— Значит, подписку продлевать не будем?
— Ну, разве только после того, как вы мне объясните, каким образом можно печатать в газете подобный бред.
— Тогда не смею вас больше задерживать, Гарри. Хорошего вам продолжения дня. А на счет вашего последнего вопроса, то вы сами можете позвонить к ним в редакцию и обо всем узнать. У нас ведь пока еще свободная страна.
В трубке послышались короткие гудки. Разговор с этим жалким почтальончиком был завершен.
Позвонить…
Гарри эта мысль понравилась сразу. Ну, или почти сразу. Сначала он некоторое время все яростно обдумывал, взвешивал все за и против, а после этого уже, собственно, начал представлять себе, как поднимет трубку телефона, да наберет номер редакции. Ему обязательно ответит какой-нибудь беспечный стажер, который, конечно же, перед тем, как перейти к сути дела, осведомится его именем и фамилией и, может быть, даже выразит благодарность Гарри в связи с тем, что тот читает их газету.
А что по этому поводу скажет Гарри? Чем станет крыть? C чего начнет свою сокрушительную речь, адресованную редакции этой жалкой газетенки, которая, если верить сноскам, напечатанным очень мелким шрифтом в самом низу последней страницы, находится по адресу: Дейтон, улица МакНила, дом 48. Возможно, он даже не поздоровается с ними, а сразу же перейдет в наступление. Ведь, не зря же говорят, что лучшая защита — это нападение.
— Сукины дети, — подкатив глаза, прошипел Гарри. — Если вы думаете, что меня можно вот так легко разочаровать подобными публикациями, то вы глубоко ошибаетесь. Я к вам обязательно доберусь.
Он положил трубку, которую до сих пор держал возле уха, не обращая внимания на короткие гудки, звонко пульсирующие из ее динамика, и не спеша побрел на кухню. Уселся на свое прежнее место. Стив Литлрок тем временем уже успел сменить на боевом посту Холли Уильямс и теперь из приемника доносились строчки бессмертного хита восьмидесятых «Я тебя расцелую, ты так и знай».
— Куски дерьма, а не журналисты работают в этой убогой газетенке, — зло буркнул Гарри, не особо переживая на предмет того, что его через приоткрытое кухонное окно может кто-нибудь услышать и подумать, что он сегодня либо много выпил, либо просто начал медленно выживать из ума. И это еще огромный вопрос, каков из этих двоих вариантов был бы для него сейчас хуже. — Я бы их всех расстрелял без суда и следствия. Особенно ту рыженькую, которая постоянно печатает прогноз погоды на неделю вперед на самой последней странице.
Из улицы вдруг начал доноситься истошный собачий лай.
— Это пес отморозка Робсона, — поджав губы и закатив от разочарования глаза, произнес Гарри, словно объясняя кому-то, кто вместе с ним присутствует сейчас в этой комнате, что происходит вокруг. — Давно тебя не было слышно, жалкая псина. Аж со вчерашнего вечера ты молчал, а теперь вот вдруг подал голос. Но ничего, я и до тебя доберусь. Вот только улажу кое-какие формальности — назовем это так — с газетой. У меня где-то припрятано две таблетки изониазида, и имей в виду, что кусок колбасы я смогу купить тебе в любой момент. На этот счет можешь не беспокоиться.
Он громко отрыгнул и прикрыл глаза. Как ему показалось, всего лишь на секунду. Но этого вполне хватило для того, чтобы он увидел сон.
Кто-то однажды сказал ему, что если человек с возрастом перестает помнить свои сны, то он определенно стареет. Не то, чтобы Гарри до конца поверил во все это, но, как бы там ни было, маленькое зернышко разочарования в связи со стремительно проходящей мимо него его же жизнью в сознание мистера Мэтетта посажено было.
Как мог сейчас вспомнить Гарри, последний свой сон, который ему удалось запомнить, случился пять лет назад. Как раз в тот день, когда они с Полли праздновали очередную годовщину свадьбы, и когда он (едва ли не в последний раз в своей жизни) пребывал в приподнятом настроении.
— Представляешь, мне сегодня наконец-то приснился сон, — радостно сообщил Гарри своей жене, войдя утром на кухню и дежурно чмокнув ее в щёчку. — Ну не чудо ли все это?
Полли обернулась к нему вполоборота и, не отрываясь от своего занятия (посуду она мыла исправно по два раза на дню), радостно произнесла:
— Думаю, за это надо выпить. Уже второй повод на сегодня.
Гарри плеснул себе в стакан немного апельсинового сока и уселся на кухонный стул с высокой спинкой.
— Такого не случалось уже очень давно, — несколько отстраненно проговорил он. — Вот только приснился сущий бред, но да ладно с этим.
— Поделишься им со своей любимой женой? — Полли оставила грязные тарелки и теперь уже полностью обернулась к мужу. Прядь ее шикарных каштановых волос упала на глаза.
— Легко, — улыбнувшись, ответил Гарри. — Снился мне какой-то мальчик. Навскидку, примерно двенадцати лет от роду. Весь помятый такой, не причесанный, в грязной, местами изорванной одежде. Снится, будто иду я мимо огромного продуктового магазина с большущей стеклянной витриной, а у входа, съежившись то ли от холода, то ли, быть может от болей в желудке, стоит этот самый мальчик. Как только я равняюсь с ним, он протягивает вперед свою трясущуюся ручонку, и тихо-тихо, почти что шепотом, говорит мне: «Мистер, купите покушать. Мама пьет, отец пьет, а я и сестренка голодаем».
— Ужас, — вставила Полли. — И что было дальше?
— Я поворачиваюсь к нему и зачем-то долго на него смотрю, — Гарри отпил немного сока. — Затем вытаскиваю из нагрудного кармана своей рубашки помятую двадцатку и протягиваю ее ему.
«Вот, возьми, — говорю. — Купи себе чего-нибудь. И о сестренке не забудь».
— Ты молодец, — констатировала Полли. Сняла с рук резиновые перчатки и забросила их в раковину к грязной посуде. Подошла к Гарри поближе. — Я горжусь тобой, сладенький.
— Это еще не все, — Гарри одним большим глотком допил сок и обнял жену за талию. Почувствовал еле заметный жасминовый аромат духов, исходящий от супруги. — В следующее мгновение я иду по какой-то незнакомой мне улице и вновь встречаю этого самого мальчика. Он все так же одет в лохмотья и жутко дрожит. Правда теперь он жадно поглощает щедро присыпанную чем-то булочку, внутри которой снуют…черви. Ты можешь себе такое представить?
Полли скорчила недовольную мину.
— Мог бы об этом и не упоминать, дорогой. Ты же знаешь, как скверно я на все это реагирую.
— Прости, не удержался. Мне просто-таки необходимо сейчас поделиться этим с кем-нибудь.
— Ты молодец, — повторилась Полли и смачно причмокнула мужа в лоб. — А теперь хочешь увидеть что-то крайне любопытное?
Гарри затряс головой.
— Разумеется.
— Тогда следуй за мной, — решительным тоном проговорила Полли и потащила Гарри в спальню.
— Что это? — насупив брови, произнес он, когда они вдвоем стояли у изголовья их кровати. — Это так надо?
Полли усмехнулась.
— Это мой тебе подарок. Еще моя бабушка говорила, что если из обычной нитки сделать небольшой узелок и положить его под матрац у изголовья спящему, то наутро он отчетливо запомнит свой сон. Ну не чудо ли все это, милый?
Гарри расплылся в сердечной улыбке и повнимательнее всмотрелся в совсем крохотный отрезок красной нитки с завязанным посередине узлом, лежащий на ладони супруги.
— Очень интересное кино получается. Я и не знал, что тебе известны все эти мистические штучки…
Он открыл глаза и осмотрелся по сторонам. Электронные часы, висевшие у двери на кухню, показывали четверть восьмого. И приемника доносился просто-таки ошеломительный лай Slipknot.
— Я проснулся, — осторожно произнес Гарри и принялся слезать со стула. — Сон. Мне приснился сон. Я помню это совершенно отчетливо…
Он уже в который раз за этот день подтянул повыше свои цветастые шорты и направился к холодильнику. Вытащил из него бутылку минералки и одним мощным глотком едва ли не наполовину осушил ее.
— Сон. Какое же все-таки сладкое это слово…
Он вновь подумал о Полли и о том дне, когда они с ней решили заявиться к доктору Уайту и подробно расспросить его о том, почему мистер Мэтетт практически никогда в своей жизни не видит сновидений.