I followed along the barrier, heading for the house and for a moment I wondered just where the house might be in relation to the barrier. More than likely, I told myself, it stood just inside of it.
Вдоль невидимого барьера я двинулся к дому Билла и на мгновенье усомнился — а не окажется ли он по ту сторону? Нет, скорее по эту, но впритык к барьеру.
I came to a fence and climbed it and crossed the littered yard to the rickety back stairs. I climbed them gingerly to gain the stoop and looked for a bell. There wasn't any bell. I lifted a fist and pounded on the door, then waited. I heard someone stirring around inside, then the door came open and Bill stared out at me. He was an unkempt bear of a man and his bushy hair stood all on end and he looked at me from beneath a pair of belligerent eyebrows. He had pulled his trousers over his pajama, but he hadn't taken the time to zip up the fly and a swatch of purple pajama cloth stuck out. His feet were bare and his toes curled up a bit against the cold of the kitchen floor.
Я дошел до забора, перелез через него и зашагал по захламленному двору к покосившемуся заднему крыльцу. Осторожно поднялся по шатким ступеням, поискал глазами звонок. Звонка не оказалось. Я постучал в дверь кулаком и стал ждать. В доме послышалось движение, дверь распахнулась — на пороге стоял Билл, он в недоумении уставился на меня. Огромный, косматый, как медведь, волосы дыбом, свирепые брови насуплены. Поверх пижамы он натянул брюки, но не успел застегнуть их, так что клок лиловой пижамы торчал наружу. Обуться он тоже не успел и стоял босой, зябко поджимая пальцы: пол в кухне был холодный.
“What's the matter, Brad?” he asked.
“I don't know,” I told him. “There is something happening down on the road.”
“An accident?” he asked.
— Что случилось, Брэд? — спросил он.
— Сам не знаю, — сказал я. — На шоссе творится что-то непонятное.
— Авария?
“No, not an accident. I tell you I don't know. There's something across the road. You can't see it, but it's there. You run into it and it stops you cold. It's like a wall, but you can't touch or feel it.”
“Come on in,” said Bill. “You could do with a cup of coffee. I'll put on the pot. It's time for breakfast anyhow. The wife is getting up.”
— Не авария. Говорю тебе, сам не знаю, что такое. Поперек дороги какой-то барьер. Его не видно, а проехать нельзя. Упрешься в него — и ни с места. Вроде как стена, только ее ни потрогать, ни нащупать нельзя.
— Входи-ка, — сказал Билл. — Выпей чашку кофе, тебе не повредит. Сейчас сварю. Все равно пора завтракать. Жена уже встает.
He reached behind him and snapped on the kitchen light, then stood to one side so that I could enter.
Bill walked over to the sink. He picked a glass off the counter top and turned on the water, then stood waiting.
“Have to let it run a while until it gets cold,” he told me. He filled the glass and held it out to me. “Want a drink?” he asked.
“No, thanks,” I told him.
Он протянул руку и зажег в кухне свет, потом посторонился, давая мне пройти. Шагнул к раковине, снял с полки стакан и отвернул кран.
— Надо немного слить, а то теплая, — пояснил он. Наполнил стакан холодной водой и протянул мне: — Выпей.
— Спасибо, не хочу, — сказал я.
He put the glass to his mouth and drank in great slobbering gulps.
Somewhere in the house a woman screamed. If I live to be a hundred, I'll not forget what that scream was like. Donovan dropped the glass on the floor and it broke, spraying jagged glass and water.
“Liz!” he cried. “Liz, what's wrong?”
Билл поднес стакан к губам и стал пить большими, шумными глотками.
Где-то в доме раздался отчаянный женский вопль. Проживи я хоть до ста лет, мне его не забыть.
Доневен выронил стакан — расплескалась вода, брызнули осколки.
— Лиз! — закричал он. — Лиз, что с тобой?
He charged out of the room and I stood there, frozen, looking at the blood on the floor, where Donovan's bare feet had been gashed by the broken glass.
The woman screamed again, but this time the scream was muffled, as if she might be screaming with her mouth pressed against a pillow or a wall.
Он бросился вон из кухни, а я застыл на месте, не сводя глаз с кровавых следов на полу: Доневен босыми ногами напоролся на стекло.
Опять закричала женщина, но на этот раз глуше, словно уткнулась лицом в подушку или в стену.
I blundered out of the kitchen into the dining-room, stumbling on something in my path—a toy, a stool, I don't know what it was and lunging halfway across the room to try to catch my balance, afraid of falling and hitting my head against a chair or table.
And I hit it again, that same resistant wall that I'd walked into down on the road. I braced myself against it and pushed, getting upright on my feet, standing in the dimness of the dining-room with the horror of that wall rasping at my soul.
Я наугад прошел из кухни в столовую, споткнулся то ли о скамеечку, то ли о какую-то игрушку, пролетел до середины комнаты, изо всех сил стараясь не упасть и не грохнуться головой о стол или стул...
... и снова налетел на ту же упругую стену, что остановила меня на шоссе. Я уперся в нее, навалился на нее всем телом, кое-как выпрямился и стал посреди столовой, в полутьме, перед этой невидимой стеной; мороз продирал по коже, все внутри переворачивалось от страха.
I could sense it right in front of me, although I no longer touched it. And whereas before, out in the open, on the road, it had been no more than a wonder too big to comprehend, here beneath this roof, inside this family home, it became an alien blasphemy that set one's teeth on edge.
“My babies!” screamed the woman. “I can't reach my babies!”
Я больше не касался этой стены, но чувствовал: вот она, передо мной. Там, на дороге, под открытым небом я только изумлялся и недоумевал — но тут, в доме, в обычном человеческом жилище мне стало по-настоящему жутко от этого непостижимого дьявольского наваждения.
— Дети! — кричала женщина. — Я не могу попасть к детям!
Now I began to get my bearings in the curtained room. I saw the table and the buffet and the door that led into the bedroom hallway.
Donovan was coming through the doorway. He was half leading, half carrying the woman.
“I tried to get to them,” she cried. “There's something there—something that stopped me. I can't get to my babies!”
Теперь, хоть окна были занавешены, я немного осмотрелся. Разглядел стол, буфет и дверь, ведущую в коридор и дальше в спальню.