- Кроме всего прочего, доверенное лицо наследника престола, - помолчав, пробормотал герцог. – Если он пропадет без вести на Узаморской земле…
Ники молчала. Рю Воронн был негодяем и деспотом, но дураком его не назвал бы даже злейший враг.
- Вы знаете свою землю, - мягко произнесла она, будто подсказывая. – Знаете лучше, чем кто-либо в Ласурии.
- Я вас услышал, архимагистр, - кивнул Атрон. – Чем еще могу быть полезен?
Ники поднялась, сладко потянувшись. Костюм натянулся на груди, грозя разойтись… Ей нравилось дразнить даже ненужных гусей!
Рю Воронн скользнул по ее телу равнодушным взглядом.
Сын Севера… Кусок льда!
Ступая в мягкий ковер своих покоев, архимагистр Никорин мечтала не о холодных мужчинах – о кружке с горячим брусничным морсом!
***
Матушка, поморщившись, покрутила на пальце рубиновый перстень – тяжел был, зараза, но снимать королевский подарок не полагалось по протоколу. Подошла к Оридане, села напротив, взяла ее за руки. Тонкие пальцы были ледяными.
- Что между вами происходит? – мягко спросила Бруни. – Чем мы с Аркеем можем помочь?
Гаракенка перевела на нее сухие глаза.
- Ничего… ничего не происходить! С той ночи… на корабель… он не ночует тут! Как я могу стать беременной без муж? – дрожащим голосом сказала она. – И как можно меня упрячь за это?
- Упрекать, - машинально поправила Бруни. – Ваше Высочество, я сожалею, что брат моего мужа ведет себя по отношению к вам, как последний говнюк!
Оридана моргнула.
- Как кто?
- Какашкин сын, - перевела принцесса слово в более понятную для иностранки форму.
Оридана несколько минут смотрела на нее в полном обалдении, а потом вдруг захохотала. Смеялась она долго, сделавшись неуловимо похожей на дядю, герцога Ориша. Затем вытерла слезы, нащупала под стулом Саника и, втащив его на колени, прижала к себе.
- У меня уже есть малыш! А Его Высочество Колей может спать, где ему угодно!
Бруни почесала щена за ушами, заглянула в глаза с безмолвным вопросом: «Ну, когда же ты обратишься?» Тот прижимал ушки, вилял хвостиком и на вопрос не отвечал.
- Только помните, Ваше Высочество, что Саник – не игрушка, - попросила она. – Вам следует подумать об опекунстве, если вы хотите официально заботиться о нем. Естественно, следует спросить согласия супруга.
Гаракенка смешно приподняла верхнюю губу, явно научилась у своего оборотня скалиться, выражая нехитрой гримаской угрозу и насмешку одновременно. Однако ее голос звучал грустно, когда она сказала:
- Все дети – не игрушки, кроме королевских.
Возвращаясь от нее, Бруни всерьез пыталась вспомнить, куда Его Величество дел подаренный Цеховым старшиной Виньогретом ремень. Необходимо поговорить с Колеем, но нужно сделать это тогда, когда он будет трезв хотя бы вполовину от сегодняшнего! Как убедить его? И в чем? Что следует любить и почитать супругу? Принцесса мысленно взялась за голову. Бред! Ему не нужны ни любовь, ни почитание! Ничего не нужно, лишь прожигать жизнь день за днем, не задумываясь о будущем. И что с таким делать? Ах, как не хватало ей опыта ее матушки – матушки Хлои! Не хватало отцовских простых и понятных истин. Она даже вообразить не могла, что однажды задумается о воспитании не собственных детей, а одного здоровенного и не очень умного детины, которому жизнь отмерила сполна и здоровья, и знатности, и богатства!
От Его Высочества ни-в-чем-не-нуждающегося принца Колея, мысли Бруни неожиданно перекинулись на тех, кто едва сводил концы с концами. Жизненный опыт ясно показывал ей, что богатство или бедность не влияют ни на характер, ни на внутренний стержень человека. Если тот подл – он останется таким и в роскошном экипаже, и в придорожной канаве! Правда, богатым не приходится задумываться о средствах на похороны. На них не собирают деньги всем кварталом, как на вдову Рашписа...
- Григо, - негромко позвала принцесса, которая в этот момент шла по одной из галерей, стены которой были украшены портретами государственных деятелей и витражными окнами, разбрасывающими по каменным полам пригоршни разноцветных бликов.
Хорошо, что в галерее никого не было, потому что секретарь выступил прямо из стены и почтительно склонился перед Бруни.
- Я здесь, Ваше Высочество!
- Можем ли мы основать фонд? – спросила она, справившись с удивлением.
- Еще один фонд? – уточнил Хризопраз, с готовностью раскрывая голубую папку.
- Еще, - кивнула Бруни, - для сбора средств от добровольцев на похороны тем, у кого нет ни родственников, ни возможности накопить деньги самостоятельно.
- Мы попробуем, - улыбнулся Григо, - отчего бы и не попробовать?
- Отлично! - обрадовалась принцесса. Знала, что когда Хризопраз говорит «мы попробуем», в успехе предприятия можно не сомневаться! – А сейчас за работу, Григо... Пресвятые тапочки, какое оно тяжелое!
- Кольцо? – уточнил тот, лукаво блестя глазами. – Когда мы дойдем до кабинета, вы его снимете! Ручаюсь, ни я, ни Его Высочество Аркей ничего никому не расскажем!
Бруни благодарно кивнула.
В одну из ночей она все-таки призналась Аркею в том, кто такой Григо Хризопраз. И наблюдала, как меняется выражение лица мужа – с внимательного, серьезного, до удивленного, изумленного и, наконец, возмущенного. Судя по всему, он решил, что это розыгрыш! Но когда понял, что ошибается, затих и долго молчал. Затем притянул к себе взволнованную супругу, обнял крепко, как мог и прошептал: «С тобой в мою жизнь вошла любовь – самое большее из всех чудес, что могли случиться! Все остальное… пугающе, но уже не так важно!» Она тогда расплакалась – с какого-то момента любое воспоминание о прошлом стало причинять боль, которую раньше удавалось сдерживать. Видимо, дело было все-таки в «неконтролируемых эмоциях», озвученных мэтром Жужиным. На следующий день Его Высочество Аркей вызвал к себе секретаря принцессы и провел с ним несколько часов в кабинете, за закрытыми дверями, отложив остальные дела. Бруни все это время промаялась в гостиной-библиотеке, с ужасом наблюдая, как вылетает из-под дверей дымок, явственно пахнущий серой. Когда двери были распахнуты, и принц, и секретарь выглядели как обычно, но смотрели друг на друга как люди, связанные общей тайной. Что рассказал Григо Хризопраз, осталось неизвестным, однако с тех пор Аркей гораздо спокойнее относился к прогулкам жены по городу инкогнито, однако настаивал на обязательном присутствии личного секретаря.
- Ваше Высочество, сюда идут! – вдруг воскликнул секретарь и исчез, будто его и не было.
Принцесса посмотрела в дальний конец галереи. Крепкий, светловолосый силуэт в дверях был слишком узнаваем. «На ловца и зверь бежит!» - любили говаривать оборотни. Бруни развела плечи и решительно пошла навстречу безобразию Ласурской династии.
***
Он проверил все следы бешеных, которые нашел – начиная от конца их путешествия, а точнее, от мест упокоения, и пришел к неутешительным выводам. Подозрения герцога рю Вилля подтверждались! Бешеные, все как один, явились с Севера. Они оборачивались людьми, использовали гужевой транспорт или почтовые кареты, чтобы сменить маршрут, шли по воде, стараясь запутать следы, но явно были подчинены некоей цели, невзирая на болезнь… Дурной знак! И каждый из последующих зараженных все ближе подбирался к Вишенрогу, словно стрелы, ядовитыми остриями нацеленные на столицу.
Лис фыркнул, не поднимая носа от земли. Завтра он надеялся достичь глухих лесов, разделяющих Узамор и Весеречье, которые тянулись до самого побережья, но день нынешний уже клонился к закату. Следовало поискать место для ночлега. Ночевал Лихо чаще всего на деревьях. В человеческой ипостаси забраться на удобную ветку ему было не сложно, а сон на высоте гарантировал возможность проснуться не съеденным. Ему уже случалось поутру разгонять волчьи стаи, терпеливо ждущие, пока добыча свалится с дерева, но то были обычные волки. А здесь, в Узаморе, могли встретиться полярные, которые, хотя и были крупнее своих серых братьев, но по деревьям лазить также не умели. Зато умели барсы!
Лисью морду исказила усмешка. Нет, он и в самом деле балдеет от таких перспектив! Давно надо было отпроситься у Арка в дальний вояж и засунуть подальше свою человеческую ипостась! Когда идешь по следу, думая только о предстоящих драках, кошки на сердце не скребут и не наглеют разочарования прошедших дней!
Сзади неожиданно донеслось смешное похрюкивание. Лихай оглянулся и прибавил ходу. Узаморские гризли, особенно проснувшиеся слишком рано, хрюкали похлеще матерых кабанов… до того, как зареветь. Что и сделал здоровенный самец-пятилетка, бросившись за чужаком. «И чего привязался?» - лениво подумал оборотень, понадеявшись, что гризли скоро отстанет, ведь известно, медведи долгой беготни не любят. Однако пятилетка оказался упорный. «Да что такое?» - в очередной раз оглянувшись и убедившись в том, что гризли продолжает погоню, удивился лис.
И вдруг ощутил это…