— Я уже выбросил листок с артикулом, — буркнул Сандовал. — Я не думал, что он понадобится вам снова.
Он, казалось, поник от необходимости проходить через весь этот процесс еще раз. Или, возможно, дело было в Моррисе Фрисби, который ходил и наблюдал за сотрудниками полиции большую часть своего времени.
— Я хотел, чтобы доктор Грин также взглянула на образец, — ответил лейтенант, сделав ударение на слово «доктор».
— Вот, — после нескольких нажатий клавиш лист бумаги с тихим гудением выполз из ближайшего принтера. Сандовал вручил его д'Агосте, который передал его Марго, и та бегло просмотрела выписку.
— Это итоговая сводка, — сказала она. — Могу я просмотреть более подробную распечатку?
Сандовал прищурился, взглянув на нее. Затем вернулся к клавиатуре, и не торопясь, возобновил постукивание по клавишам. Как только из принтера выползло еще несколько листов, он протянул их Марго, и она просмотрела их содержимое.
В комнате было холодно — впрочем, как и во всем музее — но д’Агоста заметил, что на лбу доктора Грин появилась легкая испарина, а лицо стало на пару тонов бледнее.
— С вами все в порядке, Марго?
Она небрежно отмахнулась от него, мимолетно улыбнувшись.
— И это единственный образец, который Вик показал фальшивому ученому?
Сандовал кивнул, а Марго продолжала проглядывать сопроводительные записи.
— Готтентот, мужчина, примерно тридцати пяти лет. Полный. Препаратор: доктор Е. Н. Паджетт.
На этих словах Сандовал усмехнулся.
— О! Тот самый Паджетт!
Марго взглянула на него мельком и снова сосредоточилась на листах.
— Увидели что-нибудь интересное? — спросил д’Агоста.
— Не уверена. Я вижу, что он был приобретен обычным способом — самым обычным способом из всех существующих, — она снова пошелестела перелистываемыми страницами. — Похоже, что музей заключил контракт с исследователем из Южной Америки на поставку скелетов для своих остеологических коллекций. В поле «примечания» здесь и указан этот исследователь: некто по имени Хатчинс, — повисла тишина, длившаяся до тех пор, пока Марго не начала читать дальше. — Я думаю, что Хатчинс на поверку был не лучше любого грабителя. Он, вероятно, узнал о церемонии похорон готтентота, потому что присутствовал на ней, а потом в глухую ночь раскопал могилу, подготовил и отправил скелет прямо в музей. Указанная здесь предполагаемая причина смерти — дизентерия, случившаяся вовремя Седьмой Пограничной войны — была, скорее всего, уловкой, чтобы выполнить удовлетворить условиям музея.
— Вы не можете знать этого наверняка, — запротестовал Сандовал.
— Вы правы. Я и не знаю. Но я изучила достаточно антропологических сопроводительных записей, чтобы уметь читать между строк.
Она опустила бумаги, в то время как д’Агоста обратился к Сандовалу.
— Вы не могли бы сейчас принести скелет?
Сандовал вздохнул.
— Хорошо.
Он встал из-за стола и, взяв лист с записью артикула, направился в сторону коридора. На полпути к открытой двери, он оглянулся через плечо.
— Вы не хотите пойти со мной?
Д'Агоста шагнул было за ним, но Марго остановила его, ухватив за предплечье.
— Мы будем ждать вас в кабинете осмотра.
Сандовал пожал плечами.
— Как знаете, — буркнул он и скрылся за углом.
Д'Агоста последовал за Марго по коридору в комнату, где ученые изучали образцы. Он уже начинал жалеть, что не взялся за более выигрышное дело, которое предлагал ему Синглтон. А еще ему было чертовски досадно, что Пендергаст исчез. К этому, конечно, можно было уже привыкнуть — он всегда так поступал, но д’Агосту искренне раздражало, что в этот раз он пропал так не вовремя и при этом не оставил ни одной зацепки касательно того, почему счел этот скелет таким важным.
Пока не стало слишком поздно, д’Агоста даже не отдавал себе отчет, как сильно он рассчитывал на помощь агента ФБР. Обрадовавшись его участию, он сам себя загнал в ловушку и теперь буквально начинал тонуть в кучах протоколов допросов, научных отчетов и записей. В музее страшно любили кипы никому не нужных документов, но, учитывая его размеры, это было единственным способом не потерять информацию. В пустом кабинете рядом с офисом д’Агосты в полицейском участке уже накопились кучи сопутствующей документации.
Он отвлекся от своих раздумий и посмотрел, как Марго спешно надела латексные перчатки, нервно взглянула на часы и принялась расхаживать по комнате из стороны в сторону. Она казалась очень возбужденной.
— Марго, — обратился он, — если сейчас вам неудобно из-за графика проводить осмотр, мы всегда можем вернуться сюда позже. Я ведь говорил вам: это только моя догадка, не более того.
— Нет, — качнула головой она. — То есть… вы правы, я действительно должна скоро вернуться в институт, но проблема не в этом.
Она еще некоторое время мерила шагами помещение, а затем — словно придя к какому-то решению внутри себя — остановилась и посмотрела на лейтенанта. Ее зеленые глаза — такие ясные и проникновенные — пристально изучили его, и на миг д’Агоста почувствовал себя так, словно перенесся назад, в прошлое, сквозь все эти долгие годы и оказался в том времени, когда впервые допрашивал ее в связи с музейными убийствами.
Она надолго задержала на нем взгляд, а затем присела на один из стульев, окружавших стол. Д'Агоста сделал то же самое.
Марго прочистила горло и сглотнула.
— Я буду благодарна вам, если вы не расскажете никому об этом разговоре.
Д'Агоста кивнул.
— Вы знаете, что случилось со мной тогда...
— Да. Убийства в музее, убийства в метро. Вам пришлось пережить нечто поистине ужасное.
Марго опустила взгляд.
— Я не об этом. Я о том, что… о том, что произошло со мной после. Уже после всего этого.
Какое-то мгновение д’Агоста не понимал, о чем она говорит, а потом воспоминания обрушились на него, словно тонна кирпичей.