- Если мне не изменяет память, вы посвятили немало времени чуме, холере и лихорадкам?
- Совершенно верно. Я написал несколько работ в этой области.
- Скажите, профессор Мейссфельд, вы хотели бы снова работать в качестве бактериолога?
- Меня, откровенно говоря, удивляет ваш вопрос, мистер Паркер! - пожал плечами Мейссфельд. - Каждый ученый стремится работать по своей специальности, насколько это возможно. И я чувствую в себе еще достаточно сил, чтобы не бросать начатых исследований.
- Вот как раз это мне и нужно! - Паркер потер руки. - Раз вы, герр профессор, хотите работать, то это значит, что мы поняли друг друга на пятьдесят процентов.
- Но остается еще пятьдесят процентов! - усмехнулся Мейссфельд. - Мне неясно, какое отношение к этому вопросу имеет ваша фирма? Разве вы являетесь владельцем частного университета и предлагаете мне читать там лекции по бактериологии?
- О нет! - Оглушительный хохот Паркера, казалось, заполнил все пространство небольшого кабинета. - Эго не имеет ничего общего с университетом. Мы хотим предложить вам нечто иное. Если вы согласитесь работать на нас и подпишете соответствующий контракт, - Паркер дотронулся до бокового кармана, как бы подтверждая, что бумага эта лежит там, - то наша фирма передаст в полное ваше распоряжение такую бактериологическую лабораторию, какой вы, герр профессор, никогда не видели даже во сне!
Мейссфельд едва удержался, чтобы не вскочить с места от изумления. Он не хотел преждевременно показать, как его обрадовало неожиданное предложение Паркера. Ведь это сулило осуществление его давней мечты!
Американец сделал вид, что не замечает возбуждения Мейссфельда, и равнодушно наблюдал за кольцами дыма, расплывающимися в воздухе. Наконец он решил, что нужный эффект достигнут.
- Я знаю, - торжественно сказал он, - что вы, герр профессор, всей душой преданы идее возрождения великой Германии. Не так ли?
Мейссфельд гордо выпрямился и кивнул головой.
- Поэтому мы и решили обратиться к вам, - продолжал Паркер. - Вы, конечно, понимаете, что путь Германии к восстановлению ее прежнего могущества не может быть успешно пройден, если она не будет идти бок о бок с Соединенными Штатами. Нашей общей задачей сейчас является уничтожение коммунизма…
Мейссфельд утвердительно кивал головой.
- Следовательно, ничто не мешает нам заключить союз! Пожалуйста, профессор! - Паркер вынул из бокового кармана сложенный вчетверо лист бумаги. - Вот, прошу! Вы можете ознакомиться с условиями предлагаемой вам работы.
Мейссфельд развернул лист. Он читал внимательно, часто возвращаясь к ранее прочитанным пунктам. Потом вопросительно посмотрел на Паркера.
- Вам ясны важнейшие пункты этого договора? - в упор спросил Паркер.
- Кажется, да. Речь идет о соблюдении абсолютной тайны, не так ли?
- Именно! Вы согласны подписать? Вам предлагается ведущая роль среди ученых будущей великой Германии…
Американец вытащил из кармана и протянул профессору блеснувшую золотом ручку.
- Ах да! - внезапно произнес он. - Там не заполнена графа «оклад». Вы можете вписать туда, скажем… пять тысяч долларов в месяц… Устраивает вас такая сумма?
Мейссфельд молча взял протянутую ручку и размашисто вывел свою подпись па договоре.
- Я слушаю вас! - возвращая перо и уважительно глядя на Паркера, сказал он. - Каковы будут мои обязанности?
Американец внимательно просмотрел договор, спрятал его и с удовлетворением кивнул головой. Потом еще раз осмотрелся вокруг и решительно подвинул свое кресло к креслу, в котором сидел Мейссфельд.
Высокий, худощавый человек с седеющими волосами и широко расставленными на длинном, костлявом лице глазами ходил из угла в угол. Руки его, заложенные за спину, отбивали понятный лишь одному ему такт. Весь его вид выдавал кадрового военного, хотя одет он был в штатский костюм. Энергично, как на параде, он поворачивался сразу всем корпусом и резко приставлял ногу, когда доходил до конца комнаты. Возле письменного стола, в глубоком кресле, сидел другой мужчина, тоже седой, полный, с круглым, добродушным лицом. Высокий говорил слегка охрипшим голосом:
- Я хотел бы, чтобы вы правильно поняли мою мысль, профессор Гистингс! Уверяю вас, что я не каннибал и не поклонник каннибализма. Но я человек, мыслящий трезво. Поймите же, что война является единственным выходом из той ситуации, в которой мы сейчас оказались. Но и войну можно либо выиграть, либо проиграть. Многое тут зависит от стечения различных обстоятельств, но прежде всего от вооружения армии. Некоторое, хотя и весьма недолгое, время Америка безраздельно владела оружием необычайной силы. Вы, конечно, понимаете, что я имею в виду атомную бомбу. Мы не использовали этого, к сожалению, короткого периода, и теперь атомная бомба стала небезопасным оружием. Во-первых, Россия может нам ответить применением того же самого оружия. Во-вторых, коммунисты подняли вокруг атомной бомбы такую яростную кампанию, что сегодня уж слишком много людей, как будто бы ничего общего не имеющих с коммунизмом, все-таки выступает против наших планов…
Высокий человек передохнул и искоса взглянул на своего собеседника, которого называл профессором Гистингсом.
- Однако войну мы хотим и должны выиграть во что бы то ни стало! - продолжал он после некоторого молчания. - Мы должны обеспечить себя оружием значительно более эффективным, чем атомная бомба. Будущая война должна основываться не только на внезапности, но и на более эффективных видах вооружения. Они сразу должны парализовать все оборонительные возможности противника.
- Я удивляюсь вам, сэр! - наконец отозвался Гистингс. - Не могу понять: кто говорит вашими устами - ректор одного из славнейших и известнейших учебных заведений Америки Или отставной генерал? Вы говорите о войне и оружии массового истребления людей, как о какой-то, простите, игрушке!
Человек, названный ректором и генералом, не понял иронии собеседника и даже усмехнулся:
- Вот именно, в данную минуту я рассуждаю, как военный и политик. Всю жизнь я считал себя более политиком, нежели военным… Но позвольте, я закончу свою мысль. Итак, возвращаясь к затронутой теме, я хотел бы сказать, что обязанностью каждого настоящего американца является сейчас работа над изобретением такого эффективного оружия. Да-да! Возьмем, например, историю последней войны. И немцы и японцы усиленно работали над созданием новых видов вооружения и добились немалых успехов. Теперь мы использовали часть их изобретений, а некоторые еще ожидают своей очереди…
Профессор Гистингс беспокойно заворочался в кресле. Ректор жестом попросил его не перебивать:
- Сейчас я закончу, и вы выскажете свое мнение… Вы, профессор, конечно, интересовались такими вопросами, тесно связанными с вашей специальностью, как немецкие и японские исследования в области бактериологического оружия?
Профессор вскочил и гневно крикнул:
- Это дела чуждые, враждебные моей специальности! Моя специальность - ликвидация болезней, уничтожение бактерий, а не использование их для убийства людей!
Ректор поморщился. Прекратив хождение по кабинету, он повернулся к Гистингсу и голосом, выдававшим явное раздражение, заметил:
- Я слышал это уже не раз. Может быть, вы все-таки позволите закончить мою мысль? - Он снова заходил по кабинету. - У японцев уже были большие достижения, они даже проводили практические опыты. Немцы не успели как следует отстроить познанский центр, но их идея заслуживает самого пристального внимания. Она просто гениальна! И мы, американцы, обязаны претворить ее в жизнь. Бактериологическая бомба - вот оружие, каким мы должны владеть, если хотим выиграть войну. Мы должны помнить, что наши людские резервы сравнительно с противником довольно ограниченны. Это только газеты трубят о том, что наша атлантическая армия - сила. В сущности же, это очень слабая сборная команда. Основой нашей победы может быть только соответствующее оружие, не требующее участия крупных армий…
Профессор искоса взглянул на ректора:
- Могу я задать вам один вопрос?
- Пожалуйста!
- Знаете ли вы Чапека?
Генерал недоуменно пожал плечами:
- Чапека? Какого Чалека? Кто он такой? Я не знаю человека с такой фамилией.
- Карела Чапека!- со скрытой иронией ответил профессор. - Это писатель, чешский писатель.
- А-а-а… - генерал недовольно скривил губы и равнодушно добавил: - Что он теперь делает?