Он выкинул из головы недоумение, когда два его храбрейших бойца добрались до врага и, размахивая оружием над головой, врезались в троих кавдорцев. Увидев этот шанс возглавить бой в передних рядах, Крэг вскочил и рванулся вперед. Он выхватил свой цепной меч и нажал на кнопку активации. На его пути оказался кавдорский тяжеловес, и Крэг увидел, как глаза обреченного расширились под золотой маской. Крэг обрушил цепной меч сверху вниз. Инерция его разбега придала удару дополнительную силу, так что клинок разрубил ствол автопушки, неуклюже выставленный навстречу, и врезался в туловище тяжеловеса.
Он поискал взглядом следующую цель, но никого не нашел. Он повернулся направо и увидел, как Рик добивает последнего противника, в то время как Люко ищет другие угрозы. Крэг снова нахмурился: он ожидал, что для захвата башни понадобится тяжкий бой, но нет, она казалась брошенной. Зловещая тишина пала на поле боя, и он спросил себя, почему затихли звуки боя между Безумным Чедом и бандитами Кавдора внизу.
— Где все? — спросил он, ничего не понимая. Он услышал дикий рык, вскрикнул в страхе и повернулся на звук. Перед ним было существо из самых страшных кошмаров. Монстр отдаленно походил на человека, но его гигантский размер и звериные глаза совершенно точно не были людскими. Громадные кривые когти торчали из его пальцев на вытянутых руках и босых ногах, и каждый был столь остер, что мог бы пробить сплошной адамантий. На кратчайший миг Крэгу померещились очертания кустистой белой бороды и покачивающейся на голове красной шапки, но прежде чем он успел разглядеть существо, оно атаковало.
Первым делом оно набросилось на него, и Крэг перекатился вбок, увернувшись от первого взмаха когтей и отбив второй плоской стороной цепного меча. Тварь отскочила назад и, заметив, что остальные бойцы окружают ее, злобно зашипела на них. Она нырнула в сторону и ударила Оружейного Короля — одной лапой разодрала ногу, а другой вырвала здоровенный кусок из живота. Несчастный рухнул, монстр тут же оказался над ним и со злобным гоготом вырвал горло распростертой жертве.
Крэг пришел в чувство и выпалил из стаббера, промахнувшись всего на волосок. Тварь, не обратив на него внимания, бросилась к двум другим, издавая кровожадный рев. Люко сдрейфил и побежал назад, а Рик отважно, но глупо попытался вступить в бой. Он размахнулся топором, но монстр отшвырнул его в сторону. Рик ответил еще одним ударом, но существо просто схватило его оружие за рукоять и вырвало из руки. Крэг и Рик одновременно выстрелили из пистолетов, и мутант взвыл от боли, но прежде чем они успели сделать хоть что-то еще, он контратаковал и полоснул Рика по лицу. Тот рухнул и уже не встал. Кровь хлынула из его изуродованного лица, заливая пол башни.
Разъяренный гибелью своих подчиненных и друзей, Крэг занес цепной меч и ринулся на монстра. Тот ухмыльнулся в предвкушении, нырнул под клинок Крэга и ударил по его пистолету. Это был самый обычный прием, предназначенный для того, чтобы отвести в сторону очередной выстрел Крэга, но монстр был настолько силен, что оружие просто вылетело из хватки главаря. Перехватив цепной меч обеими руками, Крэг взревел и стал рубить направо и налево, нанося все более сложные удары. Монстр медленно попятился, опасаясь крутящихся лезвий, и Крэг поднял моторизованный клинок над головой, готовясь обрушить его на своего злейшего врага.
И тут его пронзил страх: клинок врезался в низко нависший над ним мост. Крэг напряг силы, тщетно пытаясь высвободить оружие. Слишком медленно. В тот краткий миг, что он отвлекся, противник-нелюдь дважды полоснул его когтями поперек торса, а потом вонзил их глубоко в шею. Крег захрипел, и пальцы соскользнули с рукояти цепного меча. Жизнь покидала его тело. На один последний миг он полностью увидел лицо своего убийцы, мрачно ухмылявшееся навстречу.
Бородатое лицо Фантом-Клауса оказалось в дюйме от лица умирающего, и он зашипел на искаженном низком готике.
— Счастливого Дрождества, — оскалился он и с силой вырвал когти из шеи мертвого главаря.
Лаксс недоверчиво глядел на Люко. По крайней мере, теперь он знал, как тот заработал прозвище «Чокнутый».
— Ты говоришь, что моего брата убил Фантом-Клаус, — уточнил он. — То есть, вымышленный персонаж детских сказок?
Люко, который уже успел снова приложиться к бутылке, громыхнул ею по столу и с яростью уставился на Лаксса.
— Я был там, — прошипел он. — Я был там, когда монстр убил Рика, и Крэга, и многих других хороших парней. Я все это видел, и я клянусь самим Золотым Троном, что увиденное мною в тот день было чем угодно, только не выдумкой.
Он наклонился ближе к Лакссу и перешел на угрожающий шепот.
— Ты слышал эти истории, не правда ли? Байки о существе, что живет с рассвета Империума, которому сами примархи завещали выполнять его кровавые труды? Говорят, что оно составляет два списка. Первый — это список хороших людей, и если ты в него попал, то ты в безопасности, оно тебя не тронет. Но если не попал, тогда у тебя проблемы. Если ты окажешься в списке жертв Фантом-Клауса, то все, конец игре. Нельзя спастись от этих окровавленных когтей и острых как бритва зубов, и от его звериной хитрости. Это существо — идеальный охотник, обезумевший от неутолимой жажды единственной вещи, которая приносит ему удовольствие — человеческой крови.
Люко злобно ухмыльнулся, и Лаксс отшатнулся, чувствуя тревогу. На краткий миг ему показалось, что он услышал голос, принесенный студеным ветром снаружи, и он содрогнулся от страха.
Он оглядел бар, и его тревога преобразилась в ужас. Голос ему не померещился. По всей таверне другие посетители оглядывались на двери и окна, прислушиваясь к чудовищному вою существа, что жило уже много тысячелетий. Как ни странно, только Люко не демонстрировал страха, и Лаксс снова пораженно уставился на рассказчика.
— Не стоило мне тогда сбегать, — горько сказал Люко. — Я должен был понять, что сбежать невозможно. Только теперь, в конце концов, я осознал правду. Он составил свой список. Он проверил и перепроверил его. В город скоро придет Фантом-Клаус.
Адептус Астра Картографика числила этот мир в своих реестрах под кратким обозначением SK0402/78, однако сами местные называли его «Трясина». Неприглядное имечко для неприглядного мирка, но у Бриель Геррит, дочери небезызвестного вольного торговца Люсьена Геррита и ближайшей наследницы торгового патента семьи Аркадиев, были веские причины его навестить. Скривив уголок рта в алчной ухмылке, Бриель невольно потянулась к тайному карману из нуль-ткани в форменной куртке и небольшому предмету, уютно устроившемуся внутри. Её наряд был похож на те, что носили самые высокопоставленные офицеры Имперского военно-космического флота одного далёкого-далёкого сектора, и уж конечно у неё не было офицерского патента, который давал право носить эту форму. Но это как раз и делало ношение длинного тёмно-синего кителя с блестящими золотыми эполетами и затейливыми галунами ещё более забавным.
— Выходим на посадочную прямую, госпожа, — объявил пилот из кабины, вернув Бриель в настоящее. Дочь вольного торговца сидела в астрокуполе своей «Аквилы» — небольшого челнока, переоборудованного под личный транспорт и отделанного в красно-золотые цвета клана Аркадиев. На самом деле, ей полагалось сидеть накрепко пристёгнутой к своему гравиложу в пассажирском отсеке, но она всегда предпочитала наблюдать за входом в атмосферу собственными глазами, нежели через пикт-планшет. Её пилот, Ганна, доверенный вассал клана, уже много лет назад отказался от пустого занятия возражать привычкам хозяйки.
— Долго ещё? — спросила Бриель через вокс-сниматель. Рёв атмосферы Трясины, пытающейся сжечь внешнюю обшивку челнока, делал обычный разговор невозможным.
— Верхний слой облаков пройдём через несколько минут, госпожа, — откликнулся Ганна. Едва заметные машинные нотки в голосе выдавали самую современную механическую аугментацию, которой его недавно подвергли по его же собственной инициативе. — Приготовьтесь…
Бриель ухватилась за поручни под бронированным стеклом купола и привстала, чтобы видеть, что творится снаружи. В этот момент языки пламени, лизавшие внешнюю обшивку челнока, иссякли, и перед ней открылся весь пейзаж. Поверхность мира внизу пошла вверх — Ганна положил челнок на новый курс. Из кружащейся мути постепенно проступала местность.
— Ну и дыра! — усмехнулась Бриель, резким движением отбросив непослушную косицу, упавшую на лицо. — А где само поселение?
— Пока вне пределов видимости, госпожа, — отозвался Ганна. — И, если позволите сказать, я полностью с вами согласен. Действительно, дыра!
— Хм, — ответила Бриель, устраиваясь, чтобы посмотреть заход на посадку, даже если это будет посадка в самый отвратительный гнойник планеты. Челнок постепенно сбрасывал скорость и высоту — пейзаж становился виден чётче, хотя Бриель не очень обращала на это внимание. Всю поверхность Трясины занимали, в полном соответствии с названием, бесконечные вереницы болот, топей, заболоченных мест и, пожалуй, всего разнообразия на тему вонючей и булькающей грязи. Единственное, что отличало мелководные моря планеты от её материков, так это относительное отсутствие деревьев, но даже на так называемой суше эти кривые, приземистые растения больше напоминали иссохшие руки скелетов, тянущиеся к серому небу. Приятным такое место не назовёшь.
Когда челнок опустился ниже, то и дело взбрыкивая от завихрений атмосферы, Бриель углядела несколько мелких скоплений огоньков среди болот, от каждого из которых до соседнего было не меньше сотни километров. Ухмылка вновь вернулась на её лицо, когда Бриель рассмотрела эти одинокие мерцающие точки. Она в точности знала, что они означают, но это знание она прибережёт на попозже.
В тот самый момент, когда вокс-сеть разразилась потоком машинной трескотни, Бриель засекла то место, куда направлялся челнок. Трясиновка, как его называли некоторые из местных. Другие предпочитали — Поселение. Слово, каким бы сама Бриель его назвала, не очень подходило, чтобы произносить его возле местных, хотя большинство в душе согласилось бы с её определением этого гиблого места, которое в этот самый момент показалось на горизонте. Если сама планета Трясина была выгребной ямой, то её главное поселение там внизу было местом, куда всё это стекалось.
— Три минуты, госпожа, — объявил Ганна. — Передаю коды.
Пока на заднем плане неприятно бормотал машинный код, Бриель смотрела, как растёт, становясь всё ближе, Трясиновка. Первым, что она увидела, был нависший над окружающей местностью каменный столп, на вершине которого, словно на насесте, и ютилось поселение. Столп был природным образованием, хотя выглядел чем угодно, но только не порождением природы. Столп был единственным в своём роде на всей планете, напоминая плоский сверху сталагмит, возносящийся на километр в высоту. На вершине примостилось поселение, чьи самые древние кварталы были построены на макушке, а самые новые опасно цеплялись за самый край. С расстояния город выглядел так, словно гниющий металлолом уложили слоями один поверх другого, хотя вблизи, если уж честно, смотрелось ничуть не лучше.
И Бриель, и Ганна сохраняли молчание, дожидаясь, пока затихнет машинная трескотня, и Бриель ради развлечения попыталась вообразить, не получится ли разобрать что-нибудь из этого атонального потока электронных переговоров. Спустя минуту или около того, в это время челнок продолжал приближаться к разваливающемуся городу, трескотня утихла, уступив место непрерывному скрипучему тоновому сигналу.
— Они приняли коды? — спросила Бриель, не отрывая взгляда от панели управления перед собой. Небольшой планшет для передачи данных показывал строку какого-то текста, но, хотя Бриель довольно сносно разбиралась в таких вещах, код был ей не знаком.
— Полагаю, что приняли, госпожа, — отозвался Ганна, которому черепной разъём позволял читать информацию куда быстрее, чем её можно было расшифровать и передать на панель управления. — Погодите… подтверждено. Сектор три — девять — ноль верхний, — сообщил он, и Бриель увидела, как тот кивнул в сторону быстро приближающегося поселения.
Следуя указке, Бриель увидела, куда показывает пилот, ибо челнок находился сейчас всего в километре от вершины столпа, а Ганна вёл судно кругом по широкой вальяжной дуге. Мерцающий огонь, который горел на макушке тонкой и шаткой с виду вышки, собранной из мешанины металлических опор, на которой вращались многочисленные решетки и тарелки антенн. Когда расстояние сократилось ещё, Бриель сумела разглядеть небольшие фигурки, цепляющиеся за конструкцию, многие из которых держали у глаз приборы наблюдения. И все они явно были хорошо вооружены.
Когда челнок лёг на крыло, Бриель заметила у подножия вышки движение — и, всего на миг, у неё перехватило дух. То, что выглядело, как многозарядный реактивный комплекс, отслеживало приближающийся челнок как минимум дюжиной тупорылых ракет, сидящих в чересчур большом для них контейнере, готовых, только дай, сбить челнок и по-настоящему угробить ей день.
Но, поняла Бриель, на это и указывал Ганна. Если бы реактивная установка собиралась стрелять, то давно бы уже это сделала. Выдохнув, она осмотрела уродливую тушу поселения, пока челнок завершал облёт и запускал маневровые двигатели для посадки. Вблизи открылись подробности конструкции города — и то, что всё это держалось вместе, было настоящим чудом, к которому Бог-Император Человечества не имел никакого отношения. Трясиновку выстроили из причудливой смеси лома, большая часть которого явно была добыта с малых космолётов и наземных машин, судя по хаотичности её внешних деталей. Этот разнобой подпирала и скрепляла перекрученная масса дерева, добытого на болотах далеко внизу, и перевязанная, как казалось, сотнями тысяч метров лозы, опять-таки собранной в окружающих землях.
И на вершине запутанной, невообразимой мешанины этого нецивилизованного строительного искусства сидела приблизительно круглая посадочная площадка метров пятидесяти в поперечнике. Рябая, с пятнами ожогов окружность была собрана из сотен кусков палубного настила, кое-как сваренных воедино; её поддерживал целый лес деревянных и металлических подпорок. По самой площадке, переползая друг через друга, змеились десятки кабелей и шлангов, по краям громоздились кое-как сваленные контейнеры с грузами. Навигационные люмены, утопленные в настил, перемигивались явно в случайном порядке, причём цвет у каждого был свой. Ганна аккуратно вёл челнок, подрабатывая посадочными двигателями, пока корабль не завис на тем местом, которое, видимо, решила Бриель, им выделили для стоянки.
Сверху, из астрокупола, Бриель открывался вид на всю посадочную площадку, и она увидела, что там уже стоят три других судна. Одним был видавший виды старый лихтер «Арвус», и на опытный взгляд Бриель было ясно, что когда-то он принадлежал оборонительному флоту системы, расположенной ближе к краю Галактики от Трясины. Его новый владелец сделал весьма неуклюжую попытку закрасить отличительные цвета судна, которое явно заполучил не самым законным путём, и картина эта вызвала у Бриель саркастическую усмешку.
Корабли такой марки, как второе судно, Бриель никогда прежде не видела вживую, хотя точно встречала их изображения в клановых архивах Аркадиев в Зеаландии. По внешнему виду корабль напоминал массивное насекомое-переростка, чьи фасетчатые глаза-полусферы служили кабиной для пилотов. На крыльях, сейчас сложенных сзади, располагался комплекс антигравов, который придавал малому кораблю такой вёрткости и изящества, что неудивительно, что заполучить его стремились всякие экзотические, а то и просто опасные, личности. Кто был владельцем конкретно этого корабля: барон подпольного мира, могущественный охотник за головами или даже другой такой же вольный торговец, как она сама, — Бриель сказать не могла, однако про себя решила быть осторожнее.
Третьим судном на неровной посадочной палубе была приземистая бронированная коробка челнока, за которым сейчас приглядывала бригада подневольных рабочих, за которыми в свою очередь зорко приглядывала бригада обильно аугментированных и наверняка снабжённых боевыми железами головорезов. Что свидетельствовало о двух основных фактах. Первый: челнок лишь недавно прибыл в Трясиновку, и владелец заплатил за неотложную и быструю перезаправку, чтобы точно знать, что корабль готов к срочному вылету. И второй: человек, на встречу с которым она прилетела в эту гниющую дыру вместо города, прибыл раньше — в точности как она и предвидела.
— Ганна, сажай нас, — приказала Бриель, чувствуя в животе трепет опасности и предвкушения. — Сделаем то, ради чего прилетели…
Не успели они выбраться из «Аквилы» и вдохнуть местной атмосферы, как Бриель встала как вкопанная.
— Чёрт! — выругалась она, когда лёгкие наполнились затхлым воздухом. — Фильтры забыла. Тут воняет, как у орка в жо…
— Возьмите мою маску, госпожа, — прервал Ганна неподобающую для воспитанной леди тираду, отцепил дыхательную маску с шеи и протянул Бриель.