Пендергаст небрежно поправил манжету своей рубашки.
— Насколько я понимаю — хотя он делал это нечасто — Марсала все же работал с учеными. Был проект, которым он занимался несколько месяцев назад.
Сандовал кивнул.
— Эм... да.
— Что он говорил об этой работе?
— Он, вроде, намекнул, что этот ученый может каким-то образом помочь ему.
— И Марсала работал исключительно с ним?
— Да.
— Насколько велика вероятность, что работа этого приезжего специалиста принесла бы пользу мистеру Марсале, который, по общественным оценкам, был квалифицированным специалистом в области костной артикуляции, хотя его основные обязанности заключались в наблюдении за мацерационными резервуарами и аквариумами с жуками-кожеедами?
— Я не знаю. Возможно, этот человек собирался взять Вика в соавторы статьи, которую он собирался опубликовать.
— Зачем?
— В благодарность за его помощь. Быть... костяным библиотекарем может не каждый. Некоторые ученые подают настолько специфические запросы, что приходится использовать собственные знания и навыки, чтобы их выполнить.
Д’Агоста слушал этот обмен информацией, впадая во все большее недоумение. Он ожидал, что Пендергаст погрузится в судебные аспекты этого дела. Но, как и всегда, агент ФБР, похоже, направился по тангенциальной траектории и толком даже не дал понять, какое отношение все это имеет к делу.
— Мистер Сандовал, знаете ли вы, какие образцы исследовал этот ученый, прежде чем уехал?
— Нет?
— У вас есть возможность узнать это для нас?
— Конечно.
— Превосходно, — Пендергаст указал на дверь. — В таком случае: после вас, мистер Сандовал.
Они покинули хранилище и направились через лабиринт проходов к компьютерному терминалу в помещении, выглядевшем, как основная лаборатория: здесь было множество столов и рабочих станций с несколькими наполовину сочлененными скелетами, лежавшими на столах, покрытых зеленым сукном.
Д’Агоста и Пендергаст склонились над Сандовалом, пока лаборант, сидя за терминалом, обратился к базам данных остеологического и антропологического отделов музея. Лаборатория погрузилась в тишину, нарушаемую лишь нажатием клавиш. Затем раздался шепот принтера, и Сандовал схватил с него лист бумаги.
— Похоже, Марсала извлекал для этого ученого только один образец, — сказал он. — Вот сводка.
Д’Агоста наклонился ближе, внимательно изучив запись.
— Это, само собой, устаревшая запись, — сказал Сандовал. — «Готтентот» сейчас считается унизительным словом. Правильный термин — «Кой-Коин».
— В этой записи сказано, что тело поступило в музей в 1889 году, — отметил Пендергаст, — Если мне не изменяет память, Седьмая Пограничная война закончилась в конце 1840-х.
Сандовал на мгновение задумался и что-то пробормотал себе под нос.
— Тело, вероятно, было выкопано из земли перед тем, как отправиться в музей.
Лаборатория снова погрузилась в молчание.
— В те дни это было обычной практикой, — добавил Сандовал. — Люди раскапывали могилы, чтобы заполучить желаемый экземпляр. Сейчас такого, само собой, никто не делает.
Пендергаст указал на номер артикула.
— Можем мы взглянуть на этот образец, пожалуйста?
Сандовал нахмурился.
— Зачем?
— Уважьте мой интерес.
И снова — тишина.
Пендергаст склонил голову.
— Я только лишь хотел бы ознакомиться с процессами, связанными с поиском и извлечением образца.
— Ну, хорошо. Следуйте за мной.
Записав номер артикула на листе бумаги, Сандовал повел их обратно по центральному коридору, прошел его почти до конца, уводя д’Агосту и Пендергаста в бесконечный лабиринт коллекций. Потребовалось некоторое время, в течение которого лаборант изучал содержимое старых деревянных шкафов с латунными светильниками и мутными стеклянными дверьми, чтобы найти образец. Наконец Сандовал остановился перед одним из шкафов. Желаемый артикул — рукописный, на выцветшей медной пластине — был прикреплен к большому лотку на одной из верхних полок шкафа, задвинутого в самый дальний угол. Сандовал снова сверился с номером и вытащил лоток с полки. Он отнес его обратно в смотровую лабораторию и положил на отрез зеленого сукна, передав д’Агосте и Пендергасту по паре латексных перчаток. Надев такие же перчатки, он снял защитное покрытие с лотка.
На нем оказался настоящий беспорядок: ребра, позвонки, бесчисленное количество костей. Неожиданно повсюду разнесся необычный запах: д’Агосте показалось, что это был запах мускуса, старых древесных корней и нафталина со слабым духом разложения.
— Эти кости удивительно чистые, учитывая то, что они пролежали в земле сорок лет, — заметил лейтенант.
— Раньше скелеты, которые пребывали в музей, тщательно очищали, — объяснил Сандовал. — Тогда люди не понимали, что сама грязь является ценной частью образца и должна быть сохранена.
Пендергаст взглянул на лоток и задержал на нем взгляд примерно на минуту. Затем, потянувшись вперед, он осторожно извлек череп без нижней челюсти. Он вытянул его перед собой — д’Агосте показалось, что он демонстрирует его всему миру, как Гамлет, стоящий у могилы Йорика.
— Интересно, — пробормотал агент. — В действительности, крайне интересно. Спасибо вам, мистер Сандовал.
Затем он вернул череп на место, кивнул лаборанту в знак того, что допрос завершен, и, сняв перчатки, повел д’Агосту обратно по коридору в царство живых.