Но та уже шагала прочь от челнока и, пренебрежительно отмахнувшись, крикнула:
— Проследи за разгрузкой!
Разрываясь между беспокойством за хозяйку и выполнением приказа, Ганна ругнулся под нос и торопливо вернулся к открытому выходу пассажирского отсека. На верху короткой сходни стояли две дюжие фигуры, обе — равная смесь машины и живого тела. Биомеханические, со стёртым разумом и пустыми глазами на ничего не выражающих лицах — гибридах металла и кожи, — сервиторы держали между собой тяжёлый бронированный ящик.
— Императив мета-девять, — коротко приказал Ганна. Услышав кодовую фразу от уполномоченного руководителя, сервиторы встрепенулись. — Отслеживать сигнал зеро — зеро, — велел Ганна и отступил в сторону. Безмозглые автоматы промаршировали вниз по трапу чётко в ногу и двинулись за Бриель. Напоследок окинув взглядом челнок, Ганна ткнул руну на светящейся панели возле люка, возвращая пассажирский отсек в герметичное состояние, и отправился следом за хозяйкой.
Металлическая поверхность звякала под тяжёлыми, по колено, сапогами Бриель, и Ганне потребовалось несколько секунд, чтобы её догнать. Рядом с ожидающими челнокам было жарко и воняло тошнотворной смесью топлива, грязи и греха. Зная, что случись с Бриель какая-нибудь неожиданность, её отец найдёт его и скормит помойным крысам в трюмах своего крейсера, Ганна твёрдо решил держаться к хозяйке как можно ближе, хоть по опыту и знал, как сильно это действует ей на нервы.
— Эй, там! — крикнула Бриель кучке палубной обслуги, сражавшейся с толстым топливопроводом, который пыталась присоединить к впускному клапану бронированного челнока, делившего с «Аквилой» посадочную площадку. Когда работяги явно проигнорировали её, решив не отвлекаться от работы, Бриель вскинула бровь и упёрла руки в боки.
Не успел Ганна поравнялся с ней, Бриель уже ринулась в сторону палубной обслуги, но в этот момент пара здоровенных охранников неподалёку шагнула вперёд, чтобы преградить ей путь. Явные братья, эти двое по всей видимости состояли на службе у местного подпольного мира, ибо были обильно аугментированны и так же обильно покрыты наколками, которые свидетельствовали о запутанной сети покровителей, пользующихся их преданностью. Бриель прочла всё это одним махом и тотчас уяснила, что парочка принадлежит одному из мелких сутенёров, который работает отсюда, из Трясиновки.
Кинув внешне небрежный взгляд на тушу бронированного челнока, которым занималась обслуга, Бриель подняла голову, чтобы взглянуть в лицо ближайшему верзиле. «Клянусь всеми святыми, они здесь не заморачиваются с красотой породы», — подумала она про себя.
— Послушайте, мальчики, — начала Бриель сладко, вызвав у обоих скептические взгляды. — Я хочу, чтобы мой корабль посторожили, пока я занята делами в городе. Какие деньги у вас тут в ходу?
Бриель прекрасно знала, какой вид наличности предпочитают местные и сколько попросят, но решила попридержать этот козырь, во всяком случае — пока. После минуты серьёзных умственных усилий один из верзил ответил:
— Сколько нужно сторожей?
— Все, какие есть, — не задумываясь, брякнула Бриель, вызвав безмолвное удивление Ганны. По правде говоря, сколько и чего она выложит местной охране — не имело никакого значения, но следовало произвести нужное впечатление в нужных кварталах.
— Половина бригады занята там, — более разговорчивый из братьев ткнул большим пальцем механической руки в сторону бронированного челнока.
— Плачу вдвое, — ответила Бриель бесшабашно. — Клановыми «черепами».
Верзилы переглянулись, глаза у них явно загорелись, и к безмолвному согласию они пришли за какие-то несколько секунд.
— Половина сейчас, — вмешалась она прежде, чем кто-то из них успел ответить, достала монету, которая стоила больше, чем оба обычно получали за месяц, и показала так, чтобы стало видно обоим. — Половина потом, если сделаете всё, чтобы я была довольна.
— Замётано! — хором ответили братья, явно поверив, что Бриель сдержит слово.
— Тогда оставляю корабль на вас, — Бриель перебросила монету в ладонь ближайшему из парочки. Она проследила, как два громилы отозвали своих дружков и переправили на охрану её судна. Когда парочка в сопровождении сервиторов удалилась, посадочная площадка аж загомонила: местные мордовороты принялись трезвонить о халявной работёнке. Зная, что не подобает смеяться над тупыми людьми, Бриель спрятала лукавую усмешку и двинулась в Трясиновку.
— Святая Терра! — пробормотала она, когда четвёрка вывернула на то, что считалось здесь главной улицей. — Это, на самом деле, ещё большая дыра, чем говорили …
Главную улицу улицей назвать было весьма сложно: она больше походила на ущелье между ветхими, кое-как сколоченными зданиями, и путь по ней представлял собой не прямую и ровную линию, а скакал то вверх, то вниз по многочисленным мосткам, площадкам, лестницам и переходам, соединяющим одно здание с другим. Сами строения представляли собой ветхую смесь листового металла и неподдающихся опознанию кусков машин со всевозможными грузовыми контейнерами, так что недвижимость здесь явно оставляла желать лучшего. Мостками чаще всего служила просто пара брусьев или гнилых жердей с рифлёным настилом или сеткой сверху, кое-как примотанной длиннющими кусками сухой лозы.
Но хуже всего были жители. Каждый свободный пятачок на переходах и мостках занимало трясиновское отребье всевозможного пошиба. У входа в каждую дыру тянули руки попрошайки в рваном тряпье, а в глубине, среди сумрака, тряслись и потели страдальцы с разнообразными химическими пристрастиями. Ворьё и жульё умильно поедало глазами Бриель с её свитой, а накачанные мордовороты и покрытые рубцами наёмники пытались высмотреть в ней скрытую угрозу. Публика побогаче — понятие относительное для такой удалённой адской дыры, ибо по-настоящему богатый отдал бы любые деньги, чтобы только оказаться подальше отсюда, — прогуливалась по мосткам, гордо демонстрируя то носильное богатство, которое могла доверить защищать своей охране, а за полуоткрытыми дверями призывно трепетали ресницами раскрашенные потаскухи.
Глаза Бриель сузились, когда она увидела среди общей толчеи немало мутантов — особей, чьи тела были искривлены и уродливы, а лица больше походили на звериные. Некоторые щеголяли кожей и волосами кричащих расцветок, хотя, вполне возможно, что эффект был искусственным, так как у множества субкультур по всему Империуму была своя, нередко самая причудливая мода. У некоторых были лишние конечности, но за такое могли заплатить — и платили! — лишь самые богатые, ибо требовались услуги самых искусных мастеров плоти, чтобы сделать всё как следует. Так что мутанты были явно настоящие, рождённые в своей генетической ереси.
На многих из более миллиона миров Империума подобным порченым особям светил бы строжайший контроль, а то и зачистка. Разве что, им могли позволить искупить грех нечистоты тем, чтобы провести недолгую и горькую жизнь, безвылазно горбатясь в цехах и литейных какой-нибудь бесчеловечной трудовой тюрьмы, но редко где им дозволялось так выставлять напоказ свои уродливые лица. Лишь в пограничье и за его пределами подобные твари могли расхаживать открыто, не опасаясь кары властей.
Если присутствие мутантов в человеческом мире было редким событием, то тварь, шагавшая по самым верхним мосткам, была самым настоящим явлением. Худое и тонкое существо, отдалённо напоминающее гуманоида, но чересчур длинные, похожие на ходули руки использующее как дополнительную пару ног, передвигалось с некоторым даже изяществом от одного здания к другому. Кожа у него была шершаво-серой и вдоль спины пестрела более тёмными пятнами, а вместо одежды существо носило то, что могло служить только боевой экипировкой: некую форму разгрузки со множеством подсумков и кармашков. Удлинённая голова походила на орлиную, щеголяя тремя парами глаз по бокам и ртом в виде крошечного, похожего на присоску отверстия на конце хоботка. У Бриель захватило дух: никогда прежде она не встречала такую расу и даже не читала о ней за всё время обучения.
Грубый хрюкающий рык с другого перехода тут же оповестил Бриель о наличии ещё одного вида чужаков — и уж этот она повидала весьма на многих мирах. И действительно: неотёсанные зеленокожие варвары свирепствовали на всей изведанной Галактике. Их беззаконные империи порождали огромные очаги войны и смуты, и, следовательно, ни один имперский сектор не был избавлен от их беспрестанных вторжений и миграций. Распихивая в стороны встречных и рявкая на проходящих мимо, кучка здоровенных ксеносов прокладывала себе путь по переходу, опасно цепляющемуся за стенку здания, сооружённого из огромного цилиндра топливного транспортника. Бриель брезгливо скривилась, ибо эти звери были настоящим отребьем вселенной, и подобных им редко терпели даже в таких дырах, полных рецидивистов, как Трясиновка. Городишко упал в её глазах ещё ниже.
Бриель остановилась на относительно открытой галерее, уступив дорогу группе пьяных вдрызг мирских технарей, и окинула взглядом строения и переходы впереди. Потом сунула руку в карман и достала небольшой инфопланшет, тут же ощутив притянутые движением взгляды прохожих, старавшихся не подавать при этом виду. Щёлкнув по руне активации, она разбудила спящую машинку, и на светящейся зелёным поверхности возник грубый план города.
По мере изучения карты, брови Бриель всё больше и больше сходились. Она щедро за неё заплатила, но сейчас, на месте, вдруг оказалось, что карта с реальностью имеет очень мало общего. Информация была куплена у наёмного капитана каботажника, который, как предполагалось, был знаком с местными «дикими» зонами лучше, чем кто другой в этих местах, и капитан ручался своим именем, что карта настолько точная и свежая, насколько это вообще возможно. Бриель позаботилась обзавестись на капитана компроматом и в точности знала, какие из грязных портов межзонья он предпочитает навещать в свободное от службы время. Случись что, его выследят и позволят осознать совершённую ошибку наиболее несовместимым с жизнью способом. Об этом она позаботилась ещё до отлёта.
Однако, несмотря на неточности карты, Бриель всё-таки сумела разобраться, и вскоре стало ясно, что частично причины неточности крылись в постоянных перестройках этой свалки. Не имея для постройки ничего крепче обломков и отбросов, местные вынуждены были менять те части, которые ломались или отваливались со своих ненадёжных мест. Постепенно вырисовалась некая схема, и Бриель смогла наконец сориентироваться. До строения, которое она искала, оставалось всего каких-то пятьдесят метров, просто пока его скрывал запутанный винегрет домов. Чтобы добраться до цели, ей придётся забраться наверх, потом спуститься и перейти по безумной мешанине переходов и галерей, пробираясь сквозь толчею пропитых местных. С чувством холодного ужаса она увидела, что почти наверняка придётся пересечься с орками, и с усталой обречённостью поняла, что неприятностей не избежать…
Взойдя по винтовым лестницам и переходам, мимо кисло бурчащих местных, недовольных тем, что приходится уступать неуклюжим сервиторам, которые двигались сквозь толпу, не особо заботясь о том, кого спихивают с дороги, небольшой отряд Бриель лицом к лицу столкнулся с орками на узком мостике в вышине над главной улицей.
Едва ступив на дорожку и глянув вниз, Бриель остановилась: до неё дошло, что сквозь сетку под ногами видно переполненную улицу метрах в двадцати внизу. Подняв глаза, она увидела, что головной орк тоже остановился. Он хрюкнул что-то остроумное на своём орочьем трём дружкам, и те в ответ громогласно захохотали.
— Что смешного? — окликнула их Бриель, зная по опыту, что орки — показушники и потому уважают готовность к действию и понты гораздо больше, чем слова и раздумья. Самый крупный орк окинул её взглядом пренебрежительно, и Бриель, в свою очередь, воспользовалась возможностью, чтобы осмотреть его самого.
Как и большинство представителей своего вида, орк был массивным, ростом выше среднего человека и минимум в три раза крупнее. Короткие мощные ноги выгнуты колесом, туловище сгорблено и расширяется кверху. Бугристые руки длинные настолько, что могут достать до земли, а впечатляюще уродливая голова посажена так низко, что шеи, казалось, у орка просто нет. Зеленокожий был вооружён целым рядом самого разного оружия — от пистолетов до тесаков, — заткнутого за ярко-красный кушак. Наряд варвара представлял собой чудную смесь грубо сшитых лоскутов и кусков, явно подражающих человеческой манере одеваться. Орк носил драный длинный сюртук с потрёпанным, грязным подолом. На голове зеленокожего сидела двууголка, один свинячий глаз-пуговку закрывала повязка.
Бриель ухмыльнулась чуть шире, разглядев ряд медалей и прочих украшений, грубо притороченных на груди орка. Каждая финтифлюшка представляла собой грубо отштампованный значок, который служил для идентификации своего владельца, если знать, как его читать.
— Вали! — рыкнула тварь низким, угрожающим голосом. Ганна бросил на хозяйку опасливый взгляд, но Бриель осталась стоять, где стояла, сложив руки на груди и самодовольно кивнув самой себе.
— Хорошо говоришь! — сказала она, вполне, впрочем, серьёзно. Факт того, что орк умел использовать даже одно слово из имперского готика, указывал, что это уникально одарённая личность. — Для одного из парней Шрамубивца, во всяком случае.
По реакции орка на её заявление Бриель сообразила, что прочла медали-глифы правильно. Это на самом деле был член того же клана, что и вышеназванный военный вождь. Орк тоже сложил руки на груди, явно вторя позе Бриель, — и это простое действие лишь подкрепило догадки Бриель. Подражая людям в манере одеваться и говорить, копируя её позу да и одним своим присутствием в принадлежащем людям поселении, орк выдал свою принадлежность к клану Кровавых Топоров. Что, в свою очередь, означало, что он почти наверняка является соратником военного вождя Шрамубивца — личности, с которой семья Бриель сталкивалась несколько раз в этой области космоса.
— Ты кто? — рыкнул орк. Единственный, светящийся злобой красный глаз смерил Бриель с головы до ног. — Ты адмирал какиво? Вонекрут Третий?
— Нет, — ответила Бриель сухо, — я не лорд-адмирал Аласандре Воннекурт Третий. — Офицер, о котором шла речь, служил на флоте двести лет и славился исключительно большой окружностью талии и необычайно богатой растительностью на лице. Орков, конечно, самыми наблюдательными из чужаков не назвать, но всё же…
— Я Бриель Геррит, — заявила она свысока, усилием воли подавив вспышку раздражения, — из вольноторгового клана Аркадиев.
Орк призадумался, ибо явно узнал имя, несмотря на то, что не мог отличить одного человека от другого. Бриель побарабанила пальцами по руке и бросила Ганне многозначительный взгляд, в котором выразила всю глубину своего мнения о мыслительных способностях зеленокожего. Тут до неё дошло, что шумный говор на главной улице почти затих и десятки обращённых кверху лиц с интересом следят за их беседой. И то, что сейчас здесь произойдёт, может повлиять на весь её визит в Трясиновку. Через некоторое время зверюга глухо рыкнул и прищурился:
— Брал ватагу Шрамубивца? Большая драка на храмовой планете?
— Ну наконец-то! — произнесла Бриель, с облегчением поняв, что орк действительно принадлежал к тому клану, к которому она думала, и был подчинённым вождя Шрамубивца. — Аркадиям требовались услуги вашего клана на Бриганта-Регис. Армия Шрамубивца взяла город и почти его не разграбила, так что все вышли из дела с прибылью, и Шрамубивец сказал моему отцу несколько добрых слов. Ты помнишь, что он сказал?
Теперь замолчала вся улица: сотни местных ждали, чем всё закончится. Бриель не сомневалась, что зеленокожий наёмник затерроризировал уже многих, и немалая их часть страстно желала увидеть, как ему укажут на место. У других, возможно, был шкурный интерес, чтобы с потерями вышла она сама…
— Он сказал, — невнятно проговорил орк: усилия вспомнить слова вождя явно дорого стоили крошечному мозгу, — «Если что нужно, только скажи».