Замечено, что дикие и ручные галки неравнодушны к различным блестящим предметам. За склонность подбирать и прятать монеты галка получила и свое научное латинское название «колеус монедула» — «собирательница монет».
Похоже, что галки любят возиться и с бумагой. У одного зоолога жила ручная галка. Она свободно бродила, где ей захочется, хозяйничала на письменном столе. Однажды ее хозяин писал важный доклад. Поздней ночью закончил работу и лег спать. Утром ученый вошел в свой кабинет и увидел, что там все усыпано маленькими узенькими полосками бумаги. А на столе стояла галка и работала над последними листами его доклада. Наступив ногой на лист бумаги, она клювом захватывала за конец, поднимала голову вверх и рвала страницу на полоски.
В неволе галки не только привязываются к человеку-воспитателю, но часто вступают в дружбу с другими животными. У одного любителя была ручная галка. Летом он посадил к ней маленького грачонка, который то и дело раскрывал рот — просил есть. Понаблюдав за ним, галка подошла к кормушке, взяла мясо и стала кормить своего нового товарища по клетке. Так повторялось каждый раз: как только грачонок разевал рот — галка клала в него корм. Приемыш чувствовал себя хорошо, подрос и стал кормиться сам. Но это уже не понравилось галке, и она отгоняла его от кормушки. Похоже было, что инстинкт кормления доставлял ей удовольствие.
Своей доверчивостью галка может пробудить добрые чувства даже у гордой и необщительной птицы. У натуралиста П. Г. Болтоусова много лет жил павлин. Красивая птица вела себя самолюбиво и ни с кем не дружила. Рядом ходили куры, петух, но павлин относился к ним совершенно равнодушно. И вот во дворе появилась молодая галка. Слабенькая, крыло покалечено. Куры невзлюбили бедняжку и все норовили клюнуть ее. Она спасалась от них на дереве. Однажды она спустилась вниз, и куры напали на нее. Галка вырвалась от них и побежала под куст. А там сидел павлин. Он приподнял голову, посмотрел на непрошенную гостью и, как бы в знак приветствия, опустил голову вниз. А галка подпрыгнула раз, другой и, очутившись возле павлина, начала вдруг перебирать перья у него на голове. Павлину понравилось такое внимание. С того дня галка не отходила от павлина. Всегда сидела рядом и подолгу смотрела на него своими круглыми глазами. Иногда взбиралась ему на спину, и павлин не протестовал. А ведь прежде никого к себе даже близко не подпускал. Если куры гонялись за галкой — она сразу же бежала к павлину. Тот принимал воинственную позу, и куры отступали. Так ласковая галка подружилась с павлином и нашла в его лице защитника и друга.
Ручные галки жили у многих людей. Некоторые стали своего рода всеобщими любимицами и баловницами. В Верховинском районе Ивано-Франковской области ручная галка подружилась с ребятами-школьниками села Криворовня. Это они воспитали молодую птицу. А когда она выросла и стала свободной и независимой, ребята продолжали подкармливать ее из рук зерном, крошками хлеба и даже конфетами, которые она самостоятельно освобождала от бумажек. Дружили с этой галкой и школьники из села Березова. Ежедневно, когда после занятий в школе ребята садились на автобус, галка подлетала к ним, а затем садилась сверху на автобус и ехала на нем до Березова. Простившись там с друзьями, галка летела обратно в Криворовню. Галка свободно летала по соседним селам. Везде ее знали и приветливо относились к ней. Однажды она в клюве принесла своим друзьям-школьникам две авторучки. Кто-то заметил, что она нашла их на автобусной остановке в районном центре — Верховине. Людей смелая птица не боялась и доверяла им. Бывало, что она подлетала даже к незнакомым людям и смело садилась к ним на плечо. Сядет и спокойно посматривает в лицо человеку. Вот и любили ее во всей округе и берегли.
Ветка — это собака. Красивая, лохматая и умная дворняга. Она появилась у нас во дворе дома неизвестно откуда небольшим приблудившимся щенком. Прижилась, выросла и стала всеобщей любимицей. Жили мы тогда в селе Андрушевке на Киевщине.
Ветка не любила ворон. Только увидит севшую где-нибудь птицу — стрелой несется к ней, пытаясь хотя бы на лету схватить ее зубами.
Однажды мой брат Вася принес из старого парка вороненка-слетка. Он сиротливо сидел там под деревом. Видно, пробовал летать, а сил было еще мало, и он не сумел попасть обратно в гнездо. Ветка, увидев в руках вороненка, как бы обрадовалась, решив, что для нее подарок. Но ее прогнали и дали понять, что птица находится под защитой людей. Слова «фу!», каким приучают охотничьих или служебных собак не трогать кого-либо или что-либо, Ветка не знала. Но что такое «нельзя!» — понимала хорошо.
Вороненок остался жить у нас дома. Вначале он пытался удрать «пешком» и щипался клювом. Но скоро он перестал дичиться и привык к нам. Мы ухаживали за ним, кормили его, выпускали гулять во двор. Часто мы сажали его на ветку дерева, чтобы он сам слетал вниз и развивал крылья. А то просто подбрасывали вверх, приучая летать. Вороненок рос и креп с каждым днем. Называли его просто — Ворона. Она знала свою кличку, знакомые голоса членов семьи и всегда летела к ним на зов.
Постепенно Ворона привыкла к нам и стала настолько ручной, что, выучившись летать, не покинула гостеприимного дома. Полетит в парк, в поле, а домой все-таки вернется. Один раз Ворона пропадала целые сутки и, вернувшись, стала жить то дома, то в парке, среди других ворон. Ночевала она после этого где-то в парке, на дереве. А утром, как только взойдет солнце, ворона летела домой. Попав через раскрытое окно в комнату, она обходила ее, вскакивала на край кроватей и заглядывала в лица спящих. Наконец она узнавала лицо нашей матери, которая чаще других кормила птицу. Раздавалось оглушительное карканье — сигнал, что Ворона голодная и просит есть.
Позавтракав, Ворона начинала свой «рабочий день». То она улетала в парк к другим воронам и вместе с ними летала в поле, то бродила по квартире и воровала мелкие блестящие предметы: монеты, шпильки, наперстки. Схватив эту добычу в клюв, она улетала с ней в парке и, где-то спрятав, тотчас же возвращалась обратно.
Со всеми членами нашей семьи Ворона вела себя смело, вскакивала на руки, на плечо, позволяла себя гладить. Чужих — боялась. Исключение составляла семья наших школьных друзей, тоже братьев. Ворона не раз летала следом за нами в их дом, а потом нередко сама прилетала к ним в «гости». Там ее усиленно подкармливали, желая сманить к себе. А вскоре недалеко от их усадьбы произошло интересное событие, свидетелями которого мы были. На небольшом лугу, ниже сада, ходил шестилетний Ивась, младший братишка наших товарищей. Вдруг к нему откуда-то подлетела наша Ворона, села на плечо и стала щипать и дергать его за ухо. Мальчик испугался, заорал, упал на траву. Можно было лишь догадываться, что он определенно чем-то досадил ей, и птица свела с ним счеты. Отомстив, Ворона не спеша полетела куда-то низко над лугом.
Часто Ворона сопровождала нашу мать, когда она куда-нибудь шла. Идет в сад или огород — и Ворона за ней. В село — Ворона и туда следом летит. Был случай, что один из жителей села, увидев ворону, летавшую низко по улице, стал гоняться за ней с косой, думая, что она прилетела за цыплятами. Каково же было его изумление, когда ворона отлетела от него и опустилась на плечо нашей матери, шедшей по улице!
Постепенно привыкла к Вороне и Ветка. Вначале, когда вороненок бесстрашно приближался к ней, она вставала и удирала: знала, что трогать его нельзя. Но потом она освоилась и оставалась лежать, если Ворона подходила к ней.
А вскоре мы могли наблюдать такую картину. На крыльце, возле блюдечка с кусочками смоченного в молоке хлеба, хозяйничает Ворона, завтракает. В трех-четырех шагах от нее лежит Ветка, положив голову на вытянутые лапы и посматривая на еду. Но вот Вороне попался твердый кусочек, с коркой. Она берет его в клюв, несет его к Ветке и кладет перед мордой лежащей собаки. Ветка кушала, а Ворона возвращалась к блюдечку. Так повторялось не один раз.
Наевшись, Ворона всегда чистила клюв, забавно потирая его о землю. Очень часто эта процедура проделывалась на Ветке. Забравшись на лежавшую собаку, Ворона подолгу чистила клюв в густой, пышной шерсти дворняги, которой это, по-видимому, тоже доставляло приятные ощущения.
Так подружились такие далекие друг другу животные — собака и ворона. Впрочем, излишняя доверчивость и погубила Ворону: ее разорвала соседская собака. Много лет прошло с тех пор, а наша общая баловница и любимица, Ворона, вспоминается мне так ярко, будто она жила у нас всего лишь прошлым летом.
Наша ручная ворона — явление не исключительное. Эти смышленые птицы, выращенные людьми, обычно легко приручаются и привязываются к своим воспитателям.
В одном селе в Подмосковье ребята подобрали выпавшего из гнезда вороненка и коллективно воспитали его. Он подружился с котенком и ел с ним из одной миски. Но если попадал лакомый кусок, то каждый из друзей тянул его к себе. Победитель скрывался с добычей: кот в кустах, а Воронуша перелетал с куском на дерево. Когда ребята шли на реку рыбачить, Воронуша летел туда же. Мелкую рыбешку отдавали ему. Не отставал он от ребят и когда те играли в теннис. Во время их отдыха Воронуша завладевал мячом и гонял его, подталкивая клювом, по площадке. Осенью Воронушу отвезли в уголок Дурова, в Театр зверей. Там его научили всяким премудростями, и он стал артистом.
У симферопольского натуралиста П. Г. Болтоусова среди многочисленных воспитанников-птиц была и ручная серая ворона Гришка. В дом-пансионат для птиц он попал больным вороненком. Вылечив вороненка, Болтоусов выпустил его на волю. А Гришка взмахнул крыльями, сел на плечо своему спасителю и стал перебирать волосы клювом. Так и остался в доме у людей. Подружился с ручной сорокой Яшкой. Хозяина любили оба и даже ревновали друг друга. Только Гришка сядет на одно плечо к воспитателю, тут же на другое взлетает Яшка, и оба перебирают ему волосы клювом. Потом научились снимать с хозяина шапку и даже прическу ему поправляли. Гришка был непоседливой птицей. Во дворе постоянно ходил за хозяином и частенько мешал ему: то гвозди растаскивает, то щипцы унесет. Кошки не боялся и сам донимал ее: щипал ее клювом за хвост, а та отгоняла надоедливую птицу лапой.
Бывает, что взрослая ворона вступает в дружественные отношения с домашними животными без всякого приручения ее человеком. Редкий случай дружбы дикой вороны с котом наблюдал писатель Николай Тихонов и рассказал об этом в своих интересных очерках о животных. Однажды писатель возле своей дачи заметил необычную картину: на ветвях липы сидела молодая кошка Лемура, большой кот Рыжий, а рядом с ним — обыкновенная ворона. Оказалось, что они сидят просто так, ради времяпрепровождения. Но это было только начало. Выйдя утром на балкон, Тихонов увидел, что по траве бродят два существа: рядом с Рыжим ходила ворона. Кот посматривал на нее и шел рядом. Дойдя до штакетника, разделяющего дачные участки, кот пролез по низу и зашагал между цветочных гряд. Ворона легко перелетела через штакетник и опустилась рядом с котом. Так, шагая рядом, как старые знакомые, они вышли на дорогу к выходу и пошли к воротам. Дружба между вороной и котом росла. Каждое утро, часов в шесть, ворона появлялась перед дачей и, расхаживая, поджидала Рыжего. Он выходил, и они отправлялись с ней прогуливаться по участку. Друзей не раз видели на липе. Кот сидел на ветке, а ворона что-то каркала ему. Их дружба длилась долго, пока ворона не исчезла. Потом у забора нашли ее труп. Мальчишки с соседнего участка упражнялись в стрельбе из духового ружья и попали в нее. А Рыжий по утрам не раз еще выходил на улицу и ждал свою подружку-ворону.
Легко приручаются и родственники ворон — грачи. Я знал ручного грача, выросшего в семье одного сельского учителя. Это была на редкость умная ласковая птица, охотно откликавшаяся на кличку Воронок. Грач имел полную свободу действий: хотел — жил в доме, хотел — летел в колонию грачей, расположенную на больших деревьях возле пруда, и оставался там. Людей он навещал ежедневно.
В одном латвийском санатории необычную популярность среди отдыхающих завоевал грач Яшка. Беспомощным птенцом он вывалился из гнезда и сломал ногу. Его подобрал один из отдыхавших в санатории и забинтовал ему ногу. Через несколько дней грачонок, прихрамывая, уже расхаживал по дорожкам санатория. Он быстро привык к людям, смело брал из рук корм и откликался на данную ему кличку. Любимым занятием Яшки было развязывать шнурки на ботинках отдыхающих. Потом грача научили покупать себе конфеты. Он подбирал брошенные ему людьми монеты и позволял забирать их только знакомой буфетчице в обмен на конфеты. За общительный нрав и фокусы, которые он проделывал, отдыхающие прозвали грача Яшкой-массовиком.
Грачи и вороны — представители семейства вороновых (врановых). Кроме них в это семейство входят сороки, крупные черные во́роны, галки, сойки, кедровки, кукши, клушицы. И ведут они себя в природе соответственно своим врожденным особенностям и склонностям.
Серая ворона, например, обладает не одними лишь добродетелями. Эта смышленая птица занимается и разбойными делами: повадившись к гнездам других птиц, она ворует яйца и птенцов. Однако у ворон есть немало и заслуг, перекрывающих приносимый ими вред. Вороны во множестве истребляют вредных насекомых и вредных грызунов, чем помогают в охране урожая. По берегам рек они добывают моллюсков и снулую рыбу. Везде, где найдут, поедают падаль. Зимой вороны промышляют около скотных дворов, боен, элеваторов. На окраинах городов и поселков вороны становятся частыми гостями на свалках и помойках. Здесь они несут санитарную службу.
Грачи — постоянные спутники земледельцев. При сохе и плуге они ходили за ними, а сейчас столь же уверенно стайками движутся за тракторами и выбирают в бороздах и на перевернутых пластах земли всякую снедь — червей, насекомых и их личинок. Иногда грачей недолюбливают за то, что они кое-где портят посевы — выкапывают посеянное зерно и молодые всходы. Случается, грачи повреждают арбузы, дыни и клубни картофеля. Во многих местах грачам очень понравился раздельный способ уборки зерновых. Они, как контролеры, замечают, где слишком долго лежат неподобранные валки пшеницы, прилетают туда стаями и выклевывают зерна из колосьев. Таких грачей я видел в разное время на Южном Урале, в Рязанской области, в Башкирии. В целом же грачи — птицы полезные. Истреблением вредных насекомых и грызунов они приносят большую пользу и заслуживают полной реабилитации.
Смышленостью грачи не уступают воронам. Они также умеют отличать опасного человека от неопасного и при необходимости подают друг другу тревожные сигналы. Причем степень доверия к таким сигналам различна. Специалисты по поведению животных установили, что сигналы грача более высокого ранга, особенно старого самца, привлекают большее внимание, чем крики молодой птицы. Так, если молодой неопытный грач издает сигнал опасности, испугавшись какого-нибудь пустяка, другие птицы почти не обращают на это внимания. Но если тревожный сигнал издает старый самец, все грачи тотчас взлетают. У грачей информация о том, как выглядит враг, не передается по наследству, и поэтому очень многое в колонии зависит от сигналов и поведения старой опытной птицы.
Черный ворон — самый крупный из всех наших врановых птиц. Питается он падалью, отбросами, крупными насекомыми, моллюсками, мелкими мышевидными грызунами, сусликами, рыбой, при случае — яйцами и птенцами мелких певчих птиц. Иногда ворон нападает на зайчат. Зимой он подбирает отбросы на свалках, возле скотных дворов и скотобоен.
Пристрастие к падали принесло ворону мрачную славу. Издавна подметили: где ворон кружится над землей — там ищи труп. Эта особенность ворона нашла отражение в сказках, песнях и народных пословицах.
В действительности же, воспеваемый в песнях «черный ворон» вовсе не страшная птица и ничего зловещего в нем нет. Прирученные во́роны — а их приручают с древнейших времен — доказали, что они могут быть общительными, доверчивыми, ласковыми, веселыми и даже склонными к различным проделкам.
В Беловежской пуще один сотрудник заповедника приручил молодого ворона. Научившись летать, Петька, как назвали приемыша, пользовался полной свободой. Он летал по всему поселку заповедника, по лесу, наносил визиты в соседнюю деревню. Знакомых людей Петька не боялся. Он садился сотрудникам заповедника на плечи, на колени, позволял себя гладить. Особенно он был привязан к своему воспитателю. Стоило только Петьке увидеть его, как он тут же с отрывистым карканьем-приветствием опускался к нему на плечо, прижимался головой к его щеке или осторожно брал клювом за нос и тихонько теребил. Своему воспитателю он позволял брать себя в руки, тормошить и даже переворачивать на спину. Нередко ворон сопровождал его в походах по Пуще.
Характер у Петьки был общительный и даже озорной. Другим животным от него не было покоя: он то и дело гонялся за курами, дергал за хвосты кошек, задирал собак. Боялся только одного петуха, который однажды задал ему изрядную трепку за то, что он схватил за крыло курицу. Каждое утро Петька прилетал в сад, где стояли большие клетки с разными зверями и птицами, и начинал дразнить животных: будил куниц, которые обычно ночью бодрствовали, а днем отдыхали, пытался ущипнуть за лапу зайца, утаскивал мясо у лисят.
Как и его родичи, Петька был вороватым. Все, что лежало на виду, становилось его добычей. Стащив какую-нибудь вещь, он летал с ней по двору, а потом выкапывал клювом ямку и прятал в нее украденное. Петька прятал и избыток пищи. Однажды он попрятал украденные кусочки мяса в просушивавшейся на солнце зимней одежде: в карманах новой шубы хозяйки, в валенке, в меховой варежке. Вскоре в доме появился тяжелый запах, усиливавшийся день ото дня. В поисках причины в доме все пересмотрели, искали в подполье, подняли половицы и только когда открыли сундук, обнаружили в одежде Петькины похоронки…
Очень похожей на дружбу нашей Вороны и Ветки была дружба ворона и щенка-лайки, описанная зоологом М. Львовским. Во время работы в экспедиции на Кольском полуострове он и его жена воспитали молодого ворона, назвали его Кара. Постепенно Кара привык к людям, подружился с собакой. Ворон любил ласкаться к своим воспитателям. Садился на плечо и осторожно брал клювом за ухо или прядь волос. И никогда не делал им больно. Доверчивый Кара совсем не боялся людей, но в руки никому из чужих не давался. Он подолгу мог быть на реке или у озера возле ребят и взрослых рыболовов, которые всегда угощали его рыбой. В доме Кара любил наводить «порядки»: разбрасывал всякие мелкие вещи, сталкивал все со стола и бил посуду.
Большая взаимная привязанность возникла у Кары и щенка Чунки. Они вместе ели, играли, вместе отдыхали или спали. Часто Кара и Чунка забавлялись тем, что таскали палку или кость, пытаясь отнять ее друг у друга. Чунка хватал палку или прут зубами, а ворон — клювом и устраивали состязание: кто кого перетянет. Случалось, что ворон защищал щенка от обидчиков.
О редком случае добровольного прилета взрослого дикого ворона к людям сообщила однажды газета «Правда Украины». Каким-то образом ворон появился в киевской больнице имени Калинина. У него было вывихнуто крыло. После того, как его вылечили, Яшка остался жить в больнице и стал всеобщим любимцем. Когда один любитель птиц хотел забрать ворона домой, больные не разрешили. Дружелюбная и общительная птица не давала им унывать, скрашивала больничную обстановку и этим способствовала более быстрому выздоровлению.
Белобокая сорока — одна из самых недоверчивых птиц. Осторожная и чуткая, она и видит хорошо, и слышит неплохо. Стоит лишь показаться вдали человеку, собаке, лисице или волку — она сразу же затрещит, застрекочет. Ну, а все другие лесные жители — птицы и звери — хорошо понимают сорочий язык и знают, что раз сорока стрекочет по-особенному — нужно разбегаться, прятаться. За это ее и охотники недолюбливают.
Совсем по-иному ведут себя прирученные сороки.
Много лет назад мы жили на Южном Урале. Там-то одним летом наш сынишка притащил домой сорочонка-слетка. Ребята постарше нашли его в лесу возле Золотой Сопки и подарили Юре. Сорочонок едва оперился. Крылышки короткие, хвостика почти не было. Все время трепетал крылышками и кричал, требуя еды. Даже червяка глотал с каким-то захлебывающимся криком, вроде от удовольствия или, скорее, от жадности. Но как только насытится, сразу умолкает, тут же поворачивается к кормильцу хвостиком и выпускает большой, покрытый слизью, пузырек помета.
— Почему он так делает? — спрашивали ребята, помогавшие кормить сорочонка. Пришлось им разъяснить, что у птенцов и взрослых гнездовых птиц проявляется целый ряд врожденных рефлексов, связанных с кормлением. Голодные птенцы криком и писком требуют от родителей пищи. Крик и раскрытый желтый рот птенцов — безусловный сигнал для родителей. Они летят за кормом и кормят ближайшего крикуна. Когда птенец насытился и повернулся хвостиком к родителю, тот ловко подхватывает в клюв слизистый пузырек с пометом и выбрасывает его далеко от гнезда.
У большинства птиц родители кормят только кричащих птенцов. Если в гнезде окажется птенец, который не может кричать, его судьба незавидна: пропадет с голоду, или даже сами родители выбрасывают его из гнезда, как «посторонний предмет». Орнитологи наблюдали за выкармливанием птенцов через специальные открывающиеся окошки в стенах дуплянок, укрепленных под козырьком крыши. И оказалось, что птенцы в гнезде постоянно меняются местами: тот, что уже наелся, отодвигается внутрь гнезда и молчит, а к родителям подвигается другой — голодный, кричащий. И затем повторяется все сначала: птенец берет корм, а отец или мать уносят в клюве помет.
Когда наш сорочонок подрос немного, у него появилась новая особенность: наевшись, он тотчас же пятился к краю своего искусственного гнезда, поднимал хвостик и — раз! — большая клякса выбрызгивалась далеко вниз. Это тоже врожденный рефлекс у птиц. Поэтому у них в гнезде всегда чисто.
Прошло еще немного дней, и у нашего сорочонка стали вырабатываться новые привычки — приобретенные рефлексы, связанные с кормлением. Увидит сорока в руках блестящую чайную ложку, из которой кормили и поили ее — сразу кричит, просит пищи или воды. А потом сорока стала реагировать на протянутую руку: с этим раздражителем она всегда получала пищу. У нее закрепилась привычка — кричать, как только увидит руку или вытянутый палец, даже если в пальцах и корма нет.
Скажите в лесу сороке: «Сорока, где ты?» — она не отзовется и улетит. А наша сорока всегда откликалась на эти слова. Забредет, бывало, в огород или в соседний двор и нет ее. Выйду на крыльцо и громко спрашиваю: «Сорока, где ты?» И тотчас же откуда-нибудь раздается громкое, отрывистое «Э-ке-кек! э-ке-ке-кек!», и сорока во всю прыть скачет на голос. Эти слова — «сорока, где ты?» (мы ей клички так и не дали) — обычно всегда предшествовали даче ей корма и стали для нее условным сигналом — звуковым раздражителем.