнадцати до двадцати своих бойцов, половину своего приписного состава!
Когда немецкие диверсанты замелькали в каких-то двадцати шагах от его позиции, то Фролов схватил в руки МГ34. В течение семи минут он расстреливал ленту в пятьдесят патронов, расстрелял ее всю до последнего патрона! Он лежал опустошенным, головой на бруствере, прислушиваясь к тому, что в этот момент творилось внутри него. С легким вздохом сожаления из внутреннего кармана своего пиджака он достал «Вальтер Р38», готовясь дорого продать свою жизнь, но в этот момент услышал в своем ухе голос Димы Лукашевича:
— Товарищ майор, после нашей атаки вражеская банда рассеяна, но не уничтожена! Немцы понесли серьезные потери, но, к великому нашему сожалению, ее командир, а также пять-семь бойцов сумели уйти в лес, бежать с поля боя! Мы взяли в плен четырех диверсантов, сейчас они находятся под охраной ястребков!
— Хорошо, Дима! Спасибо за информацию. Попроси девчат обойти поле боя, собрать и подготовить к эвакуации всех наших раненых бойцов, оказать им первую медицинскую помощь. По мере готовности всех раненых развести по ближайшим сельским больницам!
Несколько позже Иван Фролов, влекомый любопытством, желанием узнать, чем же завершился на деле этот бой, решил побродить, осмотреть поле боя. Первым делом он направился к густому кустарнику, который, по его мнению, был центром сопротивления врага. Пули сильно проредили этот кустарник, несколько раз бойцы истребительного батальона ходили на него в атаку. Только раз, взглянув на то, что в нем творилось, Фролов сразу же убедился в том, что умный противник этим кустарником ввел его в заблуждение. Никакого штаба диверсантов там не было и не могло быть. Слишком уж он простреливался со всех сторон!