— Им весело живется, — сказал Таппер. — Веселей всех.
“You've seen them often?”
“Lots of times,” said Tupper.
“You didn't tell me.”
“I never had the time,” said Tupper. “I never got around to.”
“And they live close by?”
— Ты часто их встречал?
— Сто раз.
— Что ж ты мне не говорил?
— Не успел, — сказал Таппер. — Не пришлось к слову.
— А близко они живут?
“No,” said Tupper. “Very far away.”
“But on this planet.”
“Planet?” Tupper asked.
“On this world,” I said.
“No. On another world. In another place. But that don't make no difference. They go everywhere for fun.”
— Нет. Очень далеко.
— Но на этой планете?
— На планете? — переспросил Таппер.
— Ну, в этом мире?
— Нет. В другом мире. В другом месте. Только это все равно. Для потехи они куда хочешь заберутся.
So they went everywhere for fun, I thought. And everywhen, perhaps. They were temporal ghouls, feeding on the past, getting their vicarious kicks out of catastrophe and disaster of an ancient age, seeking out those historic moments that were horrible and foul. Coming back again and yet again to one such scene that had a high appeal to their perverted minds.
Стало быть, для потехи они готовы забраться куда угодно. В любое место. И, наверно, в любое время. Это упыри, вампиры, они сосут кровь времени, кормятся минувшим, наслаждаются былыми трагедиями и катастрофами, выискивают в истории человечества все самое гнусное и отвратительное. Вновь и вновь их тянет сюда — упиваться видом смерти и разрушения.
A decadent race, I wondered, from some world conquered by the Flowers, free now to use the many gateways that led from world to world?
Conquered, in the light of what I knew, might not be the proper word. For I had seen this night what had happened to this world. Not depopulated by the Flowers, but by the mad suicide of the humans who had been native to it. More than likely it had been an empty and a dead world for years before the Flowers had battered down the time-phase boundary that let them into it. The skulls I had found had been those of the survivors—perhaps a relatively few survivors—who had managed to live on for a little time, but who had been foredoomed by the poisoned soil and air and water.
Кто они, эти извращенные души? Быть может, их мир завоеван Цветами, и теперь они, отмеченные печатью вырождения, рыщут по другим мирам, пользуясь теми же просветами, калитками во времени, что и сами завоеватели?
Впрочем, судя по всему, что я успел узнать, завоеватели — не то слово. Я ведь сам видел сейчас, что случилось с этим миром. Жителей его истребили не Цветы, нет: люди обезумели и совершили самоубийство. Скорее всего, этот мир был пустынен и мертв долгие годы, и лишь потом Цветы пробились сюда сквозь рубеж времени. Черепа, которые я нашел, должно быть, принадлежали тем, кто пережил катастрофу, — наверно, их уцелело немного и прожили они недолго, они были обречены, ибо взрыв отравил и почву, и воздух, и воду.
So the Flowers had not really conquered; they had merely taken over a world that had gone forfeit by the madness of its owners.
“How long ago,” I asked, “did the Flowers come here?”
Итак, Цветы никого не покорили и не завоевали, просто им достался мир, утраченный прежними хозяевами в припадке безумия.
— Давно здесь поселились Цветы? — спросил я Таппера.
“What makes you think,” asked Tupper, “that they weren't always here?”
“Nothing. Just a thought. They never talked to you about it?”
“I never asked,” said Tupper.
— Почему — поселились? Может, они всегда тут жили.
— Да нет, я просто так подумал. Они тебе про это не рассказывали?
— Я не спрашивал.
Of course he wouldn't ask; he'd have no curiosity. He would be simply glad that he had found this place, where he had friends who talked with him and provided for his simple needs, where there were no humans to mock or pester him.
We came down to the camping place and I saw that the moon had moved far into the west. The fire was burning low and Tupper fed it with some sticks, then sat down beside it.
I sat down across from him and placed the wrapped basketball beside me.
Ну, конечно, Таппер не спрашивал: ему не любопытно. Он попросту был рад и счастлив сюда попасть, тут он нашел друзей, которые с ним разговаривали и заботились о нем, и тут никто над ним не насмехался и ему не докучал.
Мы спустились к его жилью; луна передвинулась далеко на запад. Костер едва тлел, Таппер подбросил несколько сучьев и сел у огня.
Я сел напротив, осторожно положил рядом завернутый в куртку шар.
“What you got there?” asked Tupper.