- Не расшибусь, дедушка, — храбро ответил Громё- нок, — я ловкий! — и под носом вытер.
— Ловкий-то ловкий,, а вон бабушку напугал, лукошко потеряла.
— Я ей отдам, дедушка! Вот как пойдёт она в лес, так и отдам.
Снаружи вдруг потемнело и зашуршало по крыше:
— Эй, дедушка Гром, жив ли? Отвори-ка окошко.
Обернулся старик Гром и видит: ухватилась за мель-
ничное крыло Туча, заглядывает на чердак. Сама чёрная, а вокруг, как огненные змеи, молнии извиваются.
— О! — протянул дед. — А я думаю: что это у меня с самого утра поясницу разламывает? К дождю, значит.
— К дождю, дедушка, к дождю, — подтвердила Туча и добавила: — Идём, погреми немножко. А то и воды во мне много, и молний, а погреметь некому.
— Неможется мне, — ответил Гром, — стар становлюсь. Хочешь, возьми внука. Он хоть и молод, а гремит здорово.
— Меня, дедушка! — Громёнок даже подпрыгнул от радости: больно уж ему погреметь хотелось.
— Тебя, — продолжал дед. — Да не безобразничай. Бабушку вон напугал: потеряла лукошко.
Посадила Туча Громёнка на спину, и поплыли они поля, лес, село дождями поливать. Хорошо полили и погремели на славу. В нашем селе давно такого резвого грома не слышали.
Ну, а после дождя, как известно, грибов полон лес. Взяла бабушка Василиса второе лукошко, что дедушка Матвей на досуге сплёл, пошла в берёзовую рощу. Да не мимо мельницы, а окольной дорогой.
Пришла в рощу, насобирала грибов, шагает по просеке, цветам улыбается, солнышку. И вдруг слышит — зовёт её кто-то:
— Бабушка, а бабушка...
Оборачивается и глазам не верит: по просеке, покачиваясь, будто несёт его кто, шагает к ней лукошко — то самое, что она у мельницы выронила. Охнула бабушка Василиса, бросила грибы — и домой.
Мчится по просеке, ног под собой не чует. А сердце: тук-тук, тук-тук... Дышать нечем бабушке. Остановиться хотела, оглянулась и видит — бегут за ней оба лукошка и кричат:
— Бабушка, обожди! Бабушка, обожди!
Взвизгнула бабушка Василиса и про старость забыла.
Прибежала в деревню, разевает рот, машет руками, а
сказать ничего не может.
А вечером вышла на крыльцо и видит — стоят её оба лукошка на нижней ступеньке. Одно — с ягодами, другое- с грибами.
«Нечистая сила донимает», — решила бабушка Василиса. Перекрестила она трижды оба лукошка и закопала в огороде под старой осиной.
А на мельнице Громёнок говорил деду:
- Ну вот, дедушка, понёс бабушке лукошко, а она испугалась и второе бросила. Я догонял, догонял — не догнал. Отнёс и на крылечко поставил. Теперь, наверное, уже в избу внесли, грибы жарят.
В роще ещё была ночь, но Муравей уже проснулся у себя в муравейнике и тихо, чтобы никого не потревожить, начал пробираться по тёмному коридору наружу. Выбирался он долго и, когда выбрался, увидел, что в рощу входит рассвет. Значит, там в полях за рощей загорается заря.
Звёзды уже начали блёкнуть и осыпаться с неба, как осыпаются с деревьев отзеленевшие листья. Неподалёку, в дупле липы, засыпая, хохотал сиплым хохотом филин. ,
- Не опоздать бы, — сказал Муравей и полез на сосну.
Он не видел, что следом за ним, крадучись, вышел из муравейника сосед его и тоже стал взбираться на сосну. Сосед приметил, что каждое утро Муравей, таясь ото всех, залезает зачем-то на сосну, и решил вызнать, что он на ней делает. Хитрой сноровки был сосед.
Муравей лез быстро. Он немного проспал сегодня и потому торопился. Сосед едва успевал за ним. И был осторожен. Он даже сопеть боялся, чтобы Муравей не слышал. Одним громким вздохом можно загубить всё.
«Дело опасное, — подбадривал он самого себя, — поостеречься надо. Выдашь себя — и не узнаешь, что Муравей на сосне прячет».
А что Муравей чего-то прячет на сосне, сосед не сомневался.
«Сегодня узнаю. Он ещё умом короток, чтобы обхитрить меня. Выслежу».
Муравей вскарабкался на самую макушку сосны и стал смотреть в сторону востока. Там розовые дымились в заре облака. Муравей глядел на них и шептал:
— Скоро, уже скоро. Я вижу.
И глаза его были розовыми от зари.
Сосед тоже смотрел в сторону востока. Видел небо. Оно упиралось в окраек поля, и заря как будто бы старалась поджечь его. Ничего особенного перед собой он не видел.
И вдруг Муравей закричал:
— Вот оно! Поднимается! Значит, и сегодня оно будет светить нам! Ух, какой красоты невиданной!
— Кто? — не выдержал и спросил сосед. — О чём говоришь ты?
И только тут Муравей увидел его, и глаза его засветились радостью.
— Ты тоже здесь? Ты тоже пришёл посмотреть, как всходит солнце! Правда, в его восходе есть что-то такое... такое? Я каждый день поднимаюсь сюда, чтобы посмотреть, как оно всходит.
Сосед ничего не сказал на это. Сопя, он понурый пополз вниз. Он думал: у Муравья на сосне что-то спрятано, может, что-то из еды, и тот поделится с ним. Он так долго ждал, перезяб, а на поверку одни пустяки вышли, дурачество. «Зря лазил, живот оцарапал только и в росе изгваздался. Эх...»