Пендергаст улыбнулся.
— Мое праздное любопытство может привести к чему-то более официальному, если лейтенант сочтет, что его работе мешает назойливый, недалекий, зазнавшийся бюрократ. Не вы, разумеется. Я просто выразился в общих чертах.
Фрисби уставился на Пендергаста, а его крупное лицо побагровело от гнева.
— Препятствие свершению правосудия — это серьезный проступок, доктор Фрисби. По этой причине я был столь счастлив услышать от лейтенанта, насколько вы всесторонне оказывали ему содействие и намереваетесь продолжать это делать.
Фрисби некоторое время держался напряженно. А затем повернулся, собираясь уйти.
— О, и доктор Фрисби? — продолжил Пендергаст своим самым мягким, медовым тоном. Фрисби не обернулся, он лишь замер. — Вы можете продолжить наше с вами сотрудничество, предоставив имя и данные ученого, который недавно работал с Виктором Марсалой, и передать их моему уважаемому коллеге.
Услышав это, Фрисби обернулся. Его лицо было пунцовым от злости. Он открыл рот, собираясь что-то сказать, но Пендергаст опередил его:
— Прежде чем вы скажете что-нибудь, доктор, позвольте задать вам вопрос. Вы знакомы с теорией игр?
Куратор не ответил.
— Если знакомы, то вы должны знать, что существует определенное подмножество игр, известных математикам и экономистам как игры с нулевой суммой. Это игры, которые имеют дело с ограниченным числом ресурсов, без увеличения, или уменьшения их количества — они лишь переходят от одного игрока к другому. Учитывая ваше нынешнее состояние, если вы заговорите сейчас, то я боюсь, что вы скажете что-то опрометчивое. Я чувствую себя обязанным предостеречь вас. В результате этого обмена, вы будете оскорблены и унижены, как и обязывают правила теории игр. Мне же это позволит повысить свое влияние и статус за ваш счет. Поэтому я предлагаю самый благоразумный курс действий для вас: соблюдать тишину и отправиться за информацией, которую я запросил, со всей возможной поспешностью.
Пока Пендергаст говорил, выражение, не похожее ни на одно, какое д'Агоста когда-либо видел, медленно наползало на лицо Фрисби. Он ничего не говорил, только немного покачивался — сначала назад, потом вперед, как ветвь, ласкаемая ветерком. Затем он слабо, почти незаметно кивнул и скрылся.
— Буду вам крайне признателен! — выкрикнул Пендергаст напоследок, устраиваясь поудобнее на своем место и принимая позу, в которой он сидел до прихода куратора.
Д’Агоста наблюдал за всем этим обменом любезностями молча.
— Вы только что запихнули свой ботинок так глубоко ему в задницу, что ему придется есть свой ужин с носка вашей туфли.
— Я знал, что всегда могу рассчитывать на подходящую остроту от вас.
— Боюсь, что вы только что нажили врага.
— У меня большой опыт в делах этого музея. Здесь есть несколько кураторов, которые ведут себя как господа на своих маленьких вотчинах. Я довольно жестко отношусь к таким людям. Скверная привычка, но от нее очень трудно избавиться, — он поднялся со своего стула. — А сейчас я бы весьма хотел поговорить с этим специалистом из остеологии, которого вы упомянули. Марк Сандовал.
Д’Агоста тяжело поднялся на ноги.
— Следуйте за мной.
Они нашли Сандовала в одном из хранилищ, расположенных в дальнем конце коридора. Он перемещался от одного ящика с костями к другому и делал пометки. Нос у него все еще был красным, а глаза оставались припухшими — похоже, летняя простуда оказалась не на шутку цепкой.
— Это специальный агент Пендергаст из ФБР, — представил друга д’Агоста. — Он бы хотел задать вам несколько вопросов.
Сандовал нервно огляделся по сторонам, словно боялся, что их может кто-то увидеть. Возможно, Фрисби.
— Здесь?
— Да, здесь, — ответил Пендергаст, осмотрев окружающее пространство. — Какое очаровательное место. Сколько человеческих останков находится в этой комнате?
— Около двух тысяч... плюс-минус.
— И откуда они?
— Из Океании, Австралии и Новой Зеландии.
— Сколько их, если брать в расчет всю коллекцию?
— Около пятнадцати тысяч, если объединить все коллекции отделов остеологии и антропологии.
— Мистер Сандовал, я так понимаю, что одним из элементов вашей работы является помощь приезжим ученым.
— На самом деле, это наша основная обязанность. У нас постоянный поток приезжих специалистов.
— Но в обязанности Виктора Марсалы это не входило, хотя он и был лаборантом.
— У Вика... был не тот темперамент. Иногда приезжие ученые обладают... сложными характерами. Или и того хуже.
— В чем именно заключается ваша помощь приезжим ученым?
— Обычно ученые посещают музей, желая исследовать конкретный экземпляр или коллекцию. Мы — как библиотекари по костям: приносим им образцы, дожидаемся, пока они их осмотрят, а затем возвращаем их на место.
— Костяной библиотекарь — и впрямь весьма наглядное описание. Скольким приезжим ученым вы помогаете в месяц? В среднем.
— По-разному. От шести до десяти, наверное.
— От чего это зависит?
— От того, насколько сложны и обширны запросы приезжего ученого. Если к нам приходит человек с очень подробным списком требований, то нам может понадобиться работать исключительно с ним несколько недель. А может прийти ученый, который, скажем, хочет посмотреть только один череп.
— Какой квалификацией должны обладать эти люди?
Сандовал пожал плечами.
— У них должна быть определенная... институциональная принадлежность и убедительный план исследований.
— Особых полномочий не требуется?
— Нет, ничего такого. Нужно представительное письмо, официальный запрос на бланке университета, подтверждающий его принадлежность к университету или медицинской школе.