— И страшно капризным ребенком, — уточняет Дав, направляясь к палате Фрай. — Я только потому так поступила, что если б он испугал террористов, нас бы всех убили.
Липучка фыркает.
— Тогда почему ты до сих пор поддерживаешь со мной связь?
— Думала, ты не таким противным малым вырастешь и не спровоцируешь больше никого тебя в заложники захватывать. Так для всех было бы безопасней.
Я не припоминаю, чтобы у суси оставались друзья среди двуногих после трансформации. Я все еще пытаюсь осмыслить случившееся, когда мы минуем второй шлюз.
Фрай видит нас, и ее улыбку на долю секунды опережает испуг. В общем-то даже не испуг, а натуральный ужас. Теперь пугаюсь уже я. Я же ей объяснила, что приведу юристку-суси. Девчонка тут еще ни разу никого не пугалась, включая желюков, а это кое о чем говорит. Пускай и знаешь, что это ИИ, но от желюков мурашки у всех бывают, неважно, у двуногих или суси.
— Слишком червячисто? — Дав сворачивает щупальца, устраиваясь на койке в почтительном отдалении.
— Извините, — у Фрай делается смущенный вид. — Я не хотела показаться грубой или ханжой...
— Забей, — говорит Дав. — Продолговатый мозг обижаться не умеет.
Это что же, Дав сильней моего комплексует за свою червячность? удивляюсь я. Тогда и логикой ее продолговатый мозг явно обделен.
— Арки мне говорит, ты хочешь выйти за суси, — бодро начинает Дав. — Как много ты знаешь об этом?
— Я знаю, что нужно много операций, но у меня должно хватить денег.
— Условия кредитования исключительно благоприятны. Ты можешь спокойно жить на свои деньги и отчислять...
— Я хотела бы покрыть как можно большую часть, пока у меня дефицита ликвидности не возникло.
— Ты боишься, как бы тебе не заморозили счета? — Живость Дав сменяется энергичной резкостью. — Я тебе в этом помогу, никаких обязательств не требуется. Просто скажи, что я твоя поверенная.
— Но деньги в грязи...
— А ты здесь. Значение имеет то, где ты. Я тебе все данные по условиям кредитов и хирургии перешлю. Если тебе, как и большинству, требуется это дело обдумать, если ты пока не представляешь себе четко...
Фрай машет рукой.
— Арки? Ты не против, если мы с моей новой поверенной пообщаемся наедине?
Я уже готова обидеться, как Дав говорит:
— Конечно, не против. Она же знает, что присутствие третьего лица пересрет всю конфиденциальность. Не так ли, Арки?
Я чувствую облегчение и замешательство. Потом гляжу в лицо Фрай и понимаю, что тут все не так просто.
На следующий день нас вызывают прополоть и засеять гало. Снова кометная лихорадка. Мы отправляем Фрай глуповатое, но веселое видео, обещаем вскоре с ней пересечься.
Меня бы спросили, так это пустая трата времени, засевать гало сенсорами, если у нас уже глаз в главном кольце полно. Большая их часть не продержится достаточно долго, не передаст ничего интересного сверх уже известного. Прополка — уборка сдохших сенсоров — интересней. Когда сенсоры вырубаются, на них налипает пыль, придает им странные формы и текстуры, окрашивает в еще более странные оттенки. Что-то в этом всем цепляет глаз. Я всегда прошу сохранить их. Обычно мне отказывают. Тут у нас все зиждется на переработке — массопоток на входе, массопоток на выходе; создание, уничтожение, пересоздание и так далее. Но баланс никогда в точности не сходится, так что у меня рядом с койкой хватает диковинок.
Мы почти достигли гало, когда желюк сообщает, что прошлая вахта не прополола свою часть. Хреновенькая переработка. Мы все удивлены: обычно никому не спускают недоделок. Приходится зависнуть в нутре желюка высоко над северным полюсом и просканировать все гребаное гало на маркеры. Это было бы довольно просто, вот только никаких маркеров не видать. Фред заставляет нас повторить сканирование с высоким разрешением еще дважды, но в щели Метиды ничего, и в главное кольцо никаких утечек.
— Наверное, вся эта хрень упала на Большого Юпа, — говорит Бэйт. Он, как загипнотизированный — а наверное, так и есть, — созерцает полярные сияния внизу. Бэйт увлечен полярным шестиугольником.
— Но чтобы так много? — сомневается Сплэт. — Слишком много, чтоб это на случай списать.
— А известно, почему прошлая смена не прополола свою часть дохлых сенсоров?
Тетя Хови уже в напряге. Если по ней сейчас постучать, услышишь высокую ноту до диез.
— Нет, — говорит Фред. — Я даже не знаю, кто это был. Просто знаю, что это не мы.
Дюбонне спрашивает у желюка. Желюк сообщает, что послал запрос, но поскольку запрос не приоритетный, придется нам подождать.
— Гребаные червяки, — фыркает Сплэт, почти заузлив щупальца. — Важничают.
— Как ИИ, червяки не испытывают эмоций, — отмечает желюк с такой безмятежностью, что хоть на стенку лезь. — К желюкам это также относится.
— Просканируй Большого Юпа, — влезает Глайнис.
— Слишком сильные помехи, — говорю я. — Бури...
— Ну сделай мне одолжение, — говорит Глайнис. — Или ты спешишь?
Желюк опускает нас в середину главного кольца, и мы дважды сканируем по часовой стрелке. И, блин же блинецкий — или так теперь можно? — в атмосфере что-то есть.
Мы не должны были ничего увидеть. Не только в буревых помехах дело — Большой Юп давит гравитацией весь свой хавчик в кашицу. Задолго до того, как я вышла за суси (а это давненько случилось), посылать зонды в атмосферу Юпитера перестали. Они там просто не задерживаются, в облаках, и ни одному не удалось достичь жидкометаллического водорода — раньше сдыхают. Сенсоры должно было разнести на атомы, маркеры — стереть из реальности. Не может такого быть, чтоб они там еще в облаках висели. Если, конечно, их там что-нибудь не удерживает.
— Наверное, глюк аппаратуры какой-нибудь, — предполагает Сплэт.
— Угу, — говорит тетя Хови. — Укачало меня, как бы О не прозевать.
Это наш внутренний код: Переходим на семафоры.
У двуногих есть языки жестов и олдскульные семафорные сигналы флажками, но семафоры осьмушек — совсем другая пурга. Октосемы меняются в процессе беседы, а это значит, что не только у каждой команды свой язык, но что он уникален для каждого разговора. Его невозможно перекодировать словами, поскольку он зиждется на ситуативном консенсусе. ИИ в состоянии его расшифровать, но даже у лучших криптоаналитических систем на это уходит не менее полудеки. Пять дней на расшифровку одного разговора — не слишком впечатляющий результат.
Если честно, я малость удивлена, что двуногие из совета директоров разрешили нам в ЮОпе тут крутиться. Их никак не назовешь сторонниками приватности, особенно если это касается работы. И не только в суси дело: даже двуногие, грязевики или кто еще, под круглосуточным наблюдением, пока они на вахте. Круглосуточным и неустанным: в кабинетах, коридорах, туалетах и гардеробных. Бэйт говорит, поэтому двуногие юоповцы всегда такие мрачные — считают дни до конца смены.
Но мне кажется, пока мы хорошо справляемся с работой, им до нас нет особого дела, неинтересно двуногим, как мы друг на дружку щупальцами машем и в какие цвета их окрашиваем. К тому же на этой работе не испытываешь сильного стеснения, что за тобой наблюдают — оно только к лучшему, если так. Не сильно хочется умирать в пузыре в ожидании подмоги, если подмога не придет, потому что никто не принял сигнал SOS, переданный на последнем издыхании желюка.