— Верно, всю свою жизнь я был рабочей лошадью, а это совсем не то, что быть сусликом. Ты же всю жизнь чужой хлеб ешь, а я выращивал его, — сказал и пошел себе дальше.
Полез Барсук в курятник за курицей, а капкан — щелк! — и поймал его за лапу. Еле он из него вырвался. Сидел после этого дома и разговаривал со своим животом:
— Это я из-за тебя попался. Не взбреди тебе на ум курятины отведать, я бы и в курятник не полез и незачем было бы капкану ловить меня. Ух, мучитель ты мой.
Бум! — стукнул кулаком по животу.
— Их, побить бы тебя, да самому больно... Если бы не было тебя, как бы мне хорошо было. Я ведь только о тебе и забочусь, только и рыскаю везде, чтобы накормить тебя.
— Уууу, — заурчал живот.
— Вот, вот, — покачал Барсук головой, — ты только и умеешь, что урчать. Ну до чего же ты прожора большой:
— утром тебя корми, в обед тебя корми и вечером еду добывай. А где взять? Ты об этом подумал?
— Уууу.
— А, для тебя «у», а я — воруй. Не буду тебя больше кормить и все тут, живи как знаешь, — сказал Барсук и лег спать.
Полежал немного, поднялся.
— Вот ведь беда какая: его не накормишь, и самому почему-то есть хочется. Ух ты, так бы и ткнул
в тебя чем-нибудь острым, если бы мне больно не было... Ну зачем ты мне? Нет, не буду тебя больше кормить. Да что я, обязан, что ли?
— Уууу, — загудел живот и даже забулькал.
Послушал его Барсук, сказал:
— Ты меня не пугай. Я не из пугливых. Сказал, кормить тебя не буду больше, и не жди от меня ничего. Мое слово твердое, — и опять спать лег.
Полежал. Поворочался. Поднялся.
— Надо все-таки сходить добыть чего-нибудь: без еды не уснуть.
И сказал, вылезая наружу:
— Если бы самому есть не хотелось, ни за что бы не стал кормить этого бездельника.
Поднял как-то осенью Ежик глаза к небу и видит: бледнеть оно начало, и тучи уже собираются. Скоро зима, а у него еще избенка не готова и запасов на зиму никаких нет. Пробегал лето, не заготовил. Перепугался Ежик, зашуршал колючками.
— Не дожить мне до весны, — говорит. — Или морозы в дырявом домишке заморозят, или с голоду помру. Надо что-то придумать.
И придумал: взял и повесил возле своего домика объявление: «Могу научить, как стать львом».
И потянулись к нему зайцы со всех концов леса.
— Научи, — просят, — надоело по кустам прятаться, хорониться ото всех.
— Да я бы со всей душой, — говорит Ежик, — да вон избушка у меня не починена, запасов никаких нет. Я еще к зиме не приготовился.
— Да мы тебе поможем, — говорят зайцы, — научи только, — а сами уж кто на крышу лезет, кто двери с окнами правит, кто постель Ежику новую стелет из кленовых листьев.
За какую-то неделю все сделали: и домик Ежику подправили, и запасов разных наготовили, за три зимы не поесть. Собрались возле Ежика в кружок, и начал он учить их:
— Чтобы львом быть, надо иметь силу льва. Верно я говорю?
— Верно! — кричат зайцы.
Чтобы быть львом, надо , иметь грудь, как у льва. Верно я говорю?
— Верно! — кричат зайцы.
— Чтобы быть львом, надо иметь гриву, как у льва. Верно я говорю?
— Верно! — кричат зайцы.
Долго еще так говорил Ежик, и долго кричали зайцы «верно», а когда кончил он, спросил у него маленький зайчонок:
— Дядя Еж, но что же нужно все-таки сделать, чтобы быть львом?
— Чтобы быть львом, нужно львом родиться, — ответил Ежик.
И зайцы согласились.
— Верно, — и разошлись по домам.
А другие зайцы пришли из дому и тоже попросили:
— Научи, Ежик, как стать львом.
У Ежика все уже было готово к зиме: и домик был как новенький, и закрома были набиты доверху едой разной, и объявление он давно уже разорвал, — а зайцы все шли и шли к нему. Каждому хотелось узнать, что, же нужно сделать, чтобы быть львом.
Шел медведь Спиридон по лесу, по сторонам глядел и не заметил, что через тропу сук вяза протянулся. Зацепился за него медведь, споткнулся, чуть было не упал.
— Эх, — говорит, — еще бы немножко и клюнул бы лбом о дуб. Осторожнее надо быть.