- В день по одной-две на всю базу.
- Двадцать крон? – возмущённо спросил Табас. - Да этого только на хлеб и хватит!
- Да, - кивнул начальник, глядя на них большими из-за линз глазами, - но это лучше, чем не получать ничего вообще и сидеть без хлеба. Работа непыльная. На фуру у бригады уходит пара часов от силы. В остальное время можете делать что хотите. И вообще, я никого не заставляю. Если не хотите работать – дверь позади вас.
- Когда можно приступить? – деловито спросил Ибар, осаживая взглядом вспыхнувшего напарника.
- Послезавтра можете прийти. Машины обычно приезжают с утра. К семи давайте, не ошибётесь.
- Договорились, - Ибар пожал руку новоявленному начальнику и вместе с напарником покинул ангар.
- Двадцать крон… - сокрушался Табас, чувствуя жуткую досаду от того, что ему придётся работать за такие гроши. Солнце начало припекать, стало жарко.
- Это и правда лучше, чем ничего, - пожал плечами Ибар.
- Я тут в шестнадцать лет за пару часов полтинник зарабатывал. И это даже тогда считалось очень мало.
- Мы ещё не всё обошли, - пожал плечами Ибар. - Полтора дня ещё есть. Поищем. Двадцатка тут, двадцатка там, вот и насобираем на жизнь. Хотя это не дело, конечно…
Остаток дня бывшие наёмники провели в поисках, но так ничего и не нашли. Из всех предприятий функционировали единицы - жизненно важные для города, но там уже давно все рабочие места были заняты, даже несмотря на урезанную зарплату и необходимость вкалывать сверх положенной нормы - вылететь на улицу никто не хотел. Кадровики и начальники раздраженно отмахивались от посетителей, кое-где на дверях предприятий висели листки бумаги с надписью «Набор сотрудников не ведём!».
- Раньше тут не так было? – спросил Ибар уже вечером, когда солнце начало клониться к закату. Мужчины стояли на остановке и ждали, когда приползёт троллейбус. Мимо изредка проходили люди – мужчины и женщины, в которых за версту можно было определить таких же неудачливых соискателей, - да проезжали грузовики. Общественный транспорт в рабочее время практически останавливался, поэтому Табас заранее предупредил напарника, что придётся подождать.
- Да, совсем по-другому. Раньше тут жизнь била ключом, - юноша с досадой осматривал окружавшие его серые заборы, будто спрашивая, что с ними произошло. - А теперь – пустота. Всего-то год прошёл…
- За этот год пустыня продвинулась почти на сотню километров. Дикари – даже дальше. Дом Адмет, который совсем недавно был богатым и влиятельным, обнищал, превратился в чёрт знает что и вынужден бросать своих людей на произвол судьбы.
- И что?.. – Табас не понимал, к чему клонит его напарник.
- Год это большой срок, и события, в которых мы принимали участие, влияют на весь мир, даже на самые отдалённые его уголки. А уж на Дом Армстронг, который с Домом Адмет практически граничит…
Табас задумался.
- Да уж… - сказал он мрачно. - Не хочется думать, что со временем Армстронг превратится в разваливающийся Адмет, а потом в пустыню…
- Всё к тому и идёт, - глухо сказал Ибар, и Табасу на миг снова почудился тот самый зверь, что лучше всего умел выживать посреди песка, порохового дыма и летающего металла.
Какое-то время стояли молча.
- Когда домой приедем, покажу тебе кое-что, - нарушил молчание Ибар.
- Что именно? – напарник заинтриговал Табаса.
- Увидишь. Сказал же – когда домой приедем. А пока… Слушай, а может съездим к Железному Замку? – спросил вдруг Ибар. - Никогда не видел их вблизи.
- Заинтересовался? – Табасу польстило, что его рассказ всё-таки запал напарнику в душу.
- Ага. Ну так что?
- Да не вопрос. Поехали.
Путь обратно занял не так много времени. К счастью, ибо у Табаса едва хватило выдержки.
Постепенно троллейбус наполнялся возвращавшимися с работы людьми. Уставшие мужчины и женщины с рюкзаками и пакетами набивались в салон, утрамбовываясь до тех пор, пока места не оставалось совсем. Табас, стоявший в неудобной позе и зажатый между двух вспотевших полных пожилых женщин, чуть не терял сознание от духоты и обливался потом. Его, в отличие от Ибара, никто не стеснялся толкать, да ещё и покрикивать периодически.
Несмотря на то, что троллейбус и без того еле ехал, он всё равно останавливался на всех остановках для того, чтобы очередная порция пассажиров, крича: «Ну подвиньтесь ещё немножко! В конец салона пройдите!», чуть ли не с разбега врезалась в сплошную массу влажной от пота и раздражённой плоти. Кричали истеричные тётки, плоско хохмил какой-то мужчина, пот стекал со лба на нос и капал прямо на фиолетовую шевелюру женщины, установившей свою тележку Табасу на ноги. Дорога обернулась сплошным кошмаром – Табас молил всех известных ему богов, включая Капитанов, чтобы всё это поскорее кончилось. В голове промелькнуло неприятное воспоминание, испортившее и без того плохое настроение – эта давка очень напоминала момент, когда он лежал на дне воронки, придавленный телами сослуживцев.
- О! Наша! Пошли! – почти прорыдал Табас, испытав ни с чем не сравнимое облегчение при виде нужной остановки. Мокрый юноша сразу же отчаянно заработал локтями, пробираясь к выходу. Позади на него сыпались проклятья, но до них уже не было никакого дела: Табас рвался к выходу с тем же отчаянием, с каким извивался, пытаясь сделать вдох там, в воронке, на далёкой войне.
Свежий воздух показался потрясающе приятным. Он охлаждал раскаленную кожу, и Табас пил его, как воду – жадно и ненасытно.
Где-то с десять секунд Табас стоял, пытаясь отдышаться, и слушал ругань со стороны дверей, в которые старались втиснуться новые пассажиры. В конце концов, в салоне нашлось ещё немного места, двери с шипением закрылись, и ненавистная консервная банка укатила прочь.
- Скотовозка… - с ненавистью выплюнул Табас вслед троллейбусу. Ибар, такой же мокрый, лишь пожал плечами, ничего не говоря. - Пошли.
Центральные улицы Армстронга оказались намного более оживлёнными и ухоженными, сколько Табас ни присматривался, но так и не смог заметить какие-нибудь разительные перемены в их облике. Чистые бульвары и проспекты с аккуратно подстриженными деревьями, создающими на вымощенных плиткой тротуарах приятную тень. Тут было много людей – хорошо одетых и довольных жизнью. Много улыбок и солнечного света, зелени и цветов в клумбах, ярких красок, дорогих машин, витрин с одеждой и украшениями по ценам, заставлявших не верить собственным глазам. Над головами возвышались на десятки этажей дома безупречно белого цвета с зеркальными окнами, построенные в незапамятные времена. Каждое из этих зданий было в своём роде идеалом. Вершиной инженерной мысли другой планеты.
- Таким домам почти ничего не страшно, - рассказывал Табас, пока Ибар пялился вверх, не в силах привыкнуть к такой высоте. - Не споткнись, кстати, - улыбнулся он, не удержавшись от колкости, и продолжил: - Кстати, этим домам лет почти столько же, сколько жизни на Кроносе.
- Да иди ты! – недоверчиво посмотрел на него Ибар.
- Ага. Я же говорю – это шедевры. Все Стандартные Конструкции спроектированы с огромным запасом прочности и феноменальной надёжностью. Да и строили тогда не люди.
- А кто? – саркастично ухмыльнулся напарник.
- Машины. Роботы, я имею в виду, - после этой фразы Табас поднял ладони, как бы защищаясь, и пояснил: - Да-да, я знаю, что звучит как очередная бредятина.
- Да нет, это как раз нормально. Я слышал про такие. Они ещё где-то есть. Кажется, у какого-то из Домов есть танки без экипажей. И самолёты, вроде.
- Самолёты? – настала пора удивляться Табасу. - Так сейчас же, вроде, никто не летает.
- Как ты там говорил? За что купил – за то и продаю, - пожал плечами Ибар и снова поднял голову вверх, рассматривая высотные дома.
Все проспекты Армстронга расходились из одной точки правительственного квартала - с площади Пионеров. Площадь представляла собой огромную и сложную транспортную развязку. Над ней висела переплетённая в самых изощрённых комбинациях паутина толстых проводов и кабелей, питающих троллейбусы, а в центре, освещённый ярким солнцем, играющим на плавных изгибах и пускающий зайчики от начищенных поверхностей, стоял памятник Первопроходцам. Три могучие фигуры в громоздких скафандрах, держащие в руках шлемы. В середине – первый Капитан корабля «Армстронг», основатель города и Дома. Широкоплечий, с красивыми мужественными чертами лица и массивной челюстью. По правую руку от него находился ещё один мужчина – более интеллигентный, с бородкой и непонятной штуковиной в руках. Табас помнил, что это какой-то учёный, тоже большая шишка в Экспедиции. А слева от Капитана, ближе, чем бородатый учёный, почти впритирку, располагалась изящная даже в скафандре женщина с длинными волосами. Жена Капитана, первая во всех смыслах леди Армстронга.
По площади тут и там сновали троллейбусы и машины, будто и не было в мире дефицита топлива, а за ними, за площадью и статуей, возвышалась стена, из-за которой на несколько сотен метров вздымалась угловатая серая громадина Железного Замка.