— И вы не представляете, что могло случиться с ним или где он был все это время?
Женщина снова покачала головой. Д’Агоста кивнул.
— Как вы сводите концы с концами?
— Я устроилась в рекламную компанию и делаю для фирмы макеты страниц и проектные работы. Это обеспечивает нам с детьми нормальную жизнь.
— А те люди, у которых ваш муж одолжил деньги? После того, как он исчез, поступали ли от них какие-то угрозы? Они пытались как-то отомстить вам?
— Нет.
— У вас есть фотографии вашего мужа?
— Конечно. Совсем немного.
Миссис Рудд повернулась, потянулась к небольшой группе фотографий в рамках на тумбочке, взяла одну и протянула ее д’Агосте. Он взглянул на снимок. Это было семейное фото с родителями в центре и двумя детьми по бокам от них.
Терри Бономо справился с задачей: мужчина на фотографии был точной копией их компьютерной реконструкции до операции.
Когда он вернул фотографию, миссис Рудд вдруг схватила его за запястье. Ее хватка оказалась на удивление сильной.
— Пожалуйста, — взмолилась она. — Помогите мне найти моего мужа. Пожалуйста.
Д'Агоста не мог больше этого терпеть.
— Мэм, боюсь, у меня для вас плохие новости. Ранее я говорил вам, что мы не нашли вашего мужа. Но у нас есть тело, и я склонен полагать, что это может быть именно он, — лейтенант говорил сдавленно. Хватка на его запястье лишь усилилась после шокирующего известия, — но нам нужен образец его ДНК, чтобы убедиться. Не могли бы вы дать нам какую-нибудь его личную вещь — расческу или зубную щетку? Мы ее вам вернем, разумеется.
Женщина ничего не ответила.
— Миссис Рудд, — продолжил д’Агоста, — иногда незнание может быть намного хуже, чем знание, даже если это знание оказывается очень болезненным.
В течение долгого времени женщина не двигалась. Затем — медленно и нехотя — она ослабила хватку на запястье д’Агосты. Ее руки опустились на колени. На мгновение взгляд миссис Рудд сделался рассеянным и далеким. Через несколько мгновений, опомнившись, она встала, подошла к лестнице и поднялась по ней без слов.
Двадцать минут спустя, сидя на пассажирском сидении полицейской машины, направляясь в аэропорт О'Хара с расческой Ховарда Рудда в кармане пиджака, тщательно запечатанной в полиэтиленовый пакет, д’Агоста горестно размышлял о том, какими ошибочными могут быть предположения. Последнее, что он ожидал увидеть, это опрятный дом на Колфакс-Авеню или верную и решительную вдову, живущую в нем.
Рудд мог быть убийцей. Но, похоже, когда-то давно он был хорошим человеком, который просто сделал неправильный выбор, и это загнало его в угол. Д'Агоста видел подобное и раньше. Такое дерьмо может засасывать, как трясина: чем больше сопротивляешься, тем глубже погружаешься.
Д'Агоста был вынужден пересмотреть свое мнение о Рудде. Теперь он понял, что Рудд очень любил свою семью, и путы, в которых он оказался — какими бы они ни были — заставили его пойти на множество жутких поступков. А также заставили изменить свою внешность и личность. У лейтенанта не было сомнений в том, что рычагом воздействия, который бандиты использовали против него, была именно его семья.
Это сделали несколько грязных ублюдков.
Д‘Агоста посмотрел на своего коллегу из Гэри.
— Спасибо, офицер.
— Не стоит.
Д'Агоста снова обратил взгляд на шоссе.
Все это было странно. Очень странно. У них был «Немо», который, скорее всего, убил Марсалу и напал на Пендергаста… но у этого «Немо» не было истории, не было прошлого — за исключением того, что когда-то он был трудолюбивым порядочным семьянином по имени Ховард Рудд. Между исчезновением Рудда из Гэри и его появлением в музее наличествовал разрыв длиною в три года. И этот временной промежуток заставлял д’Агосту крепко задуматься над тем, что же, черт возьми, произошло, перед тем как Рудд явился в музей в образе фальшивого ученого по имени Уолдрон?
Лейтенант Англер сидел в дальней комнате агентства по прокату машин «Республика» в аэропорту Олбани и уныло перекатывал карандаш между пальцами, ожидая, пока менеджер Марк Молман закончит с клиентом на улице и вернется в офис. Дело до этого момента развивалось так хорошо, что это казалось сном. Теперь же Англер осознал, что, скорее всего, это и был сон.
По его просьбе команда подготовила списки всех, кто в мае арендовал машину в районе Олбани, когда Альбан был в городе. Англер сам изучил списки и нашел совпадение: некий Абрадьес Плангент — еще одна анаграмма для Альбана Пендергаста — арендовал одну из машин «Республики» 19 мая, на следующий день после того, как он прилетел в Олбани. Англер позвонил в офис арендной компании и вышел на связь с Марком Молманом. Да, у них имелась запись проката. Да, машина все еще активно использовалась и была доступна, хотя в настоящее время и находилась в другом агентстве в сорока милях отсюда. Да, Молман мог организовать, чтобы этот автомобиль пригнали обратно в Олбани. Выяснив все это, Англер и сержант Слейд, взяв служебную машину, провели три часа в дороге от Нью-Йорка до столицы штата.
Молман оказался именно тем человеком, который был необходим для этого дела. Бывший морской пехотинец и член клуба «Национальная стрелковая ассоциация США», он помогал им со всем энтузиазмом, на который только был способен, мотивируя это тем, что когда-то сам хотел стать копом. Задачи, требовавшие утомительного труда по подъему нужной документации или даже судебных постановлений, становились «плевым делом» в умелых руках Молмана. Он нашел записи аренды Альбана — синяя «Тойота Авалон» — и предоставил их Англеру. Альбан вернул машину через три дня проката, проехав, по показанию спидометра, всего лишь 196 миль.
Именно в этот момент Англер начал ощущать мучительное подозрение. Альбан Пендергаст обладал раздражающей способностью исчезать, когда пожелает — в любое время. Поставив себя на место Альбана, Англер решил, что молодой человек, вероятно, предпринял дополнительные шаги, чтобы скрыть свои передвижения. Он попросил Молмана перепроверить информацию через систему слежения, и менеджер был только рад помочь. Он вошел в систему отслеживания автомобилей «Республики» и получил доступ к бортовым записям «Авалона». Догадка Англера оказалась верна: данные слежения не совпадали с показаниями спидометра. По данным системы, автомобиль за время проката проехал 426 миль.
И это послужило причиной тому, что следствие начало разваливаться прямо на глазах. Внезапно появилось слишком много переменных. Альбан мог каким-то образом изменить настройки спидометра — что, якобы, было невозможно, но Англер не исключал, что Альбан мог найти способ. Или он мог снять бортовое отслеживающее устройство машины и установить его на другую, после поменяв его обратно, чтобы предоставить ложные данные. Или, быть может, он даже не потрудился поменять его обратно — он мог просто оставить другой маячок на машине, чтобы усугубить путаницу. Нужен был какой-то способ выбрать из всех этих возможностей единственно верную, и у Англера не было идей, как это сделать.
В момент, когда лейтенант начал осознавать, в какой тупик это загоняет следствие, Молману пришлось покинуть офис, чтобы разобраться с разгневанным клиентом, поэтому Англер был вынужден сидеть и ждать его, раздраженно перекатывая карандаш между пальцами. Сержант Слейд расположился напротив него — молчаливый, как и всегда. Вращая пальцами по инерции, Англер задался вопросом, чего именно он хотел добиться, придя сюда. Даже если бы он точно узнал, сколько миль проехал Альбан и какую машину он арендовал, то, что из этого следует? Альбан мог поехать куда угодно за эти три дня, да и синих «Авалонов» на дорогах было превеликое множество. А в маленьких городках, которые усеяли штат Нью-Йорк, камеры слежения были чрезвычайно редким удовольствием.
Но когда Молман вошел в офис, на его лице сияла улыбка.
— Черный ящик! — возвестил он.
— Что?
— Черный ящик. Регистратор данных и событий. Каждый автомобиль в арендной конторе оборудован таким.
— Неужели? — Англер знал о бортовых жучках из собственного опыта работы с полицейскими служебными машинами, но новость, принесенная Молманом, поистине потрясла его.
— Конечно. Такой порядок действует уже несколько лет. Изначально черные ящики использовались только для предоставления информации о том, как и почему сработали подушки безопасности. По умолчанию они были отключены, и требовался сильный толчок, чтобы они начали запись. Но в последнее время арендные компании начали доплачивать за то, чтобы черные ящики вели запись постоянно — чтобы впоследствии не возникало дополнительных сложностей. В наше время на взятой напрокат машине уже не выйдет творить все, что душе угодно.
— Какую именно информацию записывают эти ящики?
— Ну, новейшие из них фиксируют простейшие данные о местоположении. Расстояние, пройденное за день. Среднюю скорость. Рулевое управление. Торможение. Даже использование ремней безопасности. И это все связано с системой GPS. Когда двигатель выключен, черный ящик записывает расположение автомобиля относительно того, когда двигатель был включен. И, так же, как и в самолете, черный ящик автомобиля нельзя удалить или подделать. Люди просто еще не в курсе, насколько мы в прокатном бизнесе можем отслеживать, что они делают с нашими машинами.
«Нельзя удалить или подделать». Надежда вновь начала прокрадываться в душу Англера.
— Но мы говорим о событиях, произошедших год назад. Хотите сказать, эта штука все еще хранит нужные данные?
— Это зависит от того, как часто эту машину арендовали. Как только память заполняется, устройство начинает записывать поверх самых старых данных. Но у вас еще может быть шанс найти там зацепку. В течение последних шести месяцев этот ваш «Авалон» был назначен в наш офис Таппер-Лейк, а там машины берут напрокат не так уж часто. Так что да, данные все еще могут быть там.
— Как им пользоваться?