Мальчонка голозадый, зубы щербатые, тоже подхватил;
— И я видел! Огонь как взовьется!.. Я хотел сказать, да побоялся.
Повернулась Фатьма, за деревню пошла, на пашню.
А мальчишки кричат ей вслед:
— Шайтан! Шайтан! Дай гостинчика нам! Богу на досаду! Нам на усладу!..
Посылает Акча Шайтана по воду:
— Бери казан, принеси воды!
А Шайтан понятия не имеет, как это воду носить. Ладно, думает, погляжу, как другие, так и я.
Пришел на речку, только как ни примерялся — так и этак заходил, — ничего у него не получается. Хотел было исчезнуть-пропасть, да Акча приказала воды доставить, не может он ее приказа ослушаться. А на берегу девушки собрались, глядят, потешаются. Услышали парни, пришли, видят, Бекир воды набрать не может, тоже смеяться стали. Не зря, видно, тот дед сказал: «Помешался Бекир».
Видит Шайтан-Бекир, что смеются, и сам давай смеяться. А парням что, им только позабавиться.
Один и говорит:
— Бекир! Ты казан в воду и садись на него!
Шайтан так и сделал. Залез в речку, а вода ему выше пояса, приятно — будто кто ноги почесывает. Захотелось даже водой стать.
А парни, девки на берегу смотрят, со смеха покатываются.
— Раздевайся, Бекир!
— Попляши, Бекир!
— Вот молодец!..
Прибежала Акча, схватила Шайтана за руку, вытащила из воды. А сама плачет: и стыдно ей, и зло берет, и Бекира жалко. Какой парень был: и собой красавец, и работник — лучше нет, и вот тебе — помешался!
А Шайтан то на людей поглядит, то на Акчу. Чего они кричат?.. И чего Акча плачет? Да и как ему это знать? Облик человеческий принять еще не значит человеком стать.
Ведет Акча Шайтана домой, в шею толкает:
— Иди, проклятье мое!
Сели они перед очагом. Дым от головешек вьется, кольцами вверх уходит. Так и зовет, так и манит, давай, мол, со мной!.. Акча глянула на мужа, глаз его испугалась, вздрогнула:
— Вставай! — приказывает ему. — Спать иди!
Улегся Шайтан в постель, закрыл глаза.
Устроили гостей на ночлег. Потом собрались, пошептались, пошептались, да и прирезали всех быков.
Освежевали их, поделили добычу, по домам разнесли. И все: видеть не видели, слышать не слышали. В каждом доме пир горой, мясо жарят, ребятишкам сказали, это, мол, вам от Шайтана гостинец. И Молле его долю снесли, и Кази не забыли. Сказали только, вы уж не забудьте: быков у наших гостей не было.
Старуха Фаты за гостями ухаживает, мясцом угощает:
— Не стесняйтесь, гости дорогие, кушайте на здоровье! Уж мы вам так рады, так рады! Угощайтесь, кушайте безо всякого стеснения, как собственное свое кушайте!
Угощаются гости, едят, пьют и думают про себя: зря мы про эту деревню худое думали. Хорошие они люди, веселые. Оттого и не старятся. Фаты уж на что стара, и та замуж не прочь.
Нахваливают гости хозяев, отужинали, спать полегли.
А люди ходят сытые, довольные. Пляшут да играют. Играют да пляшут. Что им Шайтан? И почище Шайтана дело обделали.
Наступило утро. Верблюдов привели, черпаками, попонами покрыли, коней привели, заседлали, ишаков привели, паланы на них положили, а быков не ведут.
Стали гости прощаться.
— Спасибо вам, дорогие хозяева, за хлеб, за соль. Премного вами довольны; только и узнали мы вас по-настоящему, не чужие ведь, одного корня побеги. Теперь вот быков наших приведите, мы и отправимся с богом. И чтоб вам больше Шайтана в глаза не видеть!
Переглянулись жители деревни, один выходит вперед:
— Спасибо на добром слове, дорогие гости. Спасибо, что приехали, проведали нас. Не чужие ведь мы, один корень, а не приезжать — не видеться, и чужими стать можно. Счастливого вам пути. А вот быки… Разве были у вас быки?
— Были, сынок, — говорят аксакалы. — Были у нас быки, вот эти молодцы на них ехали. — И показывают на парней, что на быках прибыли.
Тогда еще один человек увещевать принялся:
— И что это вы заторопились, дорогие гости? Погостили бы денек-другой. А насчет этих парней, так они не на быках, они пешие пришли.
Старики бороды погладили, переглянулись, плечами пожимают. А те, что на быках приехали, головы повесили, глаза протирают, щеки себе щиплют: были у них быки или не были?
Выходит вперед Фаты:
— Чтоб мне, — говорит, — завтрашнего дня не увидеть, коли совру! Эти вот молодцы на ишаках приехали, те на конях, аксакалы — на верблюдах. Быков не было.
Гости только головами качают.
Выходит вперед Мельник.