— Сейчас глянем…
Оттеснив толпу, мы подошли к воде. На месте происшествия много трудностей, и, прежде всего, боишься что-то упустить. Какой-нибудь след: отпечаток, окурок, мазок, спичку… Здесь, похоже, упускать было нечего.
Труп мужчины в плавках лежал на берегу, почти касаясь пятками кромки воды. Я начал составлять протокол осмотра. Поза тела, кожные покровы, зрачки, трупное окоченение… Никаких видимых телесных повреждений — это для следователя главное. Мне и писать нечего: не фиксировать же многочисленные фантики да картонные стаканчики от мороженого, которыми усыпан пляж. Зато я тщательнейшим образом расписал плавки: материал, цвет и качество синих полосок.
— Дора Мироновна, ваше мнение? — спросил я судмедэксперта.
— Захлебнулся. Видите, белая пена из носа и рта? Первый признак. Ну, и бледность кожных покровов, рот широко открыт… Акт вскрытия через неделю.
Торопиться она не станет, потому что не убийство. Да и мне это вскрытие не к спеху, поскольку сперва надо установить, кто утонул.
Майор подвёл парня из толпы:
— Вот он видел.
— Что видел?
— Как этот мужик лез в воду, — сообщил парень.
— Ну и как?
— Шатался во все стороны.
— Он был пьян? — обратился я к судмедэксперту. Она нагнулась и долго нюхала, почти касаясь носом губ покойника.
— Алкогольный запах отсутствует.
— Дора Мироновна, ну у вас и работка, — заметил Леденцов так, словно его работа была чище.
— Майор, Авиценна рекомендовал врачам пробовать на вкус мочу больных.
— Никогда бы не стал работать у этого Авиценны, — буркнул майор.
— До купания его видел? — спросил я парня.
— Авиценну? — удивился тот вопросу.
— Утопшего.
— Вот тут он сидел с девушкой, они что-то ели.
— Где же девушка?
— Смылась.
— Запомнил её?
— Нет, спиной ко мне сидела.
— Во что одета?
— Ну, во что, в одном купальнике.
— Блондинка, брюнетка?
— Мокрая она.
Я записал его адрес и подозвал понятых. Осмотр закончен. Труп в прозекторскую сопроводит участковый. Но во мне зрел вопрос, в конце концов, он созрел. Я спросил у словоохотливого парня:
— А где же его одежда?
— Не знаю.
Мы осмотрели весь пляж и порасспрашивали отдыхающих — одежды никто не видел. Впрочем, и на утопшего с его девушкой внимания не обращали. Уже в машине Леденцов решил:
— Она унесла одежду.
— Зачем, Боря?
— Грабанула.
— Думаешь, он пришёл на пляж с большими деньгами?
— Не обязательно деньги. Костюм, часы… Какая-нибудь проститутка. Сергей, а у тебя какая версия?
Никакой. Но сидевший за рулём майор, как всегда спешивший, задним колесом наподдал поребрик. Машину тряхнуло. И в моей голове сложилась мгновенная идея:
— Боря, она могла взять одежду, чтобы мы не установили личность утопшего.
Старослужащие опера говорили, что у Леденцова в молодости глаза были с золотистым блеском, голова вздыбленно-рыжая, а усики белёсые. Палладьев смотрел на майора, удивляясь, как время играет красками. Теперь глаза были без всякого блеска, голова — цвета лежалой соломы, усики казались прокуренными у некурящего человека.
Капитан не сомневался, что майорский голос остался прежним: зычно-ироничным. Им он и задал вопрос краткий и ёмкий:
— Ну?
— Товарищ майор, освободите меня от этого задания…