— Сбацаешь?
Мелков оглянулся на Сафронова. Начальник смотрел умоляюще.
— Сбацаю, — процедил ныряльщик. Сафронов облегчённо вздохнул. Всё-таки Мелков-пьяный и Мелков-трезвый — два совершенно разных человека. Первый — эгоистичный циник, а второй — по-своему благородный и в целом порядочный мужчина, который в трудную минуту старого друга (читай — Сафронова) не подведёт.
— Ясно ж тебе, дядь, что вторая половина гонорара — только если получится? — Ник вопросительно посмотрел на Сафронова, и тот едва заметно кивнул. — Ну всё тогда, стартуем?
— Стартуем, — подтвердил начальник. — Ник… прошу вас за мной.
Он махнул рукой в сторону двери.
— Блин, жаль, поприсутствовать нельзя, — вздохнул мажор. — Через камеру смотреть… Может, я как-то тут, за отдельную плату?..
— Увы, но это совершенно исключено, — Сафронов покачал головой.
— А чего так? — тут же вскинулся Ник.
— Работа с миром мёртвых — сложный и тонкий процесс, мы стараемся оградить ныряльщика от любых отвлекающих факторов. Ну а воскрешение — это вообще высший пилотаж. Два несчастных случая с летальным исходом — каково, а?
Мелков на этих словах вздрогнул и потупился.
— А чё именно случилось-то? — заинтересовался мажор.
Сафронов опасливо покосился на Мелкова и предложил, понизив голос:
— Давайте в мониторной об этом поговорим, ладно?
— Ну…
— Здесь бывает всякое, — замогильным голосом сообщил Мелков, глядя на покойника. — Если тебя зацепит, ты нам не заплатишь — не сможешь.
— Так бы сразу и сказал! — фыркнул Ник. — Понял, исчезаю. Творческих успехов! Лишь бы всё получилось…
Он распахнул дверь и, гордо задрав подбородок, вышел. Сафронов проводил его хмурым взглядом и повернулся к ныряльщику.
— Удачи, — одними губами сказал начальник бюро.
— Иди в жопу, — беззлобно и тоже одними губами сказал Мелков.
Начальник бюро улыбнулся самым уголком рта и вышел, бесшумно прикрыв за собой дверь.
Проводив его хмурым взглядом, ныряльщик повернулся к трупу старика. Покойный ничем не отличался от сотен других — только загримирован и одет был как-то неряшливо, словно второпях: пиджак явно ношеный, пудры мало, редкие седые волосы растрёпаны… Казалось, о состоятельном господине обязаны были позаботиться лучше.
«Видать, все деньги на воскрешение пошли, — подумал Мелков, рассматривая худосочное лицо старика. — На грим порядочный уже не осталось… Хотя мне-то какая разница? Нырни и выдерни… если Костлявая даст, конечно…»
Шумно выдохнув. Мелков опустился на стул рядом с каталкой. Зажмурившись, ныряльщик представил чёрный провал и два белых огонька…
Которые, едва появившись, начали стремительно приближаться.
«Ну здравствуй, родная».
Чёрная «Волга» резко остановилась в шаге от ныряльщика; тот не шелохнулся — лишь улыбнулся, как будто даже приветливо.
— Ты, как всегда, точна, — сказал Мелков, глядя в тонированное лобовое стекло. — Подбросишь?
Фары нехотя переключились с ближнего на дальний и обратно. Мелков тихо хмыкнул и пошёл к пассажирской двери.
«Волга» ревела мотором, словно раненый зверь: утробно и пугающе. Смерть никогда не глушила двигатель — она всегда спешила.
— Надо бы тебе на диагностику съездить, — распахнув дверь, сказал Мелков. — Уверен, у тебя тут столько хороших механиков…
Изнутри повеяло могильным холодом.
— Новый освежитель?
Она не выдержала — повернула голову и уставилась на него пустыми провалами глазниц.
— Ладно, ладно. — Ныряльщик попятился и поднял руки вверх. — Я просто пытаюсь немного разрядить обстановку.
Её взгляд говорил буквально: «Всё уже разряжено и без тебя».
— Понял, не дурак, — пробормотал Мелков.
Он уселся на жутко твёрдое и неудобное сиденье, поморщился, но смолчал, понимая, что Костлявой обивка ни к чему.
Теперь её взгляд спрашивал: «Куда?».
— Сама знаешь, — проворчал ныряльщик.
Не успел он захлопнуть дверь, а Смерть уже нажала на газ, и чёрная «Волга» понесла их по узкой бесцветной дороге к городу.
Дома без окон больше напоминали гигантские надгробные камни. Когда Василий впервые их увидел, он и помыслить не мог, что внутри каждой серой глыбы томятся сотни тысяч мёртвых душ. Ныряльщики нарочно врут, будто «по ту сторону» ничего нет, кроме голосов. Иначе живые станут просить исследовать загробный мир поподробнее, но ведь чем дольше тут находишься, тем больше сходишь с ума. «И тем длиннее запой, когда вынырнешь…»
Свинцовое небо давило сверху, бесцветный асфальт дороги был удивительно гладок, и «Волга» шла как по ниточке. Смерть вглядывалась во мглу своего царства, Василий вопросов больше не задавал — так и ехали молча; каждый думал о своём.
Наконец они остановились у одного из «мёртвых» домов. Мотор продолжал работать — Смерти нужно было ехать дальше.