I unwrapped it for him.
He said, “It's the thing my friends had. You stole it from my friends.”
“They ran away” and left it. I want a look at it.”
— Что там у тебя? — спросил Таппер.
Я развернул куртку.
— Эта штука была у моих друзей. Ты ее украл.
— Они убежали, а эту штуку бросили. Я хочу посмотреть, что это такое.
“You see other times with it,” said Tupper.
“You know about this, Tupper?”
He nodded. “They show me many times—not often, I don't mean that, but many other times. Time not like we're in.”
— Она показывает разные другие времена, — сказал Таппер.
— Так ты это знаешь?
Он кивнул.
— Они мне много показывали... не много раз, а много разного другого времени. Не такое время, как наше.
“You don't know how it works?”
“They told me,” Tupper said, “but I didn't understand.”
He wiped his chin, but failed to do the job, so wiped it a second time.
— А ты не знаешь, как она действует?
— Они мне говорили, да я не понял.
Он утер подбородок, но без толку, пришлось вытирать еще раз.
They told me, he had said. So he could talk with them. He could talk with Flowers and with a race that conversed by music. There was no use, I knew, in asking him about it, because he couldn't tell me. Perhaps there was no one who could explain an ability of that sort—not to a human being.
For more than likely there'd be no common terms in which an explanation could be made.
The basketball glowed softly, lying on the jacket.
«Они мне говорили», — сказал Таппер. Значат, он может с ними разговаривать. Он может разговаривать и с Цветами, и с племенем, у которого вместо слов — музыка. Бессмысленно его об этом расспрашивать, ничего путного он не скажет. Быть может, никто не сумеет объяснить эту его способность, во всяком случае, человеку ее не понять.
Как это назвать, какие слова найти, чтобы мы поняли? У нас в языке и слов таких нет.
Шар лежал на моей куртке и мягко светился.
“Maybe,” Tupper said, “we should go back to bed.”
“In a little while,” I said.
Anytime I wanted, it would be no trouble going back to bed, for the ground was bed.
I put out a hand and touched the basketball.
— Может, пойдем спать, — сказал Таппер.
— Я лягу немного погодя.
Лечь можно в любую минуту, как захочется, здесь это не хитрость: растянулся на земле — вот тебе и постель.
Я осторожно коснулся шара.
A mechanism that extended back in time and recorded for the viewer the sight and sound of happenings that lay deep in the memory of the space-time continuum. It would have, I thought, very many uses. It would be an invaluable tool in historical research. It would make crime impossible, for it could dig out of the past the details of any crime. And it would be a terrible device if it fell into unscrupulous hands or became the property of a government.
I'd take it back to Millville, if I could take it back, if I could get back myself. It would help to support the story I had to tell, but after I had told the story and had offered it as proof; what would I do with it? Lock it in a vault and destroy the combination? Take a sledge and smash it into smithereens? Turn it over to the scientists? What could one do with it'?
Аппарат, который проникает вглубь прошлого и помогает увидеть и услышать события, хранящиеся в скрытых пластах памяти пространства-времени... Чего только не сделаешь при помощи такого аппарата! Он стал бы бесценным оружием историков, исследователей минувших эпох. Он уничтожил бы преступность — ведь можно было бы раскрыть, извлечь из прошлого подробности любого преступления. Но какая это будет опасная сила, попади он в нечистые руки или во власть правительства...
Если только удастся, я возьму его с собой, лишь бы самому вернуться в Милвилл. Он будет вещественным доказательством, подтверждением всему, что я буду рассказывать... ну, хорошо, я все расскажу, предъявлю этот шар и мне поверят, а дальше что? Запереть его в сейф и уничтожить шифр, чтобы никто не мог до него добраться? Взять молоток и раздробить его в пыль? Отдать ученым? Что с ним делать?
“You messed up your coat,” said Tupper, “carrying that thing.”
I said, “It wasn't much to start with.”
— Ты этой штукой всю куртку измял, — сказал Таппер.
— Да она и так старая и мятая.
And then I remembered that envelope with the fifteen hundred dollars in it. It had been in the breast pocket of the jacket and I could have lost it in the wild running I had done or when I used the jacket to wrap up the time contraption.
What a damn fool thing to do, I thought. What a chance to take. I should have pinned it in my pocket or put it in my shoe or something of the sort. It wasn't every day a man got fifteen hundred dollars.