Почему?
— Потому что она всегда так делает.
Он кивает, как будто это всё объясняет.
Мы останавливаем выбор на престижном мартини-баре в Форт Лодердейле. Я оставляю пиджак в машине и расстегиваю несколько пуговиц на рубашке. По дороге в бар одна из девушек мне улыбается. Если не ошибаюсь, её зовут Эйжа.
— Твоя задница прекрасно смотрится в штанах в тонкую полоску, — заявляет она. Мой приятель Райан похлопывает меня по плечу. Я знаю его с колледжа. По моей просьбе Стив дал ему работу после выпуска, и оказалось, что он очень хорош в своем деле. Райан смотрит на Эйжу с притворным сочувствием.
— Этот парень, — ухмыляется он, — не собирается спать с тобой.
Эйжа улыбается.
— Это будет для меня новым опытом.
Я смеюсь и впервые по-настоящему присматриваюсь к ней. Она напоминает мне Кэмми.
— Разбитое сердце? — спрашивает она, игнорируя Райана, который пытается вклиниться между нами.
— Что-то вроде.
— В этом я профессионал, — она подмигивает мне, чем сразу напоминает Лию. И я непроизвольно вздрагиваю. Не хочу вспоминать о Лие.
— Я выросла с разбитым сердцем. И думаю, что смогу с этим помочь.
Я открываю дверь перед девушками, которые заходят по очереди. Эйжа ждет меня с другой стороны, и я мысленно издаю стон. Не хотелось бы провести ночь, отбиваясь от советов женщины, которая мне даже не нравится. С другой стороны, можно даже не стараться, чтобы завоевать её. Но я это не люблю. У женщин в руках вся власть. Они должны использовать её как кнут, а не приносить в жертву.
Я не ходил по барам с компанией с тех пор, как мне было двадцать. Покупаю всем по первому напитку, надеясь, что это позволит мне скрыться от общей компании и пить в одиночестве.
Эйжа прикончила свой мартини за два глотка и выбрала меня своей единственной жертвой на ночь. Она объединилась с Лорен из бухгалтерии. Последние десять минут я пытался вести с ними взрослый разговор, но как только начинал рассказывать о чем-то, кроме офисных сплетен и фильмов, их взгляд потухал. Эйжа предложила поехать к ней.
«Кнут», — мысленно подсказываю ей. — «Используй как кнут».
— Чувак, — говорит мне Райан, когда они по третьему разу опрокидывают шоты. — Ты мог бы переспать с обеими, если бы захотел. Расслабься, парень. Каждый раз, когда Оливия рядом, ты становишься убежденным холостяком.
Мне нравится Райан, но прямо сейчас очень хочется ударить его кулаком в челюсть. Я встаю и оглядываюсь в поисках уборной.
— Я ничего такого не имел в виду, — оправдывается он, заметив выражение на моем лице. Киваю ему в ответ и, проходя мимо, хлопаю по плечу.
Моим друзьям никогда не нравилась Оливия. Никто из них не мог понять, как я превратился из парня, который переспал с каждой девушкой в кампусе, в того, который ждал два года, чтобы переспать с Оливией.
Райан постоянно пытался склонить меня к измене, и в какой-то момент я просто перестал с ним тусоваться.
Мои друзья были того же мнения.
— Она дразнит тебя. Есть много других девчонок, похожих на неё.
Большинство из этого было правдой. Она не специально дразнила меня, но при этом почти девяносто процентов времени, когда я был с ней, у меня болели яйца. Были девушки, похожие на неё, но никто не двигался как Оливия. Она словно была водой. Преодолевала все преграды, неважно, насколько это было сложно. Если происходило то, что она не могла контролировать, она просто обтекала это и двигалась дальше.
Брызгаю на лицо водой из-под крана и смотрю на себя в зеркало. Она стоит у меня перед глазами.
Чувствую себя неловко, тусуясь в клубе, как какой-то подросток. Так что вытираю лицо и выхожу. Я собираюсь попрощаться, вызвать такси и перестать вести себя, словно двадцатилетний придурок. Пробираюсь сквозь толпу у барной стойки, как вдруг замечаю что-то краем глаза. Изумрудное платье на поразительно хорошей заднице. Её волосы заколоты наверху, и отдельные пряди спадают на лицо, словно черные змеи, от чего она выглядит как ходячий секс. И происходят две вещи: я мгновенно завожусь и одновременно прихожу в бешенство. Где этот чертов Ной? Взглядом ищу в толпе его темную голову, но не нахожу. Может, он пошел в туалет. Меня передергивает от мысли, что мы могли встретиться у писсуара. Я подожду его здесь, затем вызову такси и уеду, прежде чем они успеют меня заметить. В течение пяти минут я не двигаюсь с места.
Оливия. Я должен был знать, что она придет. Когда её жизнь рушится, она прячется на танцполе. И меня это беспокоит. Девушка знает, как надо двигаться, чтобы каждый мужчина, находящийся рядом, обратил на не внимание. Я смотрю, как она поднимает руки вверх и раскачивается из стороны в сторону. Замечаю светлую голову Кэмми рядом с ней и стискиваю зубы. Бросаю взгляд в сторону бара, где пьет моя компания, а потом снова на Оливию. Поддавшись порыву, я направляюсь к ней. Меня трясет от злости. Хочу добраться до нее, прежде чем она…
Она подходит к микрофону. Я замираю. Теперь она в своей стихии, и все смотрят на неё. Даже я. Если то, что сейчас творится у меня штанах, происходит со всеми мужчинами в зале… Я должен забрать её, прежде чем убью кого-нибудь. Где же, черт возьми, Ной? Если он когда-нибудь видел, как она танцует, то не должен был отпускать её одну. Может, у них не срослось. Это мысль меня приободряет. Она танцует так соблазнительно, что какой-то парень пытается подобраться к ней. Кэмми похлопывает его по спине и что-то кричит Оливии, которая наклоняется к ней, чтобы расслышать получше. Её платье достаточно открытое, чтобы я мог заменить ложбинку между её грудей.
Отталкиваю кого-то в сторону и пробираюсь через толпу её воздыхателей. Оказавшись у микрофона, хватаю парня за воротник рубашки и прежде, чем он успевает сообразить, толкаю его влево. Кэмми оборачивается, чтобы посмотреть, что происходит, и при виде меня её глаза расширяются. Она поворачивается к Оливии, которая до сих пор ничего не замечает. Всё, что я могу видеть, это её ноги — загорелые, длинные. Обхватываю её руками за талию и спускаю вниз. Она открывает рот. Опуская её, прикасаюсь к ней всем своим телом.
Она матерится и бьет меня в грудь. Крепко прижимаю её к себе, чтобы она в полной мере ощутила то, что я собираюсь сказать.
— Ты чувствуешь это? — шепчу я ей на ухо. Она смотрит на меня. — Вот что ты творишь с каждым мужчиной в этом зале.
Тут ужасно темно, но я вижу, как мои слова повлияли на неё. Ей не нравится быть объектом сексуальных фантазий — маленькая ханжа. Я поворачиваюсь к Кэмми, которая одними губами произносит: «Убери её отсюда».
Я киваю. Она выпила слишком много, иначе бы уже поругалась со мной. В баре полно народу, и очень сложно пройти вдвоем через толпу. Я прижимаю её спиной к себе и обхватываю руками. Мы идем так, пока не оказываемся у дверей. Мои губы крепко сжаты, потому что одно из её достоинств снова и снова прижимается ко мне. Выйдя на свежий воздух, она молчит, и я беру её за руку.
— Где твоя машина?
— У офиса. Меня подвезла Кэмми.
Из меня вырывается ругательство. Её офис примерно в восьми кварталах отсюда.
Я веду её по тротуару, она громко стучит каблуками, стараясь вырваться.
— Куда мы идем?
— К твоей машине.
— Нет! — она вырывает руку. — Я не проведу с тобой ни часа.
Я поворачиваюсь к ней, беру в ладони её лицо, и целую прямо в губы. И не отрываюсь от неё.
— Нет, черт возьми. Я не пущу тебя туда, чтобы к тебе приставали.
Она сердито смотрит на меня и раздувает ноздри.