И теперь она одна-одинешенька стояла среди сугробов на опушке леса.
Она подставила меня, подумала Эш. Все так и было задумано. Лусевен заодно с Я-вау-це.
Она посмотрела на свою левую руку, стиснутую в кулак. Медленно разжала пальцы и стала разглядывать браслет на ладони. Ее внимание привлекла странная… фруктовина, — только такое название она и смогла подобрать для этого амулета.
Ясности больше не было ни в чем.
Она совсем не знала, кому или чему верить.
Лусевен казалась настоящим другом. Немного странная сначала; но узнав ее поближе, Эш по-настоящему привязалась к этой женщине. Она чувствовала, что ей можно верить: ее призрачным глазам, ее волшебству и птицам, да и вообще всему. Казалось, что Лусевен по-настоящему заботится о ней, — ее волновало не то, как Эш учится в школе или как она ладит со сверстниками, помогает ли по дому и вовремя ли возвращается домой. Ее волновала сама Эш. Лусевен заботило то, что Эш чувствовала. Ее надежды и ее стремления. Ее опасения.
Эш так разоткровенничалась перед ней, как ни перед кем другим. Даже с Кэсси она была более сдержанна.
А теперь Лусевен просто бросила ее.
Как мать.
Как отец.
Это же твое дело.
Правильно. Как будто она сама могла с ним справиться.
Насколько я понимаю, ты хотела спасти свою сестру.
Как будто Нина хоть когда-нибудь сделала бы для нее такое.
Ты могла бы предложить себя вместо нее.
Конечно. Пожертвовать собой ради Нины, которая всегда получала все, что хотела.
Ни за что.
Может быть, ты получить все.
Эш снова посмотрела на браслет.
Все?
И тут она неожиданно поняла, что владеть волшебством — это еще далеко не все. Волшебство — лишь средство помочь себе в достижении цели, но самое главное заключалось не в конечном результате, а в умении и знании. Вот о чем говорилось во всех серьезных книгах по магии, которые она читала. Важна не сама цель, а тот путь, каким ты до нее доберешься, хотя одного без другого и не бывает.
И, наконец, пройти этот путь ты должна сама. Тебе могут подсказать направление, наметить какие-нибудь удобные маршруты, но остальное — твое дело.
Не об этом ли говорила Лусевен? Так вот почему она так неожиданно смылась.
Эш хотелось верить, что это так, потому что ей хотелось верить этой загадочной женщине. Ей так нужно было верить хоть кому-нибудь!
Она нуждалась в настоящих друзьях.
Вздохнув, Эш застегнула браслет на запястье. Опустила гранат в карман и снова повернулась лицом к лесу.
Как оказалось легко, сделав всего шаг в сторону, найти кого-то еще, похожего на Кэсси, кто не прятался за чужими спинами, как она сама, и с кем хотелось дружить. Но друзьям вовсе не обязательно находиться рядом, чтобы ощущать их любовь и поддержку, верно? И когда ты должна сделать что-нибудь сама…
Да было ли у нее когда-нибудь такое желание?
Никогда.
А именно это и объяснила ей Лусевен: она была настолько поглощена собственными переживаниями по поводу своей исковерканной жизни, так замкнулась на ее грустных сторонах, что махнула на все рукой и никогда даже и не пыталась изменить что-нибудь к лучшему. Любой, кто хоть чуть-чуть превосходил ее, автоматически становился врагом. Вот все и были…
Когда она встречалась с Кэсси, она только и говорила, что о собственных проблемах. О своей подруге она по-настоящему толком ничего не знала. Например, почему явно хорошо образованная женщина выбрала уличный образ жизни и профессию гадалки.
Сверстники, с которыми она проводила время, — ну, с ними вообще был сплошной выпендреж, так ведь? Чтобы завоевать свое место под солнцем и считаться классной девчонкой. Крутой.
И Нина.
Оглядываясь назад — если уж говорить честно, — Эш признавала, что на самом деле поначалу ее кузина пыталась сделать все возможное, чтобы она чувствовала себя в семье Карабалло как дома. А Эш просто обрывала все ее попытки, и поэтому Нина, что вполне естественно, просто ответила на ее враждебность тем же.
Могли бы они когда-нибудь подружиться? Да и хотелось ли ей иметь в подругах кого-нибудь вроде Нины — с ее аккуратно причесанной головкой и рекламными каталогами, с ее глупой музыкой и хорошими отметками?
Но на самом деле не это главное, правда?
Ведь и у нее самой были определенные пристрастия, и она никогда не интересовалась, что думают об этом окружающие.
Просто жила так, как считала нужным, и все.
Лес сомкнулся за ней, как только она вошла в него. Тропинка, о которой говорила Лусевен, тонкой ниточкой вилась между деревьями, и идти по ней не составляло труда. Снег под кронами сосен был неглубок, но вот холод забрался под мех и пробрал ее до костей. С каждым шагом все тягостнее было ощущать на себе пристальные взгляды духов деревьев. Не ломай ветки и не разводи огонь, и с тобой все будет в порядке, сказала Лусевен. Но Эш чувствовала, что деревья затаили на нее злобу только за то, что она вторглась в их владения.
Сойти с тропинки?
Ни за что. Не здесь. Она уже усвоила этот урок, разлучившись с Кэсси и Боунзом. Нет нужды повторять его. В этом мире слишком уж легко сбиться с пути. Кто знает, каким окажется следующий мир, куда она попадет. Но если она выдержит противоборство с Я-вау-це, то уж наверняка узнает здесь все входы и выходы.
Интересно, появился ли уже в ее глазах этот странный блеск, как у Лусевен и Боунза?
Эш подумала о том, как хорошо было бы сейчас лежать на кровати, почитывая какую-нибудь книгу, например «Как избавиться от привидений».
Она углублялась все дальше в лес.