Киттинг и Боуг поняли свою ошибку, но произошло это слишком поздно. Им с самого начала нужно было без промедления идти в какой-нибудь более-менее крупный порт, уволить старую команду и нанять хоть и менее опытных, зато гораздо более покладистых моряков. Однако время для упущенных возможностей, увы, прошло. Компаньонам ничего не оставалось, как согласиться с требованиями команды, поведение многих членов которой становилось все более угрожающим и не обещающим ничего хорошего.
Итак, капитан и помощник пообещали матросам, что клад будет поделен поровну между всеми членами команды без исключения. Вероятно, эти обещания выглядели довольно убедительно, потому что матросы поверили в их искренность безоговорочно, и Киттинга с Боугом даже не заперли, и даже более того — матросы устроили грандиозную попойку в честь предстоящего дележа. Воспользовавшись открывшимися возможностями, Киттинг и Боуг, дождавшись темноты, спустили одну из шлюпок “Гаттераса” на воду и сбежали с мятежного брига на остров.
Разъяренные матросы кинулись в погоню, но усилия их успехом не увенчались. Беглецов им поймать не удалось, не нашли они и пещеры с кладом… Больше недели команда прочесывала остров метр за метром, пока не убедилась в тщетности своих поисков. Тогда моряки поделили между собой найденные в каюте капитана драгоценности, после чего подняли на “Гаттерасе” паруса, предоставив Киттингу с Боугом полную свободу действий.
Итак, компаньоны остались на необитаемом острове наедине со своими сокровищами и всеми прочими напастями, которыми буквально кишел этот негостеприимный клочок суши. Очень скоро приятели начали бедствовать — у них не было оружия, чтобы добывать себе сносное пропитание. Такая жизнь продолжалась несколько месяцев, но, к сожалению, ни одного дня не было задокументировано. Чем занимались все это время Киттинг и Боуг — неизвестно, зато известно, что когда на Кокос наконец-то высадились люди с американского китобойного судна “Аляска”, бедняги Боуга в живых уже не было. Официальная версия полагает, что это Киттинг убил своего помощника, когда они не смогли поделить богатства, и многие ей верят, не осознавая всей глупости, и даже абсурдности именно такого предположения. Если Киттинг и убил Боуга, то никак не из-за богатства, размеры которого были так велики, что его хватило бы для того, чтобы на всю оставшуюся жизнь сделать счастливым население какой-нибудь не очень большой страны. Скорее всего Боуг пал жертвой укуса ядовитой змеи “боро”, которыми кишат заросли Кокоса, или еще какого-нибудь несчастного случая…
Как бы там ни было, а китобои обнаружили на острове только одного капитана Киттинга, который едва держался на ногах от истощения, и очень похожего на обезумевшего от одиночества отшельника. Американские моряки тотчас переправили капитана на свой корабль, накормили его, и стали расспрашивать о том, что же с ним все-таки приключилось. Очухавшийся Киттинг выдал китобоям версию о том, что во время плавания команда его корабля взбунтовалась, насильно завладела бригом, и высадила его, капитана, на необитаемый остров…
Американцы взяли Киттинга с собой в соединенные штаты. Незаметно от всех Киттинг вывез с острова Кокос несколько особо ценных бриллиантов из “сокровищ Лимы”, и потому будущее его было более-менее обеспечено. После возвращения с острова он поселился в Сан-Франциско, где зажил тихой и спокойной жизнью отставного буржуа. Судя по сохранившимся письменным свидетельствам, в течение всей оставшейся жизни у Киттинга не появилось даже мысли о том, чтобы возвратиться на Кокос и завладеть всеми богатствами. Но перед смертью, наступившей в 1949 году, Киттинг рассказал о кладе своему приятелю Джону Фитцджеральду. Этот Фитцджеральд, конечно, был совсем не прочь заполучить все эти богатства в руки, однако он попыток к этому так никогда и не сделал. Умирающий Киттинг передал Фитцджеральду и свою карту, но что-то на этой карте, судя по дальнейшей истории кладоискания на острове Кокос, уже было не так.
…Несмотря на всю шумиху, поднятую Джоном Фитцджеральдом вокруг сокровищ Кокоса и вокруг полученной им карты, никто с помощью ЭТОЙ карты сокровищ пока так и не нашел. Остается предположить только одно: не имея средств на организацию экспедиции к острову, Фитцджеральд изменил эту карту, надеясь все-таки когда-нибудь воспользоваться правильными её данными лично. Остальные версии, приводимые в официальной литературе, и гроша ломаного не стоят, особенно дожившая до наших времен версия о том, что изменения в карте сделал не Фитцджеральд, а сам Киттинг, и якобы по одной только той простой причине, что его-де терзали некие угрызения совести по поводу судьбы тех кладоискателей, которые могут последовать на Кокос вслед за ним — будто бы находка злополучного клада приведет к неоправданным человеческим жертвам. Однако как бы там ни было, а клада после Киттинга и на самом деле больше никто не видел…
По крайней мере так утверждает официальная история.
Напомню читателю, что эта самая официальная история началась с того самого момента, как болван Фитцджеральд раструбил о сокровищах Кокоса на весь белый свет. Это случилось в 1853 году, и эпицентром этого сенсационного взрыва был Сан-Франциско — крупнейший тогда американский порт на Тихом океане. И это неудивительно. В Сан-Франциско, помимо моряков с десятков и сотен заходивших в него ежедневно кораблей, околачивались толпы всякий подозрительных личностей, жуликов всех мастей, разного калибра авантюристов. Как только во всех сан-францисских газетах появились статьи про сокровища, спрятанные на Кокосе, они сразу же были дополнены сообщением некоей Мери Уэлч о том, что сокровища на острове, запрятанные там капитаном Томпсоном-Пефесом, не являются единственными.
Это заявление вызвало еще большую сенсацию, чем рассказы Фитцджеральда. Ведь теперь речь шла ни о чем ином, как о… другой части “сокровищ Лимы”, которая оставалась на пристани Кальяо после того, как Томпсон на “Мери Диар” “увёл” основную часть “сокровищ Лимы” 12 сентября 1820 года!
…Об этой самой Мери Уэлч история сохранила немного фактов. Сама она утверждала, что являлась некогда любовницей знаменитого пирата Альфонсо Белафонте, и плавала с ним на его пиратском корабле до самого 1820 года, когда он был схвачен англичанами и казнен в Коста-Рике испанцами. Об этом Белафонте в свое время ходило немало легенд и преданий, но Мери Уэлч все их опровергла, от чего личность пирата не стала менее интригующей. Уэлч заявила, что Белафонте ни кто иной, как сам… Александр Грэхем!
Александр Грэхем был кадровым офицером британского флота, и прославился в 1805 году во время знаменитого Трафальгарского сражения. Как известно, в этом сражении английский военный флот под командованием легендарного адмирала Нельсона в пух и прах разгромил объединенную франко-испанскую эскадру. Грэхем тогда был командиром брига “Девоншир”, который отличился при выполнении особо важного приказа Нельсона, связанного с отвлекающими маневрами против вражеских кораблей. Впоследствии Грэхем стал кровожадным пиратом, сначала разбойничал в водах Атлантического океана, а затем перебрался на Тихий. Он продолжил традиции официальной военной политики британского Адмиралтейства относительно испанского и французского судоходства и в мирное время. Его бриг оказался отличным военным кораблем, и на нем он одержал значительное число побед над испанцами, хозяйничавшими на западном побережье Америки.
Однако времена меняются, менялась и официальная политика Британии и других государств. Англия и Испания подписали абсолютный мир, в основных положениях которого прямо указывалось на запрещение каперства в любых проявлениях. Но Александр Грэхем и не думал менять полюбившуюся ему профессию. В сентябре 1920 года, как раз в те дни, когда “Мери Диар” под командой Томпсона на всех парусах удирала от преследовавшего ее испанского фрегата с драгоценностями на борту, “Девоншир” Белафонте курсировал у берегов Перу в ожидании возможной добычи. От своих лазутчиков пират узнал, что на пристани Кальяо скопилось огромное количество свезенных испанцами со всей страны драгоценностей, однако атаковать порт, хорошо защищенный тяжелыми пушками крепости многочисленных фортов он не решился. Белафонте дождался часа, когда в Кальяо прибыли испанские корабли, и на один из них, который назывался “Релампаго”, были погружены сокровища. Остальное было делом техники.
…Когда испанская эскадра, состоявшая из пяти кораблей, вышла из Кальяо и взяла курс на север, в Панаму, “Девоншир” смело напал на них, и в течение короткого боя последовательно уничтожил четыре испанских корабля, сопровождавших “Релампаго”. Однако в артиллерийской дуэли был смертельно ранен и пиратский корабль, и тогда Белафонте не оставалось ничего иного, как решиться на крайне безумный шаг: он направил тонущий бриг к испанскому галеону и после жаркой абордажной схватки захватил его вместе с сокровищами. Все испанцы были перебиты, и англичане стали единственными обладателями обнаруженного в трюме корабля богатства…
Дальше действия развивались точь-в-точь как в классических пиратских романах. Пираты прекрасно понимали, что для начала сокровища надо где-то припрятать, и Белафонте после недолгих раздумий приказал держать курс на остров… Кокос — единственное, по его разумению, место во всем регионе, пригодное для проведения столь ответственной операции. Не прошло и двух недель, как “Релампаго” кинул якорь во второй пригодной для высадки на берег бухте острова — бухте Уайфер. Золото было быстро выгружено на берег. Пираты разыскали в скалистых горах подземную пещеру, пригодную для захоронения драгоценного груза, и в течение суток перетащили в нее сокровища, а выход завалили камнями так, чтобы ни один смертный, кроме самого Белафонте, не смог найти ее. На всякий случай пират нарисовал карту острова и крестиками обозначил на ней место клада. Однако с тех самых пор этот крестик удачи никому так и не принёс…
Финал этой истории закономерен и банален до крайности. Не успел пират прийти в себя от свалившегося ему на голову богатства, как с ним приключилась пренеприятнейшая история. Возле берегов Коста-Рики, куда он направил свой “Релампаго” для того, чтобы пополнить запасы пороха и пищи, его поджидала британская эскадра, которая по договоренности с испанским правительством занималась отловом и ликвидацией английских пиратов, расплодившихся в течение долгой англо-испанской войны в невообразимых количествах, и действовавших у берегов Испанской Америки. Если прославленный герой Трафальгара с уверенностью мог одолеть превосходящие его силы испанцев, то более искусных в ведении морского боя соотечественников, тем более на испанском корабле, он победить никак не мог. Британцы окружили пиратов и принудили их к сдаче. Сопротивление было бессмысленно, к тому же Белафонте-Грэхем искренне надеялся на то, что прошлые заслуги перед британской короной помогут ему избежать позорной смерти.
Однако англичанам совсем не нужна была такая реклама, и они быстро расправились с пиратами, повесив их всех до единого по старому обычаю — на реях, а официально объявили, что покончили с кровожадным французским морским разбойником Альфонсо Белафонте. Из всей команды пощадили только вышеупомянутую Мери Уэлч, которая много лет подряд была интимной подругой знаменитого пирата. Ей-то Грэхем перед смертью и передал свою карту, однако полностью избежать наказания женщине не удалось, ее судили в Лондоне королевским судом и отправили на каторгу в далекую Австралию.
Долгих 20 лет провела Мери Уэлч на негостеприимном материке, и отбыв наказание полностью, прибыла в Сан-Франциско. Этот город устраивал ее по двум основным причинам: во-первых, он находился в стратегической близости от вожделенного острова Кокос, а во-вторых, в Сан-Франциско той поры значительно легче было устроить шумиху вокруг интересующего любого авантюриста дела и быстро найти обладающих реальными финансовыми возможностями компаньонов.
Так в конце концов и случилось. Едва рассказ Мери Уэлч был напечатан в газетах, как в богатых компаньонах буквально не стало отбоя!
…Весь остаток 1853 года прошел в организации солидной экспедиции на остров Кокос за спрятанными там 22 года назад сокровищами. И вот, наконец, 4 февраля нового, 1854 года из Сан-Франциско вышел американский пароход “Френсис Стил”. Через две недели новоявленная экспедиция во главе с Мери Уэлч высадилась на Кокосе, но тут произошла загвоздка. Оглядев остров, Мери Уэлч вдруг заявила, что не может воспользоваться картой Белафонте, потому что за прошедшие годы ландшафт сильно изменился, и все старые ориентиры исчезли. Руководство кладоискательской компании решило заняться поисками вслепую, однако этот метод к успеху не привел. Проклиная на чем свет стоит и Мери Уэлч, и ее карту, концессионеры-неудачники покинули остров, и больше на него никогда не возвращались.
Но история карты на этом не закончилась. Отнюдь! Она еще сослужила хорошую службу своей хозяйке. Когда авантюристка поняла, что от карты Белафонте проку больше не будет, она приехала в Филадельфию, на восточное побережье США, и выгодно продала эту карту какому-то романтику с большой дороги, наивно полагавшему, что ему удастся сделать то, чего не смогла сделать хорошо подготовленная и оснащенная по последнему слову техники экспедиция. История сохранила для нас имя этого наивного мечтателя — это был ближайший друг и в некотором роде соавтор прославившегося впоследствии другого мечтателя, француза Жюля Верна, и звали этого человека Антуан Гроше, который был создателем порядком нашумевшей в те времена приключенческой серии романов под общим названием “ПИРАТЫ ТИХОГО ОКЕАНА” и купившим карту за деньги, выданные ему парижской газетой приключений “Advente du Lacion”.
Как бы там ни было, а Гроше клада не нашел, зато Мери Уэлч на полученные за карту денежки спокойно дожила свой век ни в чем не нуждаясь, и даже сделала серьёзную попытку написать мемуары. Из этой затеи, правда, ничего путного не вышло, и больше это имя в связи с историей острова Кокос нигде не встречается.
Шумиха, поднятая вокруг тайны клада на Кокосе, однако не утихает. Экспедиции на остров организовываются буквально одна за другой, успеха, правда, они не имеют никакого. Однако заслуживает внимания история некоего Августа Гиссенера, который вносит в эпопею Кокоса новые штрихи.
Август Ганс Гиссенер, гражданин Германии, одержимый желанием сказочно разбогатеть, был очень решительным человеком, судя по тому, с какой твердостью он распорядился дальнейшей своей судьбой и судьбой своей семьи. Уроженец Гамбурга и владелец процветающей фермы в Померании, в 1894 году, спустя 40 лет после незабываемой авантюры Мери Уэлч, Гиссенер вдруг ни с того ни с сего спускает эту ферму с молотка и пускается в далекое путешествие в тропические широты. Средств, однако, на это смелое путешествие ему все равно не хватает, и он решает подзаработать, раздавая в немецкие, а потом и во французские газеты интервью с сенсационным сообщением по поводу сокровищ острова Кокос. Его версия такова: на Кокосе, оказывается, хранятся не только “сокровища Лимы”, которые уже давно набили оскомину читателям кладоискательской хроники, но не набили карманов самих кладоискателей! Гиссенер заявляет, что ему известны координаты ТРЕТЬЕГО клада, и этот третий клад якобы оставлен на острове в те давние времена инками, которые прятали там от жадных на всякие драгоценности испанских конкистадоров свои храмовые сокровища. Собрав необходимую для осуществления своего авантюристического плана сумму, немец вместе с женой в том же 1894 году садится на пароход и отбывает в Коста-Рику.
В Коста-Рике Гиссенер заключает с правительством этой маленькой страны договор, по которому ему разрешено проводить на острове любые изыскания, и в случае успеха (то есть находки драгоценностей), он обязан половину найденного сдать в костариканскую казну.
Двадцать лет без малого понадобилось чете Гиссенеров, чтобы в конце концов разочароваться в своих светлых мечтах. Единственной находкой, которая произошла в 1912 году, был испанский дублон чеканки 1788 года, который, скорее всего, не имел совсем никакого отношения ни к одному из трёх кладов, так как был фальшивым. В 1913 году фрау Гиссенер устала ждать. В один прекрасный день с ней случился припадок, после которого она сошла с ума, а через некоторое время умерла. Сам Август Ганс Гиссенер решил больше судьбу не испытывать и вернулся в Европу, где тотчас по его прибытии началась первая мировая война. Гиссенер попал на фронт, провел всю войну в тыловых частях, а в 1929-м сгинул без вести вместе с экспедицией Джона Морстона за сокровищами мифического царя Соломона в Юго-Восточной Африке…
Примечательна в этом плане также история некоего Петера Бергама, который спустя 20 лет после окончания печальной одиссеи Гиссенера организовал акционерное общество для поиска кладов на Кокосе. Правомерность своих начинаний этот человек обосновал тем фактом, что однажды он якобы побывал на острове во время крушения американского торгового судна “Бишоп Нуар”, на котором он служил помощником капитана, и во время своего вынужденного робинзонства своими глазами лицезрел те сокровища, о которых заявляли в течение целого столетия многочисленные соискатели. Бергам заявлял, что сокровища открылись ему совершенно случайно, во время одного из особенно низких отливов, обнажившего подводную пещеру.
Акционерное общество, которое организовал Бергам, было названо “Caicos Das”, и по заключенному с компаньонами договору ему полагалось три четверти от всех найденных богатств. Однако не успела еще экспедиция прибыть на “остров сокровищ”, как Бергам в одном из портов Центральной Америки сбежал с корабля, и такой странный поворот событий никто из новоявленных компаньонов объяснить так никогда и не смог. Экспедиции пришлось плыть назад, корпорация прекратила свое существование, но кое-кто из концессионеров с таким поворотом дела не смирился, и обратился в частное сыскное агентство с целью выследить иуду-Бергама. Чем закончилось это расследование — неясно, однако интересен один документ, датированный 1935-им годом. В полицейском департаменте Нью-Йорка лежит до сих пор не раскрытое дело об убийстве некоего бельгийского подданного Питера Бергона, который был ограблен в Нью-Йорке после продажи им на международном аукционе драгоценностей неизвестного происхождения на сумму в 9 миллионов долларов, но по всем признакам подходящим под описание испанских историков некогда исчезнувшего с пристани Кальяо “клада Лимы”… На этом следы неудавшейся концессии исчезают полностью, и нам остается только теряться в догадках по поводу столь давнего преступления.
Можно без конца рассказывать о кладах острова Кокос и их поисках — информации на эту тему у меня скопилось достаточно для того, чтобы написать многотомный труд, да еще и останется на такое же многотомное приложение, состоящее из кратких биографических справок относительно лиц, имевших причастность к этой загадке. Повторяю — за 150 лет на острове высаживалось более 500 экспедиций, поисками клада занимались тысячи и тысячи человек. Но все работы велись, как правило, методами довольно варварскими. Кладоискатели перекопали остров вдоль и поперек, они изменили не только ландшафт и топографию острова, но и нанесли значительный вред его фауне, которая в значительной своей части является реликтовой. В конце концов озаботившееся проблемами сохранения окружающей среды правительство Коста-Рики устроило на острове заповедник и строго-настрого запретило кому бы то ни было появляться на острове без особого на то разрешения.
Однако заповедник заповедником, а проблема ненайденных сокровищ остается. Ведь до сих пор, по сути, нет никаких подтверждений тому, что сокровища вывезены с острова, а сам Кокос остался ценен лишь своей уникальной фауной да буйной флорой. Сокровища на острове спрятаны, и немалые. Даже если отбросить две последние версии и оставить первоначальную версию о кладе Томпсона, то величина этого клада все равно превысит все то, что было кладоискателями когда-то и где-то найдено, во много раз. В мире проводились попытки оценить “клад Томпсона”, опираясь на дошедшие до нас архивные документы, но все эти оценки не шли дальше 30–40 миллиардов долларов. Ясно, что реальная стоимость гораздо выше. Но проверить эти предположения, так сказать, на практике, пока никому не удалось. Ни одна из карт, которые в разные времена всплывали на аукционах и объявлялись “самыми что ни на есть действительными” картами Томпсона, не привела ни к находке клада, ни хотя бы его части. Дело дошло до того, что ненасытные кладоискатели попытались приняться за соседний остров Мальпьело, который расположен всего в 330 милях восточнее Кокоса, и принадлежит Колумбии, но колумбийские власти, предвидя судьбу своего острова, решительно пресекли эти попытки.
Среди множества “пиратских” карт острова Кокос, гуляющих по свету, все же наверняка имеется одна, которая способна привести к запрятанным на нем богатствам. В последнее время дело осложнилось, правда, запретом костариканских властей на раскопки, но можно вполне уверенно полагать, что этот запрет — не преграда для настырных авантюристов. Если отыщется в мире незаурядная личность, которая сумеет убедить чиновников в том, что ЕГО сведения относительно места захоронения сокровищ являются самыми достоверными из всех, какие только существовали за всю историю острова, то произведения искусства южноамериканских мастеров имеют все шансы снова порадовать глаз любителей прекрасного своим неповторимым великолепием.
…Недавно один из крупнейших музеев мира, расположенный в Индианаполисе, США, объявил о том, что готов выплатить 1.5 миллиарда долларов за золотую статую девы Марии с младенцем, которая исчезла с пристани Кальяо в 1820 году. Означает ли это новый виток в погоне за кладом Кокоса? Скорее всего — да. По некоторым данным (правда, не совсем проверенным), в гонку за драгоценной статуей собирается включиться и султан Брунея, который готов выложить за это произведение искусства в несколько раз больше, чем американцы. Потому многие специалисты и уверены в том, что рано или поздно появится на горизонте человек, который решит выкупить у правительства Коста-Рики этот злополучный остров вместе с заповедником и стереть его к черту с лица земли, лишь бы добраться до его сокровищ. Вряд ли правительство такой небогатой (если не сказать гораздо выразительней) страны, как Коста-Рика, откажется от нескольких миллиардов наличными в самой твердой валюте в мире — ведь это, как ни крути, а гораздо больше, чем весь ее национальный бюджет за многие годы…
Однако всё это лишь размышления на вечную тему. Будущее покажет, ЧЕМ кончится эпопея такого беспокойного острова Кокос… Да и кончится ли она когда-нибудь вообще?
Как-то один археолог произнес слова, ставшие впоследствии бессмертным девизом для любого археолога на свете:
“Клад — понятие относительное. Для археолога медная пуговица или мушкетная пуля подчас важнее целого сундука с монетами. Отыскивая реликвии, я порой меньше всего думаю об их рыночной стоимости”.
Если поглядеть на это изречение, так сказать, с “фасада”, то в справедливости заложенного в нем утверждения сомневаться нисколько не приходится. Любой ребенок знает истину, гласящую о том, что счастье вовсе не в деньгах. Но ведь и книги о кладах и сокровищах пишутся вовсе не для археологов-бессребренников, которых ни хлебом ни корми, ни богатства не дай, а дай только порыться на морском песке или речном иле подальше от берега в поисках медных пуговиц да пуль от мушкетов… В этом плане вспоминается знаменитый исследователь морских глубин Николас Роллинз, который в погоне за личным богатством не забывает и о нуждах археологической науки. Все свои находки этот классический кладоискатель тщательно сортирует, затем при помощи компетентных и высококвалифицированных консультантов отбирает то, что представляет научную ценность и по льготным ценам уступает эти вещи серьёзным музеям. На драгоценные же безделушки он наоборот, взвинчивает цены, реализуя их через всякого рода аукционы антиквариата, действующие во многих странах мира. В последние годы поговаривают о том, что Роллинз вознамерился открыть свой собственный археологический музей, на создание которого он выделяет огромную даже по стандартам богатых кладоискателей сумму — 50 миллионов долларов. Однако следует ожидать, что к его начинанию присоединятся и многие другие состоятельные личности.
Не каждому кладоискателю удается найти сокровища. Но очень и очень редки в природе те счастливчики, которые заполучили огромные богатства с морского дна без особых, как говорится, усилий. Беспрецедентен случай, происшедший с неким Александром Бандерасом — португальским студентом, который не смог продолжать учебу в университете из-за недостатка необходимых для этого средств. Послонявшись сезон по фермам в окрестностях Лиссабона в тщетной попытке заработать денег на следующий семестр, Бандерас плюнул на учебу (временно, конечно) и решил завербоваться рабочим в экспедицию известного французского океанолога Ива Монпелье, который как раз готовился к отплытию в Индийский океан для изучения путей миграции слоновых черепах. За те несколько месяцев, что Бандерас провел в экспедиции, он в совершенстве овладел техникой пользования аквалангом и приобрел кое-какие навыки в работе со многими современными навигационными и исследовательскими приборами.
Весной 1984 года Бандерас вернулся в Португалию, и к тому времени он уже был на всю жизнь отравлен морской романтикой. Во время следующего похода, проведенного в экспедиции другого океанолога — Дина Мортимера — молодой человек познакомился с испанским матросом Мигелем Хунтой, который и просветил начинающего морского исследователя насчет теории и практики кладоискательства. Рассказы этого самого Мигеля сыграли решающую роль в окончательном выборе профессии для Александра, который до того, как стал работать океанологом, изучал в Лиссабонском университете международное право. Теперь он не думал уже ни о каком праве, а твердо решил для самого себя, что обязательно станет кладоискателем.
К счастью для бывшего студента, Мигель-матрос был не простым пересказчиком всевозможных морских баек, он и на самом деле был знаком с основами кладоискательской науки, причерпнутыми из обширной литературы, которая попадалась ему в руки. Рассказывая Бандерасу про клады и кладоискателей, он внушил ему устойчивую мысль о том, что поиски кладов надо начинать не с приобретения акваланга и прочих принадлежностей для подводного плавания, а с тщательного изучения всевозможных архивных документов, касающихся истории гибели выбранного для исследования объекта. Бандерас в достаточной степени усвоил эту истину, и потому в декабре того же, 1984 года он вернулся в Лиссабон с твердым намерением провести зимний сезон за изучением архивов своего родного университета и прочих хранилищ документов, связанных со всемирным мореплаванием… Он уже обладал достаточной суммой денег для этого, и потому имел веские основания рассчитывать хоть на какой-нибудь, пусть даже самый скромный, успех. Параллельно он связался с некоторыми признанными в истории мировой археологии авторитетами, в частности с Робером Стеньюи и Монте Маркэмом, которые без излишних раздумий согласились оказать Бандерасу в его изысканиях посильную помощь.
Однако настоящая удача поджидала молодого исследователя-энтузиаста вовсе не в архиве. Как ни странно (хотя и вполне закономерно), она повстречалась ему в одном из кабаков Лиссабона в лице старого отставного матроса португальского рыболовного флота Хулио Жераиса. За кружкой пива осоловевший от спиртного Жераис с добродушной улыбкой на простоватом лице поведал Бандерасу немного странную историю о том, как давным-давно, когда молодой еще тогда рыбак промышлял треску в южной части Индийского океана в районе островов Сен-Поль на португальском рыболовном судне “Рио-Негро”, то явился свидетелем того, как в прибрежных водах одного из скалистых островов терпела бедствие одна австралийская яхта.
Как только португальцы увидели тонущий корабль, они немедленно пошли ему на помощь. Однако погода не благоприятствовала спасательным работам — ураганный ветер, сильное волнение и сгущающаяся темнота не позволили им этого сделать. Опасаясь наскочить на коварные в этом районе и в это время суток рифы, “Рио-Негро” ушел в бушующее море переждать ночной шторм. А утром, когда ветер и волнение стихли, рыбаки высадились на острове Жюи, возле которого затонула виденная накануне яхта, в надежде отыскать спасшихся. Они и на самом деле нашли там умирающего моряка с яхты, остальные, по словам потерпевшего, погибли в морской пучине вместе с обломками корабля. Несчастному, несмотря на немедленно предоставленную помощь, уже ничем нельзя было помочь. Он скончался от полученных травм и от переохлаждения, но перед тем, как окончательно испустить дух, тайком от других передал Жераису какую-то карту и наказал ему ни в коем случае никому эту карту не показывать. Жераис, однако, не послушал его совета, и отдал карту своему капитану. Когда австралийский моряк умер, его хорошенько обыскали, а потом закопали на галечном берегу под скалами гораздо выше линии самого сильного прибоя, что б штормовые волны не разворотили могилу.
Умерший моряк являлся старшим помощником капитана яхты, которая называлась “Канберра”. Об этом стало ясно из найденных при нем документов, потому что перед смертью австралиец ничего толком не успел объяснить. Карта, которую он передал Жераису, являлась вырванным листом из лоции. На этом листе было нанесено побережье малоизвестного острова Баджунга, который расположен в территориальных водах Мадагаскара. Оборотная сторона листа была исписана непонятными схемами и формулами, похожими на математические, но явно относящиеся к Баджунге. Ни капитан, ни кто другой, кому он показывал карту, ничего во всем этом не поняли. Как только моряка предали земле, поисковая команда вернулась на свое рыболовное судно, но тут кто-то заметил, что волны прибили к берегу тяжелый деревянный ящик. Заинтригованный капитан приказал повернуть обратно и снова высадить на берег спасательную партию. Когда ящик с превеликими трудами вытащили из воды и вскрыли его, то глазам моряков открылось зрелище более чем потрясающее…
Жераис поведал Бандерасу о том, какое впечатление на него произвела увиденная картина. Ящик больше чем наполовину был загружен золотыми слитками. Учитывая размер ящика, в нем находилось не менее тонны груза, и на плаву он держался только благодаря воздушному мешку, заключенному в нем, да еще поразительной легкостью древесины, из которой был сделан. Когда ящик переправили на корабль, капитан собрал импровизированный консилиум, на котором было решено золото разделить поровну между всеми членами экипажа и ни в коем случае не уведомлять французские власти (острова Сен-Поль принадлежат Франции). Это решение не встретило ни единого возражения. “Рио-Негро” покинул негостеприимные воды “ревущих сороковых” и направился прямиком в Португалию.
Однако Жераису так и не довелось вступить во владение своей части найденного богатства, как не удалось этого сделать ни одному моряку с “Рио-Негро”. У берегов Южной Африки маленький корабль был настигнут штормом и затонул вместе с доброй половиной экипажа. Вторую половину в составе 15 человек несколько суток носило по разбушевавшемуся океану в полузатопленном баркасе, пока его не вышвырнуло на берег неподалеку от Кейптауна. И хотя все золото утонуло вместе с кораблем, Жераису удалось отобрать у капитана карту, которую ему передал умерший австралиец, и потому он с полным правом мог рассчитывать на новую “порцию” сокровищ. Он был уверен в том, что на погибшей “Канберре” находится большой груз золота, вывезенного ею с Мадагаскара, где оно когда-то было запрятано пиратами. Конечно, Жераис прекрасно понимал, что сокровищ на этом острове Баджунга может уже и не быть, что все они скорее всего находятся на погибшей “Канберре”… Но ему не хотелось в это верить. Он искренне надеялся на то, что с помощью подвернувшейся карты ему удастся отыскать весьма и весьма богатый клад. Не зря же ведь моряк с утонувшей яхты так боялся, что карту увидит кто-то посторонний, кто-то, кому видеть ее совершенно не полагалось. И почему выбор австралийца пал именно на Жераиса? В чем тут была загвоздка, португалец даже не задумывался, он размышлял только о том, что карту эту всегда можно выгодно продать какому-нибудь богатому искателю приключений, а на вырученные деньги снарядить экспедицию к островам Сен-Поль на поиски НАСТОЯЩЕГО клада.