— Ясноглазая моя! — промурлыкал Эрлих, выхватив из-за голенища кривой нож. Толстые пальцы вцепились в разметавшиеся по полу волосы Катаржины.
Не помня себя, Клеман рванулся к ним. Ирена повисла у него на руке, умоляюще шепча:
— Не надо. Пусть эти твари сами разбираются.
Окаянница дико и страшно закричала.
За стеной громыхнул выстрел. Эрлих вскинулся, выдернув нож, и повернулся на звук. Каська рванулась, сбросила душившее ее колено. Палач потерял равновесие, упав на четвереньки.
— Справа! Справа меч! — крикнул Клем.
Окровавленные пальцы нашарили рукоять.
Эрлих вскочил было на ноги, но, поскользнувшись в крови Окаянницы, рухнул навзничь.
Каська уже была рядом. Удар. Треск костей, вой Эрлиха. Еще удар — и вой превратился в предсмертный хрип.
— Гадость какая… — громко прошептала Ирена, поднеся ладонь ко рту. — Она монстр. Самый настоящий.
Из-за неприметной двери в стене вышел Эльхандер. Обвёл взглядом зал, удовлетворенно кивнул.
— А ты сомневался, юноша, — наставительно произнес он. — Добро всегда побеждает!
— Это вы стреляли?
— Конечно. Вацек ваш забыл, что любопытство кошку сгубило. Пришел за зрелищем… Клеменс!
— Да?
— Книгу монаха я уничтожил. Осталась одна. Твоя. И знаешь, мне бы не хотелось, чтобы ты унёс её домой и поставил на полочку. Много от неё непокоя. Понятно, к чему я, герцог Валатский?
— Клем, послушай его, — Ирена умоляюще заглянула ему в глаза. — Пусть всё закончится. Прошу тебя.
Мы будем жить долго и почти счастливо, понял Клеман. Когда закончатся долгие часы очных ставок, когда иссякнет ненависть во взглядах бывших соратников и презрение в глазах старой знати (одних не станет, вторые — притерпятся), — всё будет как надо. Дети, вечерние чаепития, прогулки по взморью.
А ещё — страшные сны. Долгое, рьяное, бессмысленное увлечение религией. Самоубийство душным августовским полднем в роскошном кабинете.
Видение нахлынуло на секунду — и пропало. Остался лишь выжидающий взгляд Наместника да тревожный шепоток Ирены.
— Клем, я победила? Да? — окровавленная ладонь вцепилась в его плечо. — Он сдох?
— Да.
— С тобой всё в порядке?
«Да ты на себя погляди!» — чуть не выкрикнул Клеман. Нет, права Ирена. Каське в этом мире оставаться — только мучиться, слепой, изувеченной…
Отправляйся в свой рай, Окаянница. Пусть тебе там поют волки.
Ведь это будет — рай?
— Сейчас вернусь, — сказал он сквозь зубы.
— Ты всё правильно делаешь, — рука Наместника легла на плечо Клемана. — Древнему злу не место в этом мире.
Огонь пожирал страницы. Чьи-то изломанные судьбы превращались в чёрные хлопья пепла. Чьи-то последние шансы искупить грешную жизнь. Двести имён, которым не будет отпущения.
Клеман оглянулся на Окаянницу — и тут же отвёл глаза.
Ведь те, кто вправе решать, простят ей этот поединок? Это же не считается? Она же — во имя добра?
Жалобно взвизгнули тормоза. Осколки лобового стекла с веселым треском запрыгали по искореженному ударом капоту.
— Впилились, — простонал человек на пассажирском сиденье, осторожно дотрагиваясь до сломанного носа. — Ты куда смотрел?
— Сам бы и вёл машину в такую бурю! — огрызнулся водитель. — И вообще, не так уж всё плохо. Зато оторвались. Слабо им было сунуться на старую дорогу!
— Так может, и нам сюда лезть не следовало?
Тоскливо застонали ветви деревьев. Мимо машины со свистом пронеслась мелкая лесная нечисть.
— Ты потерпи, брат, прорвёмся, — вымученно улыбнулся водитель. — Всё хорошо будет.
Его спутник односложно выругался. Чего уж хорошего — оказаться одним в глухой валатской чащобе, да еще в ночь Клемана-Предателя…
11 ноября 1971 г.
Поздним вечером Семен Бондаренко, капитан службы наркоконтроля, сидел за рабочим столом и просматривал последние файлы. Глаза слезились от сигаретного дыма. На столе — пепельница с горкой окурков и пластиковый стакан с остатками бульона «роллтон» — весь сегодняшний рацион.
Три месяца внедряли оперативника в банду наркоторговцев, промышлявших в Самаре, и вдруг что-то сорвалось.
Вчера вечером они должны были встретиться, и полиция накрыла бы всю группу, но в последний момент Гоша Степанов сообщил, что встреча переносится. С тех пор вот уже сутки он не выходил на связь. Вся полиция на уши поставлена, но его пока так и не нашли. Как и тех, кого собирались взять с поличным.
Зазвонил телефон. Это был Серега Знаев, знакомый следователь из другого управления, с которым они дружили уже лет двадцать.
— Привет. Я думаю, тебе будет интересно, — уставшим хрипловатым голосом сказал он.