— Это меняет дело. — Просиял Турак. — С формой мы смогли бы соврать караулу что он послал нас со срочным поручением… Идти само собой надо ночью, а там и… как кривая выведет… Все лучше чем тут тухнуть… Только ты слишком уж юн для солдата…
— А ты один отравляйся. А я окольными тропами… Встретимся уже за чертой лагеря. Я сам тебя найду.
— Нет, парень. Добудь форму и считай, ты мне более ничего должен. Спасайся сам. Ты молод и должен жить. А я уж как получится… Все одно помирать мне не страшно… Хорошую жизнь прожил… яркую… есть что вспомнить…
— Я своих не бросаю! — Оскорблено вскинулся Авар.
— Ишь ты… — Покачал головой Турак. — И ведь не врешь… Хороший ты парень, Авар, только уж прости, добрый чересчур. В этой жизни каждый сам за себя. Запомни. Я бы при случае ради тебя шеей своей рисковать бы не стал.
— Я так не могу. — Покачал головой Авар.
— Не можешь… А ну-ка пошли во двор, я тебе одну штуку покажу… А то потом глядишь и не доведется… Ты конечно непрост, ну да и я не всю жизнь здесь штаны просиживал…
Оказавшись на улице, Турак сделал приглашающий жест в сторону Авара.
— Нападай.
— Зачем? — Непонимающе нахмурился парень.
— Себя проверить хочу. — Усмехнулся Турак. — Да и тебе лишняя наука не помешает. Давай… Или боишься?
Что-что, а трусом Авар не был никогда. Он стремительно сорвался с места и попытался провернуть тот же трюк что и в своем первом бою между бараками. Однако Турак оказался гораздо более опытным, нежели тот безымянный паренек. Он стремительно ушел с линии атаки Авара и, проворно перехватив его за руку шею, скрутил в хитром болевом захвате, заведя руку парню за спину, таким образом, что у того не было никакой возможности ее освободить.
— Сдавайся. — Выдохнул он, сжимая захват, одновременно проводя болевой на руку и удушающий.
— Нет… — Прохрипел Авар. — Боль была просто невыносимой, но он терпел.
— Сдавайся! — Уже громче повторил Турак. Азарт боя захлестнул его, и в его голосе уже явственно проскальзывал звериный рык.
— Никогда!
— Дурак… — Турак выпустил парня, тяжело дыша. — Если бы ты не спас меня тогда, я сломал бы тебе шею… Ну? — Уже другим тоном протянул он. — Захват запомнил?
— Запомнил… — Пробурчал Авар, с трудом справляясь с пережитым унижением от своего первого поражения.
— Да не дуйся ты… — Хмыкнул Турак. — Проиграть бой не позорно. Позорно не извлечь из своего поражения урок… Ладно, пошли-ка в барак поспим мало-мало… Сегодня у нас с тобой будет бессонная ночь…
Ночью Турак и двое заговорщиков тихонько вышли на улицу. Все уже спали и потому они не особенно нервничали. Действовать надо было быстро. Ильхор наверняка не спустит Тураку и Авару то, что они исхитрились уже дважды утереть ему нос, и посему чем быстрее они окажутся вне зоны его досягаемости, тем лучше.
Кузнец барака, пожилой полноватый человек, согласился помочь при условии, что побежит тоже. Турак согласился, ибо у него попросту не было иного выхода.
— Мешкать не стоит. — Поучал он остальных. — Все должно свершиться сегодня и пройти без проволочек. Иначе нам будет худо.
— Так кому первому сбивать то? — Кузнец деловито достал клещи и небольшой молоток.
— Ему. — Указал Турак на Авара. — Без него наш план все одно летит коту под хвост.
— Этот малец… — Хмыкнул Нимр, так звали кузнеца. — Да он то что против стражей сделает…
— Авар, покажи ему… — Кивнул Турак парню, и тот взвился в воздух, зависнув над землей.
— Вот это да… — Пораженно протянул Нимр.
— Ты не рот разевай, а работу делай. — Прикрикнул на него Турак. — Время дорого…
— Я гляжу, вы никак побег замыслили… — Неприятным голосом протянул худощавый мужчина лет тридцати, выходя из-за угла барака, где и проходила встреча беглецов, однако при этом держась на безопасном отдалении. Стражи в лагере несли свою службу сквозь пальцы, ибо вероятность побега из-за ножных ядер была крайне мала, а за каждого беглого ответственность несли старосты барака и их люди, которые также осуществляли дополнительный надзор за лагерниками.
— А если и так, Свиф, то что? — Прищурился Турак. — Заложишь нас?
— Да вы и пяти миль не пройдете…
— Мы добыли форму охраны. С ней прорвемся… Четвертым будешь?
— А ты покажи мне ее… — Осклабился Свиф — тогда и разговор будет…
— Лады… вот она! — Турак изо всех сил швырнул в лицо Свифа увесистый булыжник.
Свиф с проклятием рухнул на землю с разбитым лицом, и Авар взвился в воздух, приземлившись незадачливому доносчику прямо на голову. Сила удара мгновенно вырубила мужчину.
— Дай-ка я… — Турак не спеша, приблизился к поверженному и одним движением мощных рук сломал ему шею. — Так оно вернее будет… гнилой он человек… Ни к чему нам лишние свидетели… тем более такие… Ну что застыли? Сбивайте ядра!
И кузнец сноровисто принялся за дело. Он достаточно насмотрелся в лагере на смерть и убийства, чтобы сейчас впадать от подобного в ступор, да и Авара назвать мирной овечкой можно было бы только смеха для…
— Вы слышите… — Авар напряжено замер. — Что это за гул…
— Да и я слышу… — Нахмурился Турак. — Похоже на конский топот…
— Ну вот, парень, теперь ты свободен… — Довольно похлопал по плечу Авара кузнец, но в следующий миг им уже стало не до разговоров.
В лагерь на полном скаку вломился целый отряд полуобнаженных мускулистых всадников, с торсами, разукрашенными синей охрой. Туннакрские варвары. Гроза и ужас всего западного Кортура. Степняки на полном скаку пускали стрелы, в том числе и горящие, которые вонзались в стены и крыши бараков и поджигали их. Их гигантские алебарды-глефы рассекали мечущихся от ужаса охранников и заключенных надвое. Кое-кто пытался дать отпор, но силы были явно неравны.
Туннакрцы три дня назад прорвали оборону Кортура на границе, уничтожив несколько тамошних гарнизонов, и ускоренным маршем двинулись вглубь империи. Цель у них была простой до невозможности. Пограбить всласть и вернуться назад с богатой добычей.
Узнав о том, что в лагере Авара добывают золотую руду, они попросту не могли пройти мимо такого лакомого куска и атаковали ночью, когда противник совершенно не ожидал нападения.
Лагерный гарнизон еще не знал о начавшейся войне, поскольку все гонцы с границ были перехвачены и убиты степняками, так что результат был вполне себе закономерным. В течение нескольких часов все кортурцы в лагере были либо перебиты, либо угнаны в рабство.