— Раз ты знаешь, к кому я, — сказал Мелков, — должна знать, чего я хочу.
Она даже не посмотрела на него.
— Судя по всему, ты не против?
Тут она всё-таки повернулась.
«Плати и забирай. Он всё равно вернётся… как и ты», — отвечал её незрячий взгляд.
— То есть побег изначально обречён на провал, — заключил Мелков. — И сколько я должен отдать, чтобы забрать его… ну, скажем, на полдня?
Он легко прочёл ответ в её глазницах и тихо присвистнул:
— Немало… Ну, раз иначе никак, пусть будет по-твоему. Забирай, сколько надо, а я заберу его. На полдня.
Она ничего не ответила.
— А эти умники из «Сколково», представляешь, хотят к тебе роботов посылать! Роботов, блин! Мы всем бюро голову ломаем, чем они с тобой расплачиваться будут — током или болтами? Короче, очередной распил государственных бабок…
Она, явно утомлённая беседой, ловко перегнулась через него и открыла пассажирскую дверь, намекая, что ему пора выходить, а ей — ехать за новыми душами.
— Ладно, ты права, заболтался я что-то. Спасибо, что подбросила, старушка, — искренне поблагодарил Мелков и вылез наружу.
И тут же на ныряльщика обрушился гул триллионов голосов: каждый на свой лад просил вытащить его из этого жуткого места. Игнорируя их, Мелков повернулся, чтобы попрощаться с Костлявой, но чёрная «Волга» уже была слишком далеко, и кричать не имело смысла. Махнув рукой, ныряльщик побрёл к дому.
Загробные ветра раскачивали старую ветхую дверь на скрипучих петлях, и от каждого порыва всё внутри у ныряльщика переворачивалось. Он вошёл в дом и остановился у таблички с именами жильцов — уточнить номер квартиры. Так вот ты где, это, скорее всего, третий этаж… Мелков, повторяя, чтоб не забыть, 16-значный номер, потащился к лестнице.
Часть голосов стала громче — это молили о спасении здешние жильцы.
«Простите, дорогие, не могу…»
Каждый шаг гулким эхом разносился по этажам странного здания. Несмотря на отсутствие окон и лампочек, внутри было достаточно светло, чтобы видеть ступеньки под ногами. Нужная дверь отыскалась довольно быстро — Мелков очень верно угадал этаж. Он вошёл без стука (здесь не считали нужным стучать) и сразу увидел его. Дед сидел на стуле посреди гостиной и, склонив голову набок, смотрел в глухую стену, будто там до сих пор было окно с прекрасным видом. Губы его шевелились, но голос был слишком слаб.
— Ну что, пойдём, отец, — сказал Мелков без лишних прелюдий. — Мало времени, а тебя уже там, снаружи, ждут. С распростёртыми объятиями, ага.
Старик оглянулся и смерил гостя удивлённым взглядом, однако спорить не стал — кивнул и поднялся со стула.
— Шевелится! — воскликнул Ник, тыча пальцем в монитор. — Реально!
Сафронов выдавил улыбку, хотя, судя по смертельной бледности, восторгов заказчика он не разделял.
— Ну чё, дядь, уже можно?
— Туда хотите? — уточнил начальник бюро, косясь на монитор, где оживший старик уже пытался сесть на каталке.
— Ну а чего тянуть? Мало ли, сбои будут какие-то, а я подпись поставлю, и уже поспокойнее будет, ага!
— Какую подпись? — не понял Сафронов.
— Ну а на кой чёрт мне ещё надо старика оживлять? — фыркнул Ник, спеша из мониторной в рабочий кабинет, на свидание с любимым дедушкой. — Где этот, кстати?
— Кто? — севшим голосом спросил начальник бюро.
— Да нотариус же! — Ник на ходу вытащил из чёрной папки несколько исписанных листов. — Написал, что уже подъехал, а сам…
— Да тут я, тут, — сказал худосочный усач, появляясь в коридоре. — Здравствуйте, Ник.
— Привет, привет, — сквозь зубы процедил юный богатей. — Смотри бумаги. Можно их в таком виде подписывать? И заодно объясни дядьке, что нам от ихнего бюро надо. Документы там, запись с камеры…
Сафронов наблюдал за происходящим с выражением крайнего недоумения на лице; это был какой-то фарс.
— Ну чё, момент, как говорится, истины? — нетерпеливо спросил Ник и, не дожидаясь ответа, распахнул дверь кабинета.
Оживший старик и Мелков уставились на вновь прибывшего.
— Дедуля, родненький! — воскликнул Ник. — Как я рад тебя видеть!
Он осторожно, чтобы не испачкать гримом свой дорогой костюм, обнял старика.
— Как я рад, что ты, это самое… В общем, дедуля, выручай. Надо подписать одну бумаженцию. Там всё в порядке, Гриша?
— Да… вроде бы… — промямлил усач, глядя то на документ в своей руке, то на воскрешённого старика.
Нотариусу уже доводилось заезжать в бюро для проверки и визирования бумаг, но ожившего мертвеца он видел впервые и, судя по бледной физиономии, не слишком вдохновился зрелищем.
— А ты снимаешь, дядь? Видосик для подтверждения нужен будет…
— Конечно-конечно, — торопливо закивал Сафронов. — Две камеры, висят по углам, все материалы в вашем распоряжении.
— Тогда — к делу! — хлопнул в ладоши мажорчик.
Он выхватил у бледного, как смерть, нотариуса ручку и бумаги и вручил их старику. Тот почему-то ошарашенно уставился не на внука, а на ныряльщика, бессильно растёкшегося по стулу.
— Очень надо, дедуля, родной ты мой! — клянчил Ник.
— Подпиши, — усталым голосом сказал Мелков. — Мы об этом не говорили, но… чего тебе стоит? Порадуй… внучка.