Питу. В такое время? Скоро шесть часов.
Сара. Я не слежу за временем, Питу. Бренди — отличное лекарство.
Питу. На пустой желудок?.. Я не ваш муж, мадам, но для сердца нет ничего тяжелее…
Сара (твердо). Бренди, Питу!
Питу (направляясь к бару, наливает в бокал немного напитка и подносит ей). Моя мать вообще запрещала держать бренди в доме. Она говорила отцу: «Хочешь кончить жизнь самоубийством — сразу прими мышьяк. Будет проще!»
Сара (отпивает глоток). Ваша мать ничего не понимала. Она была просто сумасшедшей. Не понимала… (Задумывается.) Знаете, Питу, я должна кое-что сказать…
Питу. Я весь внимание, мадам.
Сара. Не вам. На всем белом свете есть только одно существо, которое способно меня понять. Я должна говорить с ним.
Питу. С кем, мадам?
Сара. С Оскаром Уайльдом. (Делает еще глоток.)
Питу. Ну, нет!
Сара (снимая грим). Странно. Совсем недавно вы, наоборот, отказывались играть женщин.
Питу (поспешно). Я уже не отказываюсь. Сыграю любую… Только не его! Кстати, Уайльд умер, мадам.
Сара. Умер… Действительно… Он вам не нравился как писатель?
Питу. Почему… Кое-что было очень смешным…
Сара. Ну, если он сумел заставить смеяться вас — это большое достижение. Не думайте о нем плохо. Плохо о покойниках — это грех.
Питу. Не такой уж большой по сравнению с его грехами… Газеты писали…
Сара. Газеты? Не заставляйте меня говорить все, что я думаю о газетах! Помните, что они писали обо мне?.. (Встает и жестом приказывает Питу перенести стул на авансцену, второй волочи сама. Ставит рядом. Жестом же усаживает Питу. Становится за ним.) Последний раз я его видела на берегу Средиземного моря. Он смотрел на волны. Я подошла сзади. Он сидел старый, больной… Приехал, чтобы погреться на солнце, а может быть — скрыться от кредиторов. Думал… И, конечно, он никак не ожидал увидеть меня здecь… (Закрывает глаза Питу ладонью.)
Питу (долго сидит, не снимая ее руки. Затем поворачивается к ней). Сара! Дорогая Сара! Я никак не, ожидал увидеть вас здесь! Божественная Сара! (Играет он самозабвенно с английским акцентом и видно, что получает удовольствие. Целует ей руку.)
Сара. Люблю делать сюрпризы, Оскар! Люблю удивлять.
Питу. По-моему, мы всю нашу жизнь только этим и занимались.
Сара. О да! мы оба жить без этого не можем.
Питу. А я знаю, как удивить абсолютно всех. (Чеканя слова.) Мы не должны умереть. Ни-ког-да! Это будет грандиозный сюрприз!
Сара. Хорошая мысль, Оскар. Придется подумать!
Оба смеются.
Питу. Думайте, думайте! Пока вы способны смеяться, воспринимать веселье, пока вы живете на сцене в ваших бессмертных ролях — нет времени думать о смерти. И она приходит очень легко. Незаметно… Но если вы уйдете от людей…
Сара. А вы, Оскар?..
Питу. Я? О, я умру на всем скаку! В бешеном разгуле…
Сара (выходя из образа, укоризненно). Питу…
Питу (прекращая играть, быстро скороговоркой). Играю как умею!
Сара. Разгул… Кто его знает, а может, он имeннo так и сказал бы… (Снова начинает игру. Внимательно смотрит на Питу.) Боже мой. Оскар! Вы красный как рак. Сколько вы сидите здесь без шляпы? (Раскрывает зонтик и оказывается под ним вместе с Питу.)
Питу. Давно, дорогая! А где еще сидеть? В номере? Там тихо и пусто. Я этого терпеть не могу. В баре? Там хоть и разговаривают, но стоит мне прийти, как вce переходят на громкий шепот. Сплетничают обо мне. Отвратительно! Вот в кухне — в кухне я получаю удовольствие. Нет, я там не ем. Там я смотрю, как повар ловко вынимает из воды лангустов. У них нет нервной системы, Сара. Да, так говорят. И еще говорят, что когда их убивают — они издают крик, странный крик, похожий на смех… Издевательский смех. Никто этого не слышал, но ходят слухи…
Сара. Страх перед смертью! Поразительно… (Пауза.) А в тюрьме вам было очень плохо, Оскар?
Питу. Нет, Не очень. Противно… Понимаете, Саpa, — все очень правильно, все выхолощено. Такая, знаете бездушная, холодная стерильность… Примитивная одежда, примитивная еда, примитивная постель… И охрана… одноклеточные…
Сара. Я плакала, Оскар. Все время, пока вы сидели, я плакала.
Питу. О, сама Сара Бернар плакала обо мне! ну, знаете, ради этого одного стоит жить! Теперь мне ничуть не жалко того времени.
Сара (не скрывая радости). О, Оскар, дорогой!.. (Закрывает зонтик, бросает его в сторону.)
Питу (выходит из образа). Мне кажется, мадам, Оскар Уайльд просто хотел пошутить.
Сара. А мне все равно, что он хотел. Важно, как я это поняла. (Продолжает игру.) Скажите, Оскар, вы помните девятнадцатый век?
Питу (явно не играя Уайльда. Грубо). Он помнит. Ну, что?
Сара (сквозь зубы, интонацией заставляет его снова играть Оскара). Ссовет фо-на-рей, советт кан-де-ляб-ров…
Питу (Оскар). Да, дорогая, я помню девятнадцатый век.
Сара (увлеченно). Интимный полумрак… Платья, которые служат не только для того, чтобы прикрывать наготу… На столе икра из рыбы, которую только что выловили… Похороны, на которые люди приходят сами, по велению души, без письменных приглашений… Все это было. Были личности… Индивидуальности… веселые, мыслящие, разные… Виктор Гюго, Наполеон, Байрон, Гарибальди… Все умерли. Их больше нет. Мы последние, Оскар. Последние романтики на этой земле. А теперь? Вce носятся как полоумные, суетятся неизвестно зачем, усталые измученные, они тратят жизнь на поиски какого-то общего решения, но сами они все разные… То, что устраивает одних, — неприемлемо для других. Они нервничают… все нервничают. И дерутся, истребляя друг друга. Мы были другими, Оскар. И мир был другой. Он не был идеальным …
Питу (все еще Оскар). Он и не мог быть идеальным хотя бы потому, что в нем жили мы.