…и насадил Господь Бог рай в Эдеме на востоке; и поместил там человека, которого создал…
Чтобы быть счастливым, надо жить в своем собственном раю! Неужели вы думали, что один и тот же рай может удовлетворить всех людей без исключения?
«Вы заботитесь о жизни на Земле? Теперь у Вас появилась уникальная возможность приобрести место в Раю! Наша Компания за символическую плату выступит вашим представителем в Небесной канцелярии. Позаботиться о будущем — значит купить себе место в Раю уже прямо сейчас!»
Гарри Мэтетт отложил утренний «Экспресс» со столь заманчивым объявлением на журнальный столик и в очередной раз отпил мартини. Он обожал этот напиток и все об этом знали. В последние несколько лет своей скудной жизни вопросы религии, откровенно говоря, интересовали Гарри мало. Гораздо большее наслаждение ему приносили мартини, сигарета и трансляция футбольного матча на ТВ или радио.
После развода с Полли Гарри очень сильно изменился. Он перестал регулярно бриться, начал употреблять больше спиртного. Место когда-то вполне веселого и жизнерадостного Дяди Сэма (как Гарри частенько называли его друзья) все прочнее и прочнее стал занимать толстяк с небритой мордой и неизменно торчащей во рту сигаретой. С каждым новым днем Гарри становился все ужаснее и ужаснее…
Допив последнее мартини, он снова принялся за чтение «Экспресса». В прихожей играл приемник, по которому Блейк Шелтон исполнял «Дедушкин пистолет». Чуть позже ведущий Барри Робертсон предложил своим радиослушателям поиграть в игру под названием «Угадай мелодию». Гарри обожал эту волну. Отчасти из-за того, что здесь не было тех жалких словечек о том, как сильно нас любит Иисус и как он хочет, чтобы мы впустили его в свое сердце, но, в целом, за то, что на этой радиостанции было море качественной, хорошей музыки. Гарри Аллен, Джордж Стрейт, Фрэнки Баллард — Гарри считал этих исполнителей иконами своего любимого музыкального жанра — кантри.
Дочитав статью Мэта Стивенса о победе «Янки» в субботней игре против «Волков», Гарри вновь наткнулся на это чертово объявление.
— Это каким же наивным надо быть, чтобы поверить во всю эту чушь, — в сердцах проговорил он. — Чертовщина какая-то. Как вообще можно такое печатать?
Гарри подумал о мистере Берке. Этот лысеющий засранец работал разносчиком газет в их квартале вот уже лет пять и постоянно приносил в своем потертом рюкзачке различного рода ханжества, которые, по собственному утверждению Гарри, вообще ни при каких обстоятельствах не стоит печатать в газете. Вспомнить хотя бы выпуск «Джорнал Ньюз» за третье февраля прошлого года. На первой же странице огромными и черными, как смола, буквами Гарри тогда прочитал: «Мужчина из Техаса родил малыша!». Вы только вдумайтесь в это. Мужчина из Техаса родил малыша! Как такое возможно? Какую цель перед собой ставил автор этой статьи, печатая ее в газете? Просто хотел немного поразвлечь всех тех, кто будет это читать, или же, быть может, основной его задачей было пролить свет на невероятно успешный генетический эксперимент, проводимый на родине бидаи, который, в результате завершился тем, что некий Корри Уильямс, тридцатидвухлетний строитель, примерный семьянин и, к тому же, отец двоих чудных малышей — смог родить совершенно здорового ребенка? Как мог сейчас вспомнить Гарри, первой его мыслью перед тем, как он поделился этим с Полли, была мысль о том, как чувствовала себя его любимая жена, узнав, что ее ненаглядный муженек сначала согласился на этот уникальный эксперимент, а затем и вовсе смог родить совершенно здорового ребенка. Должно быть, ее просто-таки захлестнуло нечто такое, чему Гарри определенно дал бы название «материнская ревность», будь у него такая возможность.
— Это очень любопытно, — сухо отозвалась Полли, когда Гарри вошел к ней на кухню и показал статью. — Наконец-то хоть один из вас смог ненадолго побывать в нашей шкуре и девять месяцев чувствовал то же самое, что чувствуем мы.
Больше они в тот вечер об этом не разговаривали. Даже мысленно Гарри старался не возвращаться к этой проклятой статье. Лишь однажды, уже глубокой ночью, когда он без особого желания принялся засовывать свой инструмент в Полли, эта мысль опять ненадолго вернулась к нему. Он подумал, как же все-таки хорошо, что он-это он и что ему бы никогда и в голову не пришло согласиться на подобного рода безумство. Немногим позже, когда он уже извергал поток семени, мысль о беременном мужчине вновь запульсировала в его голове. Помнится, тогда Гарри подумал, что Корри, вероятно, вместо того, чтобы спустить в жену, добровольно дал согласие на то, чтобы спустили в него. И вот тут возникает вполне резонный вопрос: какой он после этого мужчина? Ведь, по мнению Гарри, обязанность мужчины спускать, а женщины — принимать. Второго мнения здесь быть не должно.
С «Джорнал Ньюз» все ясно. Эта жалкая газетенка всегда принадлежала не слишком уж консервативному во многих житейских вопросах мистеру Арнольду Миклеру, а раз так, то, понятное дело, и совершенно свободно могла позволить себе печатать на своих страницах различный хлам. Если в этом плане все предельно понятно, то вот к вопросам, касательно спрингфилдского «Демократа» Гарри Мэтетт консервативно подойти никак не мог.
Однажды (это случилось аккурат перед Рождеством) он, как обычно, открыл утром газету и увидел статью о том, что некий ученый из Канады (Гарри не мог точно вспомнить, как звали этого засранца — возможно, Эндрю Стерлинг или, быть может, Крис Спеллинг) вырастил человеческие ушные раковины из… обычного яблока. Это что-то невообразимое, правда? Хорошо еще, что Гарри, как раз перед тем, как приступить к чтению, поставил стакан с мартини на стол и не смог тем самым поперхнуться своим излюбленным напитком.
«Исследователь имплантировал во фрукт мужские стволовые клетки, в результате чего ему удалось вырастить человеческое ухо, — прочитал Гарри под заголовком. — Яблоко было взято за основу потому, что на срезе оно очень похоже по форме на человеческое. Из куска фрукта ученый удалил все родные клетки, получив тем самым целлюлозный каркас, в который, собственно, и поместил необходимый для эксперимента материал. По словам ученого, в обозримом будущем он планирует заняться выращиванием печени, сердца и даже кожи. А вот за основу для выращивания позвоночных костей будет взята спаржа».
— Куда катится этот мир? — устало буркнул тогда Гарри и закрыл газету. Несколько секунд подержал ее в руках, размышляя о том, что неплохо было бы еще прочитать спортивную колонку и (обязательно!) прогноз погоды на ближайшие выходные. Но его планам не суждено было сбыться в тот день — уже в следующее мгновение Гарри со злостью разорвал газету на маленькие кусочки и выбросил ее во двор через приоткрытое кухонное окно, твердо решив больше никогда в своей жизни не продлевать подписку на эту дурацкую бульварщину.
Он с аппетитом потянулся на кресле и подумал, как неплохо все-таки было бы, если бы Полли была бы сейчас рядом с ним. И плевать на то, что она храпит по ночам, что часто позволяет себе повышать на него голос, да и вообще отдельными местами кажется ему шибонутой едва ли не на всю голову. Зато с ней можно очумительно прекрасно провести время — Полли за все те двадцать с небольшим лет, что они прожили вместе, никогда особо не противилась тому, если у него вдруг возникало непреодолимое желание воткнуть в ее теплое лоно свой отросток. Ну и, конечно же, отдельно сейчас следует упомянуть ее фирменные бутерброды с ветчиной, которые Полли всегда готовила по праздникам, и коими их семейство непременно угощало миссис Деверо, живущую в доме напротив. И пусть эта старушенция явно не стояла в очереди, когда Господь раздавал своим ненаглядным чадам мозги, Гарри она в принципе нравилась.
Должно быть, правду говорят, будто у мужчин (не у всех, конечно же, но у большинства) имеется всего лишь две извилины в мозгу — извилина «ням-ням» и извилина «тык-тык».
В прихожей зазвонил телефон. Гарри чертыхнулся. А затем медленно поднялся на ноги. Кольнуло в животе.
«Только бы это был не желудочный грипп», — подумал он. Громко выдохнул.
— Какого хера? Кому это там понадобилось тревожить Дядю Сэма в столь прекрасный час?
Он подтянул повыше свои широкие цветастые шорты, с завидным постоянством сползающие с пояса, и побрел к взывающему аппарату. Спустя пару секунд он уже стоял в гостиной и, осторожно облокотившись о полку с аккуратно расставленными на ней томиками книг (были здесь и Оруэлл с Палаником, и даже Диккенс с Кэрроллом!), крепко сжимал в руке трубку телефона.
— Мистер Мэтетт, — Гарри услышал просто-таки свистящий мужской голос на другом конце провода. — Это с вами говорит мистер Берк, ваш почтальон. Вам удобно сейчас говорить или будет лучше, если я перезвоню позже?
Гарри поморщился.
— Какого хера?
— Простите? — то ли мистер Берк действительно не расслышал фразу Гарри, то ли, просто такта ради, решил перевести разговор немного в иное русло.
Гарри покрепче прижал трубку к уху и закрыл глаза, представляя картину, как его пухлые ладони опускаются на шею этого засранца и сжимают ее. Сжимают, сжимают…
— О чем пойдет разговор? — осведомился Гарри, открыв глаза и мотнув головой. Конечно же, у него не возникло и тени мысли о том, чтобы извиниться перед своим собеседником за столь грубое начало беседы.
Из трубки тем временем донеслось:
— Дело в том, что в этом месяце у вас заканчивается подписка на газету «Экспресс». Вы будете ее продлевать?
— Мистер Берк, вы слушаете? — уточнил Гарри и приготовился дать свой ответ на поставленный его собеседником вопрос.
— Да, мистер Мэтетт. Говорите, пожалуйста.
— Мистер Берк, скажите мне на милость, вы сами читаете «Экспресс»?
На том конце провода ответили не сразу. Сначала в трубке послышалось невнятное всхлипывание, а затем — шелест бумаги.
— К сожалению, нет, мистер Мэтетт, — наконец-то ответил мистер Берк. — Но, как мне кажется, это к делу не имеет ни малейшего отношения, ведь так?
Гарри еще сильнее стиснул в руке телефонную трубку, да так сильно, что у него аж побелели костяшки пальцев.
— Мистер Берк, вы когда-нибудь слышали о Божьей благодати? — Разумеется, — голос почтальона прозвучал ровно, без единого намека на усталость или, не доведи Господи, злость.
— Если это так, то вы — настоящая Его кара. Откройте последний номер этой жалкой газетенки и прочтите статью, в которой говорится о том, что любой желающий может прямо сейчас за символическую плату прикупить себе место в раю! Мистер Берк, вы меня слушаете?
Он на секунду умолк.
— Да, я здесь, — все так же спокойно ответил почтальон.
— Вот и славно! Ведь это значит, что мне не нужно будет потом повторять вам все это еще один раз при встрече. А потому возьмите в руки мою квитанцию об уплате абонемента на «Экспресс», скрутите в трубочку и засуньте ее во влагалище толстухи, которая сидит у вас в прихожей и выдает чеки об уплате счета за корреспонденцию. Я уверен, она туда поместится.
— Мистер Мэтетт… Гарри…
— Я надеюсь, вы поняли, что мой вам ответ — «нет»?
— Как скажете, — голос мистера Берка по-прежнему оставался спокойным. Словно ему вот уже не один десяток лет приходилось как минимум по несколько раз в день вести телефонные разговоры с типами, подобными Гарри и он всегда подходил к этому занятию во всеоружии. — А ведь вы читаете «Экспресс» еще с 1999 года…
— Раньше он мне нравился гораздо больше, — угрюмо констатировал Гарри. — Сейчас же это уже не газета, а дерьмо. Или дерьмовая газета, тут уж как вам больше понравится, мой дорогой друг…