После докерамической фазы эпохи неолита на всем Ближнем Востоке отмечалось постепенное распространение обожженной и расписной керамики. В разных регионах она появилась в разное время, и для Восточной Анатолии этот период оценивается как 7600–5750 год до нашей эры. Последняя дата считается временем появления абсолютно новой культуры, получившей название Халафской, — в часть кургана Эль-Халаф, расположенного на берегу реки Кабур неподалеку от деревни Рас-аль-Эйн на сирийско-турецкой границе. Именно в этом месте перед началом Первой мировой войны немецкий археолог Макс фон Оппен-гейм впервые обнаружил характерную глазурованную керамику и дал ей это название{666}.
Культура Халаф существовала на всей территории Курдистана в период с 5750 по 4500 год до нашей эры, и археологи считают, что именно представители этой культуры занимались торговлей высоко ценившимся вулканическим стеклом, или обсидианом. Обсидиан добывался из потухшего вулкана Немрут-Даг, расположенного на юго-западном берегу озера Ван{667}.
Примерно в 4500 году до нашей эры на Ближнем Востоке на историческую арену вышла новая культура, получившая название Убейдской. Ее представители стали занимать многие поселения, принадлежавшие культуре Халаф. Отсюда культура Убейд постепенно распространялась на юг, где постепенно формировались новые общины, в том числе поселение Тель-Эль-Убейд вблизи города Ур в Южном Ираке, по имени которого она и получила свое название. Ее длительное присутствие в районе Плодородного Полумесяца, вне всякого сомнения, способствовало развитию месопотамской цивилизации в период с 4500 по 4000 год до нашей эры.
Самая примечательная особенность культуры Убейд — это антропоморфические статуэтки высотой несколько сантиметров, которые помещались в могилы умерших. Это были обнаженные мужские или женские фигурки (преимущественно женские) со стройным и пропорциональным телом, широкими плечами и необычной формы удлиненными головами с выступающей нижней частью лица — ученые обычно сравнивают такие черты с обликом ящерицы{668}. У каждой фигурки были щелевидные глаза из двух соединенных глиняных пластинок овальной формы, что придавало им вид «кофейного зерна». На макушке многих статуэток когда-то было украшение из черного битума — вероятно, изображавшее кольцо уложенных волос. Кроме того, у каждой женской фигурки были волосы на лобке, а у мужской — гениталии.
Среди фигурок нельзя найти двух одинаковых. Некоторые женщины стоят прямо, сомкнув ступни и уперев ладони в бедра. В руке по меньшей мере одного мужчины был скипетр — вероятно, символ святости или власти. Овальные глиняные шарики, покрывавшие верхнюю часть груди, плечи и спину некоторых статуэток, вне всякого сомнения, изображали ожерелья из бус, которые тоже могли являться символом власти.
Наибольшее впечатление из всех статуэток культуры Убейд производит фигурка обнаженной женщины, прикладывающей ребенка к своей левой груди. Левая рука сосущего молоко младенца обнимает грудь матери. Любопытно, что у детей тоже удлиненные, как у рептилий, головы — этот факт свидетельствует о том, что представители Убейдской культуры по какой-то непонятной причине изображали существ, действительно обладавших, по их мнению, таким характерным обликом.
Некоторые ученые утверждают, что статуэтки культуры Убейд представляют собой изображения Богини-Матери{669}, — абсолютно неверное предположение, поскольку некоторые из них явно мужчины. Британский археолог сэр Леонард Вули, который в 30-х годах двадцатого века во время раскопок в Тель-Эль-Убейде впервые обнаружил присутствие культуры Убейд в Месопотамии, пришел к выводу, что это изображения «хтонических божеств» — то есть обитателей подземного мира, ассоциировавшихся с обрядами погребения{670}. Более того, они, скорее всего, символизируют не ящериц, как было принято считать прежде, а змей. Ящерицы не играли никакой роли в месопотамской мифологии, на которую, вне всякого сомнения, оказали влияния более древние религиозные верования культуры Убейд.
Несмотря на то что эти характерные змееподобные фигурки встречаются только у культуры Убейд, менее абстрактные изображения похожих на змей людей с огромными миндалевидными глазами были найдены на неолитической стоянке Джармо в иракском Курдистане{671}. Здесь в 50-х годах двадцатого века Роберт Брейдвуд и его сотрудники во время раскопок нашли первые свидетельства выплавки свинца. Головы из слегка обожженной глины датируются 6750 годом до нашей эры, и этот факт заставляет предположить, что змееподобные изображения впервые появились в горах и предгорьях Курдистана, а затем постепенно распространились на равнины Ирака — примерно к 4500 году до нашей эры.
В мифологии Месопотамии змея играла очень важную роль. Известно, что она была символом божественной мудрости, сексуальной энергии и власти над другими мирами. Верования культуры Убейд, связанные со змееголовыми существами, означают, что либо они были убеждены в существовании таких людей, либо в образе этих существ выступали шаманы, практиковавшие культ змеи, который был распространен среди курдских племен на протяжении последних нескольких тысяч лет{672}.
Сравнивать человеческое лицо с мордой змеи — это довольно странное занятие, если, конечно, на то не существует веской причины. В американских джазовых клубах 30-х годов термином «гадюка» обычно называли музыкантов, которые играли долгое время без перерыва, подпитывая свое вдохновение огромными дозами марихуаны. В клубах дыма их вытянутые костлявые лица и расширенные (не только от наркотика, но и от полутьмы) зрачки, создавали впечатление, что на сцене находятся люди с головами змей. Термин «гадюка» настолько прижился в джазовом сообществе 30—50-х годов, что им стали называть «толкачей», или торговцев наркотиками{673}. Совершенно очевидно, что для того, чтобы человека сравнили с гадюкой, он должен был иметь удлиненное костлявое лицо и щелевидные глаза. Точно такими же чертами отличались фигурки из обожженной глины, найденные в Джармо и датируемые 6750 годом до нашей эры.
Возможно ли, что среди представителей неолитической культуры Курдистана, а затем и культур Халаф и Убейд, существовал класс людей, черты лица которых напоминали змеиные?
Если фигурки культуры Убейд действительно изображали этих людей, то кем они могли быть? Почему их сочли необходимым изобразить именно в этом виде? Можно ли сравнить эти изображения со статуэтками из Невалии Чори, где в наивных художественных образах отразилось благоговение простых людей перед правящей кастой жрецов, которым Поклонялись, как богам? Не с этой ли тенденцией мы столкнулись в случае со змеиноголовыми фигурками, найденными и в Джармо, и в более поздних захоронениях культуры Убейд? Может быть, и здесь художники пытались в абстрактной форме запечатлеть правящую элиту или память о ней?
Эти необычные идеи возникли не на пустом месте, поскольку есть твердые основания предполагать, что в сообществах Курдистана, относящихся к культуре Халаф, а позднее и к культуре Убейд, действительно существовала правящая элита крайне необычной внешности.
Тель-Арпачия — это искусственный курган, расположенный неподалеку от Мосула в предгорьях иракского Курдистана. Он датируется халафским периодом и рассматривается археологами как деревня ремесленников, которые специализировались на изготовлении расписной многоцветной керамики высочайшего качества. В деревне были обнаружены мощеные улицы, прямоугольные здания, некоторые из которых использовались в религиозных целях, как в Невали-Чори и Чайеню, а также строения круглой формы с куполообразными сводами, похожими на толосы — гробницы бронзового века в греческих Микенах. Среди археологических находок можно отметить стеатитовые кулоны и маленькие диски с нацарапанными рисунками, которые считаются предшественниками знаменитых печатей, получивших широкое распространение в таких государствах Месопотамии, как Шумер и Аккад, а после их падения — в Ассирии и Вавилоне.
Во время раскопок 1933 года, проводившихся под руководством археолога Макса Мэллоуна, были обнаружены захоронения, многие из которых располагались на обширном кладбище, датируемом поздним халафским и ранним убейдским периодом, то есть 4600–4300 годами до нашей эры{674}. Большинство скелетов оказались разбитыми или сильно поврежденными, однако 13 черепов, которые сохранились лучше всего, были доставлены в Британию, где они и пролежали забытыми целых 30 лет. В 1969 году Мэллоун опубликовал статью, посвященную этим черепам, и эта статья побудила двух антропологов, Тейю Моллесон и Стюарта Кэмпбелла, вновь исследовать останки. Их выводы относительно внешности и генетических особенностей обладателей черепов полностью изменили наши представления о загадочном мире, в котором 6500 лет назад жили эти люди{675}.
Моллесон и Кэмпбелл обнаружили свидетельства того, что шесть из тринадцати черепов искусственно деформировались при жизни их обладателей — с целью получить удлиненную форму головы и скошенный лоб{676}. Такая деформация обычно достигалась наложением круговых повязок, иногда содержащих деревянные элементы, вокруг головы младенца. В прошлом подобная практика была распространена во многих регионах мира, и особенно в Южной Америке — в религиозных целях, а также чтобы выделить данного человека среди других, подчеркнув принадлежность к определенному классу или касте{677}.
Данные о деформации черепов в Тель-Арпачия не вызвали удивления, поскольку такое предположение высказывал нашедший их Макс Мэллоун, который еще до исследования двух его младших коллег писал:
«…похоже, мы столкнулись с удлиненными головами, причем определенные черты лица и другие признаки заставляют предположить, что владельцы этой [убейдской] керамики обладали характерной внешностью, которая делает их чрезвычайно легко узнаваемыми»{678}.
Моллесон и Кэмбелл предположили, что странные змеевидные фигурки убейдского периода являются стилизованными изображениями этих длинноголовых людей, на что указывали высокие прически из битума и уплощенные лица{686}. Они также обратили внимание, что члены тех же самых элитных групп изображены в крайне стилизованной форме на обожженной керамике, датируемой как халафским, так и убейдским периодом{687}. У многих этих изображений — удлиненные головы и плоские, выступающие вперед лица, которые могли быть результатом только намеренной деформации черепа{688}. Другая, не менее важная особенность — это присутствие на одном керамическом сосуде халафского периода, датируемом 4900 годом до нашей эры, изображения двух фигур с удлиненными головами, от которых вниз отходят несколько изогнутых линий, обозначающих головной убор из перьев{689}. Довольно любопытно, что эта керамика была найдена в местечке Тель-Саби-Адейад, расположенном на границе Сирии и Турции всего в 20 километрах к юго-востоку от Харрана и в 113 километрах к югу от Невали-Чори.
Моллесон и Кэмпбелл предположили, что деформация черепа, встречающаяся в сообществах как халафской, так и убейдской культур, использовалась «для выделения элитных групп, социальных или функциональных», которые «состояли в близком генетическом родстве» и практиковали «браки между близкими родственниками»{690}. Более того, «форма головы могла иметь особое значение»{691}. Кем же были эти длинноголовые люди, запечатленные в глине в виде антропоморфных змей, а на керамике в образе жрецов или шаманов в головных уборах из перьев?
В поисках ответа на этот вопрос мы должны перенестись на другой конец земного шара. На мексиканском полуострове Юкатан в цивилизации майя наследственная каста жрецов, известных под именем Змеи, использовала специальные повязки для деформации черепов младенцев, чтобы придать им удлиненную форму, похожую на голову змеи. Ребенок, над которым проделывали эту процедуру, получал право на вступление в семью Змей, которые из поколения в поколение сохраняли традиции культа гремучей змеи{692}. Жрецы поклонялись Ицамне, одному из воплощений Ахау Кан, «великого господина змей», который, как считалось, познакомил далеких предков майя с календарем{693}. В аналогичных мифах ацтеков Ицамна превратился в Кетцалькоатля, великого «пернатого змея» и божественного носителя мудрости. Подобно наследникам даровавшего цивилизацию народам Южной Америке бога Тики Виракочи, которые носили титул Виракоча, «вожди-жрецы» Кетцалькоатля назывались в легендах «пернатыми змеями»{694}.
Возможно ли, что в предгорьях и плодородных долинах Курдистана когда-то существовала жреческая элита — подобная «пернатым змеям» ацтеков или Змеям майя? В таком случае не могли ли они намеренно удлинять головы, делая их похожими на змеиные, и надевать головные уборы из перьев в честь — или в память — древних носителей мудрости, которые в незапамятные времена пришли в их мир?
Если правящая элита халафской и убейдской культур считала себя наследниками этой гипотетической группы антропоморфных змей, то деформация черепов приобретает вполне определенный смысл. Возможно, они ощущали необходимость своим обликом походить на далеких предков, которых они представляли в виде змееподобных людей-птиц с лицами, похожими на морду гадюки, и удлиненными черепами, напоминавшими яйцо — главный символ Сотворения Мира? Может быть, именно поэтому в нише культового здания в Невали-Чори мы обнаружили вырезанную из камня голову яйцеобразной формы с напоминающим змею хвостиком волос? Не изображала ли эта голова одного из шаманов, потомков древних богов или самого древнего бога? Может быть, те же рассуждения применимы к искусной статуе «грифа» с головой змеи и изображению человека-птицы с похожей на молоток головой, найденным в том же здании?
В текстах Эдфу говорится не только о птичьем облике первых божественных обитателей земли, но и об особом выражении их лиц — как у богов-царей Ирана и древних еврейских патриархов. Если их облик связан не только с плащами из птичьих перьев, но и с необычными чертами лица, то и древние боги Египта, и их предполагаемые потомки в эпоху неолита должны были иметь в высшей степени неординарную внешность, разительно отличавшую их от коренных народов Курдистана.
Если первые жрецы-шаманы в Невали-Чори и Чайеню действительно были потомками египетских древних богов, то не они ли познакомили неолитические племена с обрядом человеческого жертвоприношения? Не открывает ли это темную сторону жизни древних богов — ту, которая по нынешним меркам считалась бы аморальной и даже негуманной? Не здесь ли кроется объяснение имени одного из Шебтиу, которого звали «Мощногрудый Владыка{696}, Творящий Избиения, Дух, Живущий на Крови»{697}? Не они ли помогли сформироваться классу элиты — при помощи веры в его божественное происхождение? Эта идея, вне всякого сомнения, лежала в основе представления о божественной царской власти в первых цивилизациях Ближнего Востока.
Мегалитические постройки Восточной Анатолии не могут состязаться с величием Храма долины в Гизе или Осириона в Абидосе, но по своей структуре они очень похожи. Если удастся доказать, что эти сооружения эпохи неолита действительно являются продуктом той же самой высокоразвитой культуры, в этом случае возникнет вопрос, что еще могли привнести древние боги в сообщества раннего неолита и какова была их роль в развитии цивилизации. Именно этот вопрос мы попытаемся осветить в двух следующих главах.
Когда я впервые увидел удивительный каменный монолит в Цевали-Чори, то сразу же почувствовал необычность этого места. Я был убежден, что это поселение было основано прямыми потомками древних богов Египта, чьи предки — в мифах творения их называли богами Огдоады, или Шебтиу — прошли путь от ливанского или сирийского побережья через весь Левант и примерно в 9500 году до нашей эры добрались до плодородных долин в верховьях Евфрата.
Проверка этого необычного предположения представляется почти невыполнимой задачей, и особенно с учетом того обстоятельства, что все поселение Невали-Чори было Затоплено водами Евфрата после завершения строительства плотины Ататюрка. Все, что я мог предпринять, — это нанять лодку и наследовать то, что осталось от неолитической стоянки, или просто посетить музей в Урфе, где было реконструировано почти все культовое здание.
Если древняя культура Египта действительно использовала астрономические данные при сооружении памятников на плато Гиза и самого плато, в чем убеждены многие исследователи, то нельзя исключить, что эти же знания были принесены из Египта на землю Курдистана и использовались при постройке необычного культового здания в Невали-Чори. Многие мегалитические храмы в разных уголках мира ориентированы по Солнцу, Луне и звездам, и поэтому нет смысла сомневаться в возможности того, что астрономия и геомифика (география в сочетании с мифологией) играли определенную роль в Невали-Чори. Если нам удастся доказать это, то мы получим более полное представление о верованиях первых жрецов-шаманов в верховьях Евфрата.
Чтобы проверить возможную ориентацию в Невали-Чори, я должен был иметь подробный топографический план культового здания. Достать его не представлялось возможным, и вместо него я воспользовался точными схемами из единственного на сегодняшний день подробного отчета о раскопках экспедиции Хауптманна, найденного среди множества ненужных документов в невразумительной монографии «Через реки и озера», выпущенной ограниченным тиражом в 1993 году{698}.
При взгляде на план третьей и последней фазы здания, датируемой 8000 годом до нашей эры, нетрудно заметить, что оно ориентировано строго на юго-восток в полном соответствии с расположением долины Кантара, что открывает вид на полноводную реку Евфрат, которая ясно видна вдали. И действительно, компьютерный анализ внутренней структуры этой фазы здания, проведенный по схеме Хауптманна, с большой степенью достоверности подтверждает, что внутренние северо-восточная и юго-восточная стены ориентированы строго на юго-запад — то есть по азимуту 225° — с точностью 0,1°. Точно такой же азимут (224,9°) получается в том случае, если провести линию из центральной точки пола «терраццо» через входные ступени в юго-восточной стене храма.
Северо-восточная и юго-западная внутренние стены имеют почти такую же точную ориентацию. Первая расположена по азимуту 134° 1′, что лишь на 0,9° отличается от направления на юго-восток, а вторая — по азимуту 135°8′, с ошибкой всего лишь 0,8°. Эти цифры сами по себе должны были насторожить археологическое сообщество, поскольку они убедительно доказывают, что «примитивная община земледельцев» в 8000 году до нашей эры точно ориентировала здание по четырем сторонам света — искусство, требовавшее знания околополярных звезд и/или годичного движения Солнца.
Пристрастие жителей Невали-Чори к направлению на юго-запад этим не ограничивается. Вырезанная из камня яйцеобразная голова также смотрит из своей ниши в стене в этом направлении, а остатки каменного монолита ориентированы по азимуту 223,6° — всего на 1,4° южнее направления на юго-запад. Была ли эта небольшая ошибка просто неаккуратностью или имела определенную цель? По имеющимся в нашем распоряжении схеме и каменным осколкам, найденным на полу «терраццо», можно предположить, что по другую сторону от осевой линии стоял второй монолит — на таком же расстоянии, как и первый. Направлен он был в ту же сторону, и вместе они формировали громадный трехметровый портал, точно ориентированный в том направлении, где был виден полноводный Евфрат. Поскольку руки, ладони и волосы, вырезанные на боковых поверхностях. монолитов, а также лицевые грани тоже были направлены на юго-запад, невольно возникает вопрос о связи между ориентацией здания и небесным горизонтом в определенный день солнечного года.
Мегалитические сооружения чаще всего ориентировались по точкам равноденствия и солнцестояния. Поэтому необходимо оценить положение звезд по отношению к юго-западному горизонту в эти моменты времени. После тщательного изучения многочисленных компьютерных распечаток остался лишь один подходящий момент времени — предрассветный период весеннего равноденствия.
В 8000 году до нашей эры человек, стоящий между двумя украшенными резьбой каменными монолитами и смотрящий поверх ступенек на юго-западный горизонт, видел на утреннем небе всего лишь одно созвездие. Это было созвездие Кита — легендарного морского чудовища, или кракена, которого мифический герой Персей обратил в камень, показав ему отрубленную голову горгоны Медузы. Это случилось после того, как морской бог Нептун (в греческом варианте Посейдон) послал чудовище съесть прикованную к скалам красавицу Андромеду. Споры о том, что могло представлять собой это морское чудовище, не утихают до сих пор. Некоторые считают его морским змеем, хотя, если судить по звездным картам древности, оно больше похоже на кита{699}. Обычно его изображали вместе с небесной рекой{700}, или Эриданом. Чудовище либо плавало в реке, либо высовывалось на берег — передняя часть огромного тела лежала на берегу, а остальная оставалась в воде{701}.
Мифы, окружающие созвездие Кита, сами по себе очень любопытны, но они не добавляют ничего нового к предмету нашего исследования. Некоторые подозрения у меня возникли после того, как я узнал, что небесная река под названием Эридан представляет собой созвездие, которое описывается как «река» или «небесная река». Обычно считается, что она «течет» от звезды Ригель, которая образует левую «ступню» созвездия Орион, к «лапам» Кита (отсюда мифологические и художественные ассоциации). Важнее, однако, тот факт, что Эридан является небесным двойником не только Нила, с которым его часто сравнивают, но и Евфрата{702}. Роберт Браун-младший, известный специалист девятнадцатого века в области месопотамской мифологии, много писал об этой проблеме, и его открытия были опубликованы в 1883 году в книге под названием «Эридан: река и созвездие»{703}. В этом классическом труде он приводит аргументы в пользу того, что Эридан является небесным двойником Евфрата:
«[Две реки]… с глубокой древности до классической эпохи носили название Река, причем Евфрат изначально назывался Пура или Пурат… они похожи друг на друга своим длинным извилистым руслом с двумя рукавами; каждая из них связана с раем — Эдемом или небесами; происхождение соседних созвездий имеет отношение к Евфрату; каждая из них ассоциируется с Нилом и с ниспровержением бога Солнца»{704}.
В месопотамском мифе и Эридан, и Евфрат являлись синонимами Реки Подземного Мира, которая называлась Хубур{710}. Ее в свою очередь считали Рекой Сотворения Мира, которая была еще одной формой небесного Евфрата{711}.
Сами по себе эти рассуждения принесут мало пользы. Однако мое любопытство было разбужено замечанием Брауна, что соседние с Эриданом созвездия своим происхождением связаны с Евфратом{712}. Вскоре я обнаружил, что к ним относится и созвездие Кита, которое, как уже отмечалось выше, на звездных картах обычно изображалось вместе с Эриданом. Вряд ли можно считать простым совпадением, что в 8000 году до нашей эры перед восходом солнца в день весеннего равноденствия на юго-западном горизонте над рекой Евфрат, несущей свои воды в долины Сирии, было видно именно созвездие Кита. Не имело ли созвездие Кита своего двойника в богатой мифологии, которая со временем сформировалась на плодородных долинах Месопотамии?
Ответ на этот вопрос, вне всякого сомнения, положителен. Созвездие Кита и Эридан неразрывно связаны с морским чудовищем Тиамат, которое в месопотамских легендах и мифах служило женской персонификацией темной водной пучины{713}. Одна часть чудовища, Верхняя Тиамат, властвовала над водами подземного океана апсу, тогда как другая половина, или Нижняя Тиамат, господствовала над земными водами в качестве Умму-Хубур, то есть «Матери Хубур». Именно такое название носил Евфрат как Река Подземного Мира{714}.
История о гибели Тиамат записана в месопотамском мифе творения «Энума Элиш». В нем говорится, что до сотворения современного мира во Вселенной были лишь два великих существа: Апсу, персонификация подземных вод, которыми питались все пресные источники и водоемы, и Тиамат, властвовавшая над солеными водами. В результате союза этих двух сил природы появились первые боги, в том числе Ан (Ану), или «небеса», и его сын Энки (Эа). Они установили новый мировой порядок, или «путь», ставший причиной жестокой вражды, и тогда Апсу при помощи своего посланника Мумму (что значит «хаос») решил уничтожить непокорных. Однако бог Энки быстро раскрыл их замысел и разрушил его, предупредив остальных.
Энки выступил против Апсу и Мумму, убив обоих, и тогда Тиамат, желая отомстить за смерть своих бывших союзников, стала угрожать наводнением, которое затопит землю. Она также породила 11 «исполинских змеев»{715} среди которых были скорпион в человечьем обличье, гигантский лев, свирепый пес и кулилу, или человек-рыба{716}, — все это, вне всякого сомнения, древние названия созвездий{717}. Это воинство демонов под предводительством спутника Тиамат Кинту вступило в битву с богом по имени Мардук (иногда его называли Ваал-Мардук или Ваал), который уничтожил их всех одного за другим, а затем и саму Тиамат. Он «на ноги ей наступил» и рассек ей череп. Мардук разрубил пополам огромное тело Тиамат, «словно ракушку», сделав из одной половины небо, а из другой землю. Ее груди превратились в горы, слюна — в облака, а слезы стали источниками рек Тигр и Евфрат{718}. После уничтожения 11 «исполинских змеев» бог Мардук завершил акт творения тем, что позволил Энки отрубить Тиамат голову, чтобы из ее крови затем можно было сотворить первых животных и человека.
Эта основная версия мифа о сотворении мира почиталась в таких великих культурах Месопотамии, как Аккад, Шумер, Ассирия и Вавилон. Происхождение данного мифа неизвестно, но не исключено, что он зародился еще в глубокой древности. Небесные воплощения Тиамат и Реки Ночи, которые были видны на юго-западном горизонте в Невали-Чори на заре весеннего равноденствия за 8000 лет до нашей эры, дают основание предположить, что элитная каста жрецов-шаманов явно знала об этой небесной аналогии. Извивающаяся цепочка из 34 звезд, которая была определена астрономом из Александрии Птолемеем{719} (примерно в 139 году нашей эры) как созвездие Эридан, повторяет путь текущего на юг Евфрата, огибающего города Урфа и Харран, прежде чем принести свои воды на север Сирии.
Во многих отношениях звездная река была точным отражением земного Евфрата. Эта теория получает подтверждение тем, что небесные воды Эридана, как считалось, текут вниз по направлению к южному горизонту{720}, то есть в том же направлении, что и Евфрат, если смотреть из района Невали-Чори, находящегося неподалеку от истоков реки. Может быть, именно эту картину видели жрецы-шаманы Невали-Чори из культового здания в 8000 году до нашей эры? Не поэтому ли все строение, включая антропоморфические монолиты и статую с яйцеобразной головой, ориентировано на юго-восток в направлении реки Евфрат?