— Два Джим Бима, — сказал бармену Евгений.
— Ага, — согласно кивнул Ксендзюк, и буркнув что-то насчет нигде не принимаемых канадских долларов и золотой «визы» чейз-манхэттен банка, которую тоже не везде принимают «тут в Крыму», императивом предложил пить «на счет старого афганского дружбана Воздвиженского».
— У тебя ведь сын, Василек, как он? — после второго Джим Бима поинтересовался Ксендзюк.
— Да вот вырос уже, — вздохнул Воздвиженский, — тоже вот бизнесом занимается.
— Каким бизнесом? — почти с профессиональным американским интересом спросил Ксендзюк.
— Рок и поп группы украинские в Москву возит, вроде промоутера и пи-ар менеджера у них там, — невесело ответил Воздвиженский.
— Что? Дела не очень чтобы очень? — хмыкнул Ксендзюк.
— Да, чем бы дитятко не маялось, лишь бы не плакало, — ответил Воздвиженский и приказав бармену по третьему Джим Биму, предложил выпить за Афган и за пацанов, что прилетели оттуда в Союз «черными тюльпанами».
Выпили не чокаясь.
— Слыш, братан, — обратился вдруг к бармену Ксендзюк, — сделай-ка телевизор погромче, что-то там интересное и кстати кажут.
По телевизору и вправду, как по заказу для разговора двух афганцев, шел какой-то безмолвный репортаж, показывали какие-то транспортные самолеты, какие-то гробы, потом военных, которые отталкивали гражданских с фото и телекамерами.
Бармен сделал звук.
— вчора в аеропорту Бориспіль не військова далечінь журналістам українського телебачення зняти репортаж про прибуття вантажу 200 за нашими неперевіреними даними в аеропорту вивантажували труни з тілами десантників, загиблих на маневрах поблизу Полтави, коли два бронетранспортери з солдатами підірвалися на учбових мінах…
— Что за херня такая? — возмутился Ксендзюк, — ты послушай, что они брешут! Как могут два бронетранспортера с солдатами подорваться на учебных минах? Это что за лажа такая?
— Ясное дило, з Афгану десантников привезли, — встрял бармен, продолжая методично протирать и без того идеально чистые стаканы, — об этом все гутарят, потому и Гангадзе вбыли, что много знал.
— Бля, друг ты мой, Андрюха, — не удержал пьяных слез Ксендзюк, — мы вот з Афгану живыми приихалы, а братанов вот выгружают мертвяками…
Бармен, повинуясь жесту Ксендзюка налил снова.
Выпили, а потом соткнулись лбами.
Соткнулись, и затянули любимую…
В самолет они грузились уже здорово датые.
Не даром нос у Воздвиженского с утра чесался.
Не даром!
— А знаешь, давай мы с тобой бизнес замутим, — уже подлетая к Москве и вполне уже протрезвев, сказал Ксендзюк, — мы с тобой, братан здорово можем приподняться.
— Что за бизнес? — вскинул брови Воздвиженский.
— Який еще бизнес може быть у бывшего советского прапорщика, и тем более — у куска? — ухмыльнулся Ксендзюк, — тушенка, разумеется, что же еще?
— А поконкретней? — проявив явный интерес, спросил Воздвиженский.
Он еще по Афгану помнил, что Павло, этот прапорщик-хохол мог из топора кашу в голой пустыне сварить. Где такой прошел, в народе говорят, там уже еврею делать нечего.
— У меня в Канаде консервированного сала по десять канадских центов за банку, сколько хош, можно всю западненьску Украину три года кормить, а здесь, если ты мне тут поможешь с реализацией, сало это по доллару за банку запросто пойдет. Транспорт, карго-расходы мои, твоя таможня и реализация, лады?
Воздвиженский колебался не долго.
Деньги были очень нужны.
А тут, дело светилось верное.
С Ксендзюком — не пропадешь.
Сигари «Пуерто Ріко», «Гондурас» і справжня «Гаванна» в магазинах «Доміникана» на вулиці Червоної кінноти будинок три.
Будь чоловіком — пали сигару.
— Представляешь, это уже как система, эти демократы выставляют кандидатами цветных, или если выставляют белого, то вице-президентом у него обязательно цветной или цветная, — жуя резинку, тараторил Джон Кэмпбелл, — но ведь и нашим, в штабе республиканцев теперь тоже понравилась эта мода, и мало того, что в госдепе нынче черным-черно, как в Гарлеме или в блюзовом клубе где-нибудь в Теннеси, так эта Лиза Райз взяла себе в помощницы представь кого?
— Кого? — машинально переспросил Хребст, — хотя ему и было не интересно, кого взяла себе в помощницы эта цветная выскочка Райз.
— Индианку она себе взяла, вот кого! — воскликнул Джон Кэмбел, ожидая от своего собеседника ну, если уж не взрыва возмущения, то хотя бы изумленного всплеска рук. А Джимми Хребст не хотел ни возмущаться, ни изумляться, он дьявольски устал и всю дорогу с перекладными из Киева до авиабазы Эндрюс, проклинал Судьбу, что забросила его в такую свинячью и варварскую дыру, как эта Украина. Вот из нормальных стран, таких как Франция или даже воевавшие со Штатами Германия или Япония, самолеты летят в Вашингтон ежедневно по десять рейсов на дню, с интервалом в час или в два. А из этого fuckin’ Kiev, черта с два улетишь, когда надо! И если в госдепе думают, что совещание с послами можно устраивать по мановению волшебной палочки, то хоть бы присылали тогда за ними самолеты Ю-Эс Айрфорс… А то дали вечером депешу с директивой прибыть в Вашингтон к полудню, а и не поинтересовались, есть ли из этого Киева соответствующие рейсы Дельты Эйрлайнз? Вот и пришлось добираться с двумя пересадками, сперва до Франкфурта, оттуда вертолетом на авиабазу ВВС США Рамштайн, и уже оттуда на транспортном «Геркулесе» до авиабазы Эндрюс, что расположена в Кэмп-Спрингс, в штате Мэриленд всего в двадцати четырех километрах на юго-восток от центра столицы. И когда Джон Кэмбелл встретил насмерть уставшего, всю ночь не спавшего Джимми Хребста, тот был не способен ни удивляться ни возмущаться политическим модам и хэбитам предвыборных штабов своих счастливых соотечественников, которым не надо было таскаться на работу в эту забытую Богом страну — Украину. Джон подал машину прямо к рампе «Геркулеса» и потом не преминул проехать по широкой рулежке мимо двух самолетов Президента: Боингов 747 Айрфорс номер Один и номер Два, что стояли тут до поры.
— Ну так и что, что индианка? — зевая во весь рот, переспросил Хребст.
— А то, что я тебе хохму сейчас расскажу, — превентивно начав смеяться собственному анекдоту, — ответил Кэмпбелл.
— Ну, ладно, — подумал Хребст, — до Вашингтона пол-часа по фривею, можно и сальный анекдотец от Джона Кэмпбелла послушать.
— Так вот, поспорили Маккейн с Бушем, кто круче, парни из Аризоны или из Техаса, — начал Джон.
— Маккейн ведь родом из Панамы, — недоуменно перебил Хребст.
— В Сенате он, как сенатор от Аризоны, — отмахнулся Джон.
— Тогда понятно, — кивнул Джимми, почти засыпая.