— А твои родители?
— Что мои родители?
— Нужно сообщить им.
— Сообщу, сообщу, только подождем немножко.
— Рой… это надо сделать сейчас.
— Сейчас? — повторил он.
— Да!
— Но мать уже спит… и хватит тебе, наконец! — Он помолчал и потом продолжил: — Правда спит. Я не вру. Она ложится в девять, а встает в полшестого.
— Но ты должен объявить о дне свадьбы. Я не могу жить вот так. Это какой-то кошмар!
— Я объявлю, когда придет время.
— Рой, а вдруг она позвонит мисс Парди! Я не хочу, чтобы меня выкинули из колледжа! Только этого не хватало!
— Ну хорошо, — сказал он и замолотил себя кулаками по голове, — я, знаешь, тоже не хочу, чтобы меня отсюда выкинули. Иначе с чего бы, по-твоему, я ей все это наговорил?
— Значит, ты врал, ты опять меня обманул!
— Не врал я! Никогда я тебя не обманывал!
— Рой Бассарт, немедленно позвони родителям, не то я не знаю, что я сделаю.
Он вскочил с постели.
— Не смей!
— Держи руки подальше от моего рта, Рой!
— Да не визжи ты, ради бога! Не будь дурой!
— Я беременна! — закричала она. — Твоим ребенком, Рой! А ты не желаешь выполнять свой долг!
— Да выполню я! Выполню!
— Когда?
— Сейчас! Хорошо! Прямо сейчас! Только не визжи, не устраивай дурацких истерик!
— Тогда иди и звони!
— Но, — сказал он, — я ведь обещал миссис Блоджет, что не буду нарушать ее правил.
— Рой!
— Ладно, ладно! — И он выбежал из комнаты.
Через несколько минут он вернулся. Люси никогда не видела его таким бледным. Полоска кожи на шее под короткой стрижкой была совсем белой.
— Позвонил, — сказал он.
И Люси поверила. У него побелели даже запястья и кисти рук.
— Я позвонил, — пробормотал Рой. — Ведь я же предупреждал тебя, верно? Я говорил, что она уже спит. Я говорил, что отцу придется поднимать ее с постели. Я же не врал. И меня не исключат из училища. Да что тут говорить! Меня бы просто выбросила хозяйка, но тебе-то что? Если меня никто — ни он, ни она — ни в грош не ставит, так чего ж мне стараться? Ты тоже меня ни в грош не ставишь, тебе бы только своим визгом поставить человека в дурацкое положение. Того же Роя — почему бы нет? Кто он такой? Но теперь с этим покончено! Больше я этого не допущу! Нет, Люси, с сегодняшнего дня я беру все в свои руки. Ты слышишь меня — мы поженимся на Рождество. А если родителям это будет неудобно, на следующий день — и точка!
Люси плакала.
— Ну, а теперь-то из-за чего слезы? — спросил Рой. — А? Что я такого сделал? Что натворил? И может, все-таки я уже достаточно наслушался и от тебя, и от всех прочих? Не пора ли остановиться? Наверное, после всего, что я пережил, ты могла бы дать мне передохнуть, черт возьми!
— Ладно, — сказала она, — больше не буду. Пока ты опять не передумал.
— Ну, братцы! Я, кажется, так и сделаю! С восторгом!
И тут, к его удивлению, Люси распахнула окно и — не то по злобе, не то по привычке — вылезла из комнаты тем же путем, что и явилась.
В половине десятого в четверг после выпивки с дядей Джулианом в баре «Кина» Рой плюхнулся на диван в гостиной первого этажа «Бастилии». Люси поджидала его в самом темном уголке.
— Они не имеют права так обращаться со мной, — объявил он, уставясь на свои солдатские ботинки. — Я не стану сидеть и выслушивать их угрозы.
Рой поднялся и подошел к окну. Вид тихой улицы не успокоил его — он стукнул кулаком по ладони. «Ну, дела!» — донеслось до Люси.
— Послушай, — сказал Рой, возвращаясь к дивану. — У меня же есть право на солдатское пособие, а?
— Конечно.
— И кое-какие сбережения, ведь правда? Другие играли в кости, резались в карты, а я нет. Я ждал демобилизации и копил сознательно. Они должны понимать! Я говорил им, но они и слушать не хотят. А уж на худой конец я продам «гудзон», хотя и вложил в него много труда. Ты-то веришь мне, Люси? Ведь это чистая правда!
— Да. Что он сказал, Рой? Чем они тебе угрожают?
— Да ну их! Чем угрожают — оставить без денег, конечно. И отец туда же.