Будущее психиатрии за томографией. Вскоре после выхода моей книги «Мозг и душа» в 2002 году я получил очень доброжелательное письмо от профессора психиатрии из Беркли. Он писал: «Все истинные идеи проходят три стадии. Сначала их высмеивают, затем яростно отрицают и, наконец, воспринимают как нечто само собой разумеющееся».
Повседневное применение томографии в психиатрической практике находится где-то между вторым и третьим этапом. Некоторые принимают эту технологию в штыки, в то время как другие начинают заказывать сканы в повседневной работе. Больше тысячи терапевтов и специалистов психиатрии направляют своих пациентов на томографию. В следующем тысячелетии томография станет обыденной процедурой.
В Приложении вы найдете больше информации об ОЭКТ и ответы на распространенные вопросы. К сожалению, возможность сделать томограмму доступна не всем, поэтому я разработал опросник (см. главу 5), с помощью которого возможно определить уязвимые области своего мозга.
Все хотят изменить мир, никто не хочет измениться сам.
Самое замечательное в нашей работе — это то, что мозг действительно поддается улучшениям. Никто не обречен на жизнь с тем мозгом, который достался от рождения, потому что его всегда можно усовершенствовать. Уже сегодня вы способны сделать что-то, чтобы улучшить его кровообращение и питание, начать работать над своим характером и пониманием других. В Клинках Амена мы провели сотни сканирований ОЭКТ до и после курса лечения (препаратами, психотерапией, добавками, сменой рациона). Если вы ведете себя правильно, то мозг улучшается, и наоборот. И мы можем это доказать.
Мозг и жизнь можно изменить
Врачебная практика показывает, что очень многие вещи негативно влияют на мозг: употребление наркотиков, курение, травмы, токсины, избыток стресса, нехватка физической активности, плохое питание, инфекции, коронарное шунтирование, лекарства от рака, недостаток образования и так далее. Верно и обратное: мозг можно улучшить. Во второй части этой книги я расскажу, как стать обладателем максимально эффективного мозга, как его оптимизировать и в буквальном смысле достичь пика своего развития.
Первый шаг к цели — поверить, что мозг можно изменить. Когда вы поверите в это, то начнете действовать, чтобы приблизить перемены. Ниже я расскажу четыре истории из недавней практики, чтобы проиллюстрировать возможность изменения мозга и жизни.
12-летнего Джека ко мне привели родители. Подросток плохо учился, был несносным со взрослыми и детьми, в том числе с собственными братьями и сестрами. Родители уже обращались к психотерапевту, но мальчик отказался даже выйти из машины. Педиатр назначал четыре разных препарата, и все безрезультатно, поскольку Джек выплевывал лекарства. Жизнь семьи превратилась в ежедневный ад, из которого родителям хотелось бежать куда глаза глядят. Они уже принялись собирать документы, чтобы отправить Джека в закрытую школу-лечебницу, но услышали обо мне на лекции в местной церкви.
Познакомившись с Джеком, я увидел, что под озлобленной внешностью скрывается добрый мальчик. Томография ОЭКТ показала значительно повышенную активность по всему мозгу (рис. 8.1 и 8.2).
Мозг Джека
Рис. 8.1 До лечения
Повышенная в целом активность («кольцо огня»)
Рис. 8.2 После лечения
Активность мозга нормализована
Мы называем рисунок таких снимков «кольцом огня». Снимок привлек внимание Джека, и он впервые заинтересовался своим лечением, стал задавать вопросы о томограмме и о своем мозге. На этой волне интереса он согласился принимать пищевые добавки и рыбий жир, стал работать со мной, чтобы научиться контролировать свой характер и лучше вести себя дома и в школе. Через четыре месяца после начала лечения мы заказали повторный скан. Его мозг, как и было ясно по его новому доброжелательному поведению, значительно успокоился. Сбалансировав мозг Джека, мы смогли изменить его жизнь.
16 июля 2003 года Стивен, 33-летний веломеханик, живущий в Санта-Монике, Калифорния, решил пойти на ленч пораньше. В тот день ему захотелось пообедать на центральном фермерском рынке. Одновременно с этим 87-летний Джордж Рассел Уэллер потерял управление своим «Бьюиком Лесобр» 1992 года и протаранил насквозь рыночную площадь длиной три квартала. Грузовик расшвыривал людей. Под крики прохожих машина Веллера неслась на Стивена, и тот понял, что столкновение неминуемо. У Стивена мелькнула мысль, что, если грузовик переедет ему ноги, их придется ампутировать. В последнюю секунду Стивену удалось отпрыгнуть в сторону. В страшной катастрофе десять человек были убиты и более 50 ранены. Стивен, прошедший медицинскую подготовку во время службы в первую войну в Персидском заливе, стал оказывать пострадавшим помощь, но, несмотря на все усилия, одна женщина умерла у него на руках.
В глубоком шоке Стивен вернулся на работу, но даже месяцы спустя не мог спать нормально и постоянно трясся. По совпадению — или волею судьбы — Линда Альварес, корреспондентка новостей СиБиЭс в Лос-Анджелесе, обратилась в его мастерскую, чтобы отремонтировать свой велосипед. Линда разговорилась со Стивеном о трагедии и увидела, что у него все еще трясутся руки. «Это началось в тот день и не прекращается до сих пор», — сказал Стивен, показав ладони.
Через некоторое время Линда работала над другим сюжетом и узнала о технологии десенсибилизации движением глаз и репроцессинге (ДДГР). Эта психотехника была создана для людей с посттравматическим стрессовым расстройством (ПТСР), которое представляет собой эмоциональный ответ на сильные травмы, меняющие работу нервной системы. ДДГР использует движения глаз и другие формы стимуляции, чтобы активировать весь мозг в постепенном процессе удаления негативного заряда с воспоминаний.
На тот момент я с моими коллегами Карен Ласен, Крисом Хэнксом и Лизой Руди как раз закончил обследование шести офицеров полиции с ПТСР, развившимся после перестрелки. ДДГР оказалась очень эффективной техникой для избавления их от симптомов, а ОЭКТ показала нормализацию функций их мозга.
Продюсер СиБиЭс Анджелина Чоу спросила, интересно ли мне будет поработать над сюжетом о ДДГР, использовав историю Стивена в качестве примера. Поговорив со Стивеном, который охотно согласился участвовать, я пригласил эксперта ДДГР Сару Джилман. Сара — мой близкий друг. Мы пообщались со Стивеном и поняли, что он станет хорошим пациентом, потому что его история достойна сюжета с точки зрения ДДГР и эмоционального исцеления. Трагедия на рынке в Санта-Монике была не единственной травмой в жизни Стивена. Он вырос с отцом-алкоголиком, и раннее его воспоминание — о том, как пьяный отец сжег их дом. Еще он помнил, как в детстве отец свесил его с 400-футового моста. Когда ему было одиннадцать, в огне погиб его любимый дядя — пожарный. Во время войны в Персидском заливе Стивен командовал экипажем танка и не раз смотрел в лицо смерти. Иными словами, его эмоциональная травма была многослойной.
В качестве элемента контроля мы трижды делали скан мозга Стивена: до лечения, во время первой сессии с Сарой и после восьми часов терапии ДДГР.
Изначально томограмма Стивена показала классический рисунок посттравматического стрессового расстройства с крайней гиперактивностью лимбической системы. Затем за работу взялась Сара, по одной вычищая травмы из памяти. Мозг показал улучшения уже во время первого сеанса, а всего через восемь часов значительно исцелился. Тремор прошел, Стивен стал лучше себя чувствовать. Сара рассказала мне, что в процессе терапии Стивен стал приходить к прощению своего отца и поинтересовался, как мог выглядеть мозг его отца. До этого в его отношении к отцу присутствовала только ненависть, но работа с мозгом дала Стивену новую перспективу. Когда мы с Сарой помогли ему сбалансировать мозг, улучшилась вся его жизнь.
Одна из моих племянниц (а всего у меня 21 человек племянников и племянниц) замечательно играет в баскетбол. В ней всего 155 см роста, но она играет в защите и помогла команде прийти к финалу штата. Мне очень нравится наблюдать за ее игрой. Однажды племянница рассказала мне о девочке из своей команды по имени Кэти. Кэти хорошо играла, но обладала невыносимым характером, постоянно ссорилась с другими девушками и тренером, ее часто удаляли с поля из-за споров с судьей.
Когда Кэти обратилась к нам, скан показал две проблемы: низкую активность в височной доле (области, отвечающей за контроль настроения и вспышки раздражения) и повышенную активность ПЧПИ, связанной со спорным поведением и активным проявлением негатива. Мы назначили Кэти подходящие препараты: противосудорожное для височной доли и антидепрессант для ПЧПИ. Через месяц состояние Кэти стабилизировалось, она смогла контролировать себя, стала более гибкой и доброжелательной. Команда успешно играла с ней весь сезон.
Джим, 52 года, был главой крупной некоммерческой группы поддержки. За два года до обращения к нам этот талантливый администратор, любящий отец и муж и успешный предприниматель заметил, что память ухудшилась, а энергии стало меньше. Джим присутствовал на моей лекции на Научно-технологической конференции в Вашингтоне, спонсируемой Национальным фондом науки. На приеме я понял, что передо мной успешный здоровый мужчина, однако его мозг начал засыпать, стал менее активен, особенно в области лобной коры и височных долей. Это переводило его в группу риска возрастных проблем. Отталкиваясь от результатов томографии, я назначил пищевые добавки, рыбий жир, изменил питание Джима и посоветовал ему усилить интенсивность тренировок. Через шесть месяцев мы провели повторное сканировние, которое показало общее улучшение активности мозга, а Джим признался, что с 20 лет не чувствовал себя так хорошо.
Эти примеры свидетельствуют, что изменения мозга и жизни реальны. Занявшись своим мозгом, вы дадите себе и своим близким людям возможность жить лучше и счастливее.
Нормальный человек — это фикция.
Вы просто плохо знаете тех людей, кого считаете нормальными.
Джек — типичный посетитель моей клиники. Он был успешным топ-менеджером компьютерной фирмы, но с трудом управлял собственным настроением и характером, стыдился этого и избегал групп поддержки, пока жена не пригрозила разводом (стандартный сценарий). На первой консультации Джек пожаловался, что все вокруг «нормальнее» его: спокойнее, успешнее, в их жизни больше секса, они лучше выглядят и интереснее проводят свободное время. Я только улыбался, потому что был уверен, что через неделю изменю его представление о норме.
Помню, как в начале моей карьеры психиатра все время случались странные вещи: как только я встречал человека, который казался мне воплощением нормальности — здоровым, спокойным и благополучным, — как в течение трех-четырех недель тот оказывался у меня в кабинете, рассказывая о душевной боли, стрессах, травмах, грехах и разочарованиях. Это случалось так часто, что я убедился: нам всем не помешает немного помощи. Вот два примера.
Один из врачей Форта Ирвин (армейской части в глубине пустыни Мохаве, где я провел два года, возглавляя центр ментального здоровья) устроил барбекю в честь моего приезда. Я познакомился с его женой и детьми, и мы прекрасно провели время. Помню, как я восхитился этим умным, компетентным и искренне заботящимся о своих пациентах специалистом. Через три недели его жена пришла ко мне в слезах и рассказала о пристрастии мужа к алкоголю. Выяснилось, что эта проблема вышла из-под контроля и врача пришлось направить на программу реабилитации.
Одним из моих самых близких друзей в Форте Ирвин был армейский священник, очень умный человек с большим сердцем и доброй душой. Солдаты любили его, и он быстро продвигался по карьерной лестнице. Однажды я размышлял, как сильно восхищаюсь им (пора перестать думать такое про людей), как вдруг получил от него срочное сообщение. Я перезвонил, и оказалось, что мой друг был в панике и просил меня немедленно приехать. Дело было в конце дня, поэтому мы встретились в офицерском клубе за ужином. До глубокой ночи я слушал, как он рассказывает мне о другой стороне своей личности: он не помнил, что делал в тот день в течение четырех часов, и боялся сойти с ума. Из его памяти совершенно выпало, как он приехал на работу и где припарковал машину. Такое случалось уже не раз. Выяснилось, что он страдал от множественного личностного расстройства, возникшего из-за трудного детства, о котором он мне не говорил, пока не почувствовал, что разваливается на части. Мне было грустно узнать о его переживаниях, но я поразился, насколько хорошо он себя контролировал, учитывая множественные травмы в прошлом.
Немного статистики быстро рассеивает убеждение, будто большинство людей вокруг нормальны. Согласно эпидемиологическому исследованию, спонсированному Национальным институтом ментального здоровья, в тот или иной период жизни 49 % жителей США страдали от психических расстройств, в списке которых лидировали тревожность, злоупотребление веществами и депрессия. У 29 % населения имеется два различных психиатрических диагноза, а у 19 % — три различных психиатрических диагноза. Миллионы людей страдают, но думают, что у других жизнь лучше. Большинство людей не представляют, как им повезло. Испытывать трудности совершенно нормально и лучше обращать внимание на удачи, чем на неудачи.
Идеальным мозгом обладают лишь избранные. Всем нам требуется немного помощи
Когда я начал работать с томографией, то не задумывался о критериях нормальности, поскольку принимал много больных людей, которым требовалась помощь. В архивах нашей клиники есть данные о более чем 60 убийцах и сотнях людей со склонностью к жестокости. Мы сканировали тысячи пациентов с СДВГ, тревожностью, депрессией, травмами мозга, злоупотреблением токсическими веществами и биполярным расстройством, но для эффективной работы нам потребовалась база сканограмм нормальных людей, чтобы использовать их как материал для сравнения, лучше интерпретировать результаты томографии и иметь возможность публиковать научные работы. Я знал, что найти нормальных людей непросто, но не представлял, что это окажется настолько трудным делом. Те, кого я считал нормальными, в конце концов приходили ко мне с просьбой о помощи. Для проведения исследования мы выделили довольно жесткие критерии нормальности. Они требовались, чтобы итоги приняли к публикации научные журналы. Дабы попасть в число нормальных, нашим добровольцам необходимо было соответствовать пяти условиям.
• Никаких психических заболеваний в прошлом (это уже исключало 49 % населения).
• Никаких значительных травм головы.
• Отсутствие истории употребления наркотиков и других веществ.
• Отсутствие неврологических проблем.
• Отсутствие родственников первой степени (мать, отец, брат, сестра, ребенок) с психиатрическим расстройством, включая наркоманию.
Участников тщательно опрашивали и подвергали структурированным тестам, таким как Миннесотский мультифазный личностный опросник (ММРГ), который относится к личностным тестам и тестам памяти. Я пригласил поучаствовать членов моей семьи (как оказалось, не лучшее место для вербовки, за исключением моей мамы, владелицы безупречно идеального мозга), друзей, знакомых из клуба, церкви, школы, размещал объявление в «Лос-Анджелес таймс», распространял флаеры в университетах, даже раздавал приглашения на моих лекциях, хотя среди специалистов психиатрического профиля нормальных людей довольно мало. К концу второго года работы мы опросили около 1500 человек, но томографию сделали всего 65 из них. Только 1 из 232 человек, считавших себя нормальным, действительно соответствовал нашим критериям. Вот примеры людей, которые ошибочно считали себя воплощениями нормы.
Брэд был женихом одной нашей сотрудницы. К нему все хорошо относились, на работе считали отличным парнем, однако из интервью выяснилось, что в школе ему было непросто учиться и учителя говорили, что он не полностью реализует свой потенциал. Брэд страдал от прокрастинации, неорганизованности, писал плохим почерком и в течение трех лет экспериментировал с марихуаной и кокаином. Сам он не считал эти «эксперименты» проблемой и поэтому не упомянул о них, пока мы не стали расспрашивать его очень настойчиво.
Стив был молодым священником из местной церкви. Он считал себя добрым, компетентным и совершенно нормальным человеком. Но жена считала его вспыльчивым, ригидным и мрачным. От матери Стива мы узнали, что в детстве он перенес серьезную травму головы с потерей сознания, когда упал с качелей.