- Едем? -спросила мама.
Папа ответил: «Хорошо», и оба они стали скорее надевать калоши. Мама попадала правой ногой в левую калошу и очень сердилась, что калоша не надевается. Папа не смел сказать ни слова.
- Это всё ты, - проворчала мама, нагнулась и надела наконец калоши как следует.
На улице трамвай очень долго не шел. А недалеко стоял небольшой закрытый автомобиль коричневого цвета. Папа сказал:
- Хочешь, поедем на такси? Это гораздо скорее и не очень дорого.
Мама кивнула головой. Она любила ездить на такси.
- Это как раз «эмочка»,- сказал папа, садясь в автомобиль.- Так наш Травка называет автомобили «М-1»-завода имени Молотова.
Перед сиденьем шофера был приделан счетчик - черная коробочка с железной табличкой, а на табличке надпись: «Свободен».
Шофер повернул табличку вниз. Папа и мама сели в автомобиль, сказали, куда ехать. Шофер пустил машину. Колеса автомобиля завертелись, и вместе с ними завертелось в счетчике маленькое колесико. Это колесико было соединено с колесом автомобиля тоненькой цепочкой. Автомобиль проезжал километры, а колесико в счетчике отщелкивало цифры: за каждый километр по семьдесят копеек.
Когда папа и мама садились в такси, на счетчике было только два пустых белых квадратика, а когда подъехали к дядиному дому, на счетчике стояло: 2 руб. 80 коп. Это счетчик показал, сколько нужно платить за дорогу.
Дядя был дома и читал газету. Коля возился в своем живом уголке.
Вдруг раздался звонок. Коля побежал отпирать. Папа и мама вошли в переднюю. Мама сказала:
- А мы -за Травкой!
Коля ответил:
- Сейчас, - побежал и принес маленький цветочный горшочек. В горшочке ёжиком торчала нежная зеленая трава.
- Сам растил! -сказал Коля с важностью.- Вы, наверное, хотите подарить ее кому-нибудь на рождение? Что ж, возьмите, мне не жалко, я себе еще выращу! А эта скоро вся покроется голубыми цветочками.
Коля был рад услужить, и вообще он был хороший мальчик.
Тут из комнаты вышел дядя с газетой в руках. Папа и мама стояли в передней и не раздевались. Мама уже плакала. А папа молчал. Дядя с трудом понял, что случилось. Он сказал:
- Что же вы не сообщили в милицию? Нужно сейчас же сообщить.
Паровоз с Травкой подходил в это время к станции Пролетарская.
Беляков рассказывает:
- Оттого и называется паровоз, что паром возит.
- Это-то я знаю! - говорит Травка.
- Внутри машины - котел, а под котлом топка -печка, что ли, по-твоему. В котле-вода. Вода кипит, из нее получается пар. Пар хочет вырваться, идет по трубам, попадает к поршням. И вот выталкивает то один поршень, то другой.
Как пробку из деревянного пистолета, только гораздо сильнее. Поршни соединены с колесами и вертят колеса. Вот паровоз и идет.
- Понимаю, - говорит Травка.- А зачем часы?
- Какие часы?
- А вот на машине.
- Это не часы, глупенький. Это манометр. Он показывает, сколько пара в котле накопилось, сильно ли пар давит на поршни.
- Понимаю, - говорит Травка очень решительно: ему совсем не хочется быть глупеньким.
На поворотах Беляков дергает за веревку. Паровоз ревет. Но Травка уже привык. Он ничего не боится. Из-под паровозных колес вырывается пар: пафф-паф-паф! пафф-паф-паф! На маленьких станциях паровоз ревет и не останавливается. Телеграфные столбы бегут мимо паровоза, словно кто-то тянет их веревочками.
А веревочки-это провода. Сзади столбов вертятся белые снежные поля. А совсем далеко деревушки несутся с паровозом наперегонки.
Вот перед станцией Пролетарская поднялся семафор - пожалуйте, есть для вас свободный путь.
Беляков передвинул ручку, повернул колесо на машине, и паровоз медленно остановился, но не рядом со станцией, где останавливаются все поезда, а где-то далеко в стороне. До белого здания станции нужно было перейти много-много рельсов.
Травке не хотелось уходить с паровоза: уж очень интересно Беляков про всё рассказывал. Помощник машиниста был тоже хороший, хотя с виду и сердитый. Он дал Травке в дороге стакан теплого чаю из жестяного чайника и маленький кусочек сахару. Травка положил сахар в рот и запивал чаем. Было гораздо вкуснее, чем дома.
Когда Травке нужно было слезать с паровоза, помощник машиниста был уже на земле. Он подхватил Травку на руки и поставил между рельсами.
- Спасибо, - сказал Травка. - Прощайте, товарищ Беляков!
- Прощай, прощай, мальчуган! Дорогу-то знаешь ?
- Знаю! Прощайте, товарищ помощник машиниста!
Беляков был высоко на паровозе, и ему Травка сделал пионерский салют. Помощник стоял рядом. Травка протянул ему руку. Помощник снял черную кожаную рукавицу, пожал Травкину руку и погладил его по щеке. Рука помощника была жесткая, как железо, и от нее пахло паровозом. Но Травке было приятно.
Травка быстро прошел мимо белого здания станции и направился по дачной дороге. Всё было белое. Вместо широкого песочного тротуара виднелась узенькая тропинка. Она была протоптана по снегу. Дачи были заколочены и совсем не похожи на летние дачи. Летом на террасах висели белые занавески. Летом многих дач совсем не было видно из-за зеленых деревьев.
Травка отошел довольно далеко от станции. Ларька нигде не было. Пруда тоже.
Солнце садилось. Становилось очень холод-но. Подул ветер. Травке сделалось страшно и грустно. Он прислонился к дереву и заплакал.
Вдруг раздался тоненький голосок: