— Извещу.
— Большое спасибо, сэр. Рады будем сотрудничать с вами.
And then the line went dead.
Greenbriar, I thought. It was not only Millville. It might be the entire world. What the hell, I wondered, could be going on?
I'd talk to Alf about it. I'd go home and phone him now. Or I could drive out and see him. He'd probably be in bed, but I would get him up. I'd take along a bottle and we'd have a drink or two.
И телефон заглох.
Значит, и в Гринбрайере тоже. Не только в Милвилле. А может, и во всем свете то же самое. Кой черт, что же это творится?
Надо поговорить с Элфом. Пойду сейчас домой и позвоню ему. Или лучше поеду к нему, поговорим с глазу на глаз. Наверно, он уже в постели — придется разбудить. Прихвачу чего-нибудь выпить.
I picked up the phone and tucked it underneath my arm and went outside. I closed the door behind me. I snapped the padlock shut and then went to the car. I opened the back door and put the telephone on the floor and covered it with a raincoat that was folded on the seat. It was a silly thing to do, but I felt a little better with the phone tucked away and hidden.
Я взял телефон под мышку и вышел. Притворил дверь, проверил, защелкнулся ли замок, и пошел к своей машине. Открыл заднюю дверцу, поставил телефон на пол и накрыл плащом (он лежат сложенный на заднем сиденье).
Глупо, конечно, а все же как-то спокойнее, когда эта штука спрятана подальше и не бросается в глаза.
I got behind the wheel and sat for a moment, thinking, Perhaps, I told myself; it would be better if I didn't rush into things too fast. I would see Alf tomorrow and we'd have a lot of time to talk, an entire week to talk if we needed it. And that way I'd have some time to try to think the situation out.
It was late and I had to pack the camping stuff and the fishing tackle in the car and Ishould try to get some sleep.
Потом я сел за руль и задумался. Пожалуй, не стоит ничего делать второпях, очертя голову. Завтра утром мы с Элфом все равно увидимся, и тогда будет вдоволь времени на разговоры: если надо проговорим хоть целую неделю. А пока попробую сам обмозговать положение.
Час уже поздний, а надо еще собрать и уложить в машину все, что нужно для рыбалки и хоть немного поспать.
Be sensible, I told myself. Take a little time. Try to think it out.
It was good advice. Good for someone else. Good even for myself at another time and under other circumstances. I should not have taken it, however. I should have gone out to Johnny's Motor Court and pounded on Alf's door. Perhaps then things would have worked out differently. But you can't be sure. You never can be sure.
Не делай глупостей, говорил я себе. Не спеши. Постарайся все продумать.
Дельный совет. Только для кого-нибудь другого. И даже для меня — но только в другое время и при других обстоятельствах. А тут надо было действовать совсем иначе. Надо было гнать во весь дух к «Стоянке Джонни» и вломиться к Элфу. Быть может, тогда все пошло бы по-другому. А впрочем, кто его знает. Наверняка никогда ничего не знаешь.
But, anyhow, I did go home and I did pack the camping stuff and the fishing gear into the car and had a few hours of sleep (I wonder now how I ever got to sleep), then was routed out by the alarm dock early in the morning.
And before I could pick up Alf I hit the barrier.
Короче говоря, я все таки вернулся домой, уложил рыболовную снасть и все прочее в машину, соснул часок-другой (теперь понять не могу, как мне удалось уснуть), а ни свет ни заря меня поднял будильник.
И, не успев добраться до Элфа, я наткнулся на невидимый барьер.
7
“Hi, there,” said the naked scarecrow, with jaunty happiness. He counted on his fingers and slobbered as he counted.
And there was no mistaking him. He came clear through the years. The same placid, vacant face, with its frog-like mouth and its misty eyes. It had been ten years since I had seen him last, since anyone had seen him, and yet he seemed only slightly older than he had been then.
— Эй! — радостно окликнуло меня развеселое пугало.
Он стоял передо мной нагишом и, пуская слюну, пересчитывал собственные пальцы.
Обознаться было невозможно. За минувшие годы он ничуть не изменился. Все то же безмятежно тупое выражение лица, лягушачий рот до ушей, в глазах ни искорки мысли. Как и все в Милвилле, я не видел его целых десять лет, но, казалось, он не стал старше.
His hair was long, hanging down his back, but he had no whiskers. He had a heavy growth of fuzz, but he'd never sprouted whiskers. He was entirely naked except for the outrageous hat. And he was the same old Tupper. He hadn't changed a bit. I'd have known him anywhere.
Разве что волосы отросли и спадали на плечи, но он так и остался безусым. Просто всю физиономию покрывал какой-то цыплячий пух. И он был совершенно голый, только на голове торчал невообразимый соломенный колпак. Да, это был он, Таппер. Все тот же прежний Таппер. Его нельзя было не узнать.
He quit his finger-counting and sucked in his slobber. He reached up and took off his hat and held it out so that I could see it better.
“Made it myself,” he told me, with a wealth of pride.
“It's very fine,” I said.
Он перестал считать пальцы и сглотнул слюну. Снял свою дурацкую шляпу и протянул мне, чтобы я получше ее разглядел.
— Сам сделал! — сказал он, раздуваясь от гордости.
— Отличная шляпа, — отозвался я.
He could have waited, I told myself. No matter where he'd come from, he could have waited for a while. Millville had enough trouble at this particular moment without having to contend once again with the likes of Tupper Tyler.
“Your papa,” Tupper said. “Where is your papa, Brad? There is something I have to tell him.”
А про себя подумал: Таппер — принесла же его нелегкая! Не знаю, откуда он вдруг взялся, но хуже времени выбрать не мог. У Милвилла сейчас хватает забот, ему пока не до Тапперов.
— Твои папа, — сказал Таппер Тайлер. — Где твой папа, Брэд? Мне надо ему кой-чего сказать.
And that voice, I thought. How could I ever have mistaken it? And how could I ever have forgotten that Tupper was, of all things, an accomplished mimic? He could be any bird he wanted and he could be a dog or cat and the kids used to gather round him, making fun of him, while he put on a mimic show of a dog-and-cat fight or of two neighbours quarrelling.
А голос? Как можно было его не узнать? И как я мог забыть, что у Таппера необычайный дар подражания? Он всегда мастерски передразнивал любую птицу, лаял, мяукал и, к восторгу окружавшей его плотным кольцом хохочущей детворы, разыгрывал целые сценки — драку кошки с собакой или перебранку двух соседей.
“Your papa!” Tupper said.