— Как всё-таки редко убивают у нас кондукторов! — с досадой подумал Орлов, скребя лезвием по горлу. — И в результате у милиции нет навыка работы по таким делам, нет наработанного материала, нет типичного преступника. Чаще надо их убивать, чаще. Тогда и раскрываемость повысится. Верно я рассуждаю, брат-сыщик? — и Орлов подмигнул своему отражению.
Выйдя с места постоянной прописки, лейтенант милиции Орлов Михаил Петрович пошёл по улице вдоль длинного ряда коммерческих палаток. Мимо Орлова в различных направлениях следовали прохожие без особых примет, неся в правых и левых руках сумки разной степени тяжести. Какой-то мужчина вел на поводке дога с ярко выраженными первичными половыми признаками. Из динамиков неслась лёгкая музыка отечественных исполнителей. «Шуфутинский. Или Киркоров», — безошибочно определил Орлов.
— Хорошо бы посадить за убийство кондуктора моего соседа-козла! — позволил себе помечтать следователь. — У этого гада музыка каждый день до трёх ночи орет. Жаль, что он наверняка не причастен к убийству. Хотя, стоп… В троллейбусе, вроде бы, музыка тоже играла…
Проходя мимо киоска, торгующего из корыстных побуждений горячими сосисками, Михаил Петрович замедлил шаг и заглянул внутрь. Ещё с той поры, когда Орлов работал в патрульно-постовой службе, торговцы привыкли угощать его десятком-другим горячих сосисок в тесте. Вот и сейчас милиционер отошёл от киоска довольный, с большим и аппетитно пахнущим пакетом.
Жуя сосиску, он зашёл в троллейбус № 5, сел и задумался. Зачем кому-то понадобилось убивать Старобабина именно в троллейбусе? Ведь можно было убить после работы… Или до…
— У вас что, молодой человек?! — неожиданно раздался у него над ухом громкий визгливый голос.
Орлов вздрогнул, рука его машинально дёрнулась к кобуре. «А может, убийца просто испугался, и убил Старобабина из соображений самообороны?» — подумал лейтенант, предъявляя удостоверение.
Орлов уселся за стол, отключил телефон и, пытаясь сосредоточиться, нервно забарабанил пальцами по столешнице. От многолетней напряжённой работы на полированной поверхности стола уже образовалось десять ямочек, выдолбленных орловскими пальцами.
— Никто не видел. Никто не слышал, — Михаил Петрович по привычке, оставаясь в одиночестве, рассуждал сам с собой. — Кондуктор не кричал, не сопротивлялся…
Дверь кабинета резко распахнулась, и в неё просунулась бритая голова Юры Прохорова, приятеля из РУОПа.
— Мишка! Мы на задержание. Поедешь?
Орлов прервал размышления.
— Кого?
— Не поверишь! На Кабана баба какая-то заяву за изнасилование подала — её из Ленинского РОВДа упросили. Там нас уже человек пять записалось, но я на тебя место забил. Ну, ты едешь или нет? Сам знаешь, такой стрельбы ещё долго не будет.
— Черт! — Орлов плюнул с досадой. — Не могу. По кондуктору этому шеф торопит. Не успеваю!
— Ну, смотри. Валить Кабана, значит, без тебя будем.
Дверь закрылась и по коридору гулким эхом отдались шаги убегающего Прохорова. Орлов успел крикнуть вдогонку:
— Расскажешь вечером — я пивка возьму!
Михаил Петрович помассировал виски пальцами и снова попытался сосредоточиться.
— Итак, на чем мы остановились?.. Почему кондуктор не закричал? Может, он знал убийцу? А тот хладнокровно подошёл и р-раз ему в бочину! А кондуктор упал? Упал...
Тут Орлов зашатался и повалился на бок вместе со стулом, на котором сидел, и прижатыми к вискам пальцами.
— Да, вот так упал и ехал ещё как минимум…
— Михаил Петрович, чаю бу…? — осеклась на полуслове Леночка Валуева, секретарь, входя в кабинет и увидав лежащего на полу хмурого лейтенанта.
— Бу. Чаю я, Лена, бу, — строго сказал Орлов и поднялся с пола.
Через пять минут Лена принесла стакан чаю и поставила его на стол. Следователь вместе с секретаршей дошёл до двери кабинета, выпустил её и громко крикнул в коридор: «Меня нет ни для кого! Я работаю!», после этого закрыл дверь и повернул ключ на два оборота.
Теперь он остался один в кабинете, и часов на пять ему был обеспечен покой. Все знали, что после таких слов к Орлову лучше не соваться. Один раз, правда, дверь вышибли — уж больно было тихо в комнате. После этого двое оперативников три дня были на больничном.
Следователь обошёл вокруг стола, положил в центр стопку листов мелованной бумаги, вытряхнул рядом коробок спичек. Затем достал из-под стола мешок с хот-догами, всё это разложил на постеленной рядом с бумагой газете.
Откинувшись на спинку стула, Орлов оглядел плод своих трудов, удовлетворённо хмыкнул — можно работать.
Впрочем, не хватало ещё чего-то. Покопавшись скрюченными пальцами в мятой сигаретной пачке и не найдя там даже окурка, Орлов недовольно поморщился.
— Сикуляр, начальник парка! Это он у меня четыре сигареты подтянул, гад!
Следователь нарисовал в центре листа бумаги кружок и злобно написал внутри: «СИКУЛЯР». От кружочка к углам листа протянулись четыре ровные линии.
Михаил минут пять тупо смотрел на свой рисунок.
«Пулю расписать, что ли?» — вяло подумал он. Больше в голову ничего не лезло.
Надо было что-то с собой сделать, как-то взбодриться. Орлов подошёл к окну, взял с подоконника специально приготовленный кусочек пенопласта, лизнул его и, прислонив к стеклу, принялся медленно водить вверх-вниз. Издаваемый пенопластом визг постепенно привел мозг Орлова в рабочее состояние.
К похожему способу прибегал ещё Шерлок Холмс, когда хотел мобилизовать своё сознание, только англичанин играл на скрипке, а Михаил Петрович играть на скрипке не умел и пользовался пенопластом.
Посвежевший и повеселевший, Орлов вновь уселся за стол и приготовился думать.
«Попытаюсь поставить себя на место пассажира, — решил он. — Вот я сажусь в троллейбус, хлопаю дверцей, опускаю стекло, закуриваю… Стоп! Дверцы в троллейбусе, кажется, хлопают автоматически… Ну ладно, вот я вошёл На что бы я обратил внимание? На женщин. Очень хорошо. Осмотрел женщин, дальше. Дальше я, по идее, должен оплатить проезд. Я жду кондуктора. Я жду его, а он не идёт. Мои действия? Я еду до нужной остановки и выхожу. Так? Так. Значит, по поводу того, что кондуктор мёртв, мне беспокоиться нечего, это мне только на руку. Так? Так. Значит, мы имеем сотню, а если быть точным, девяносто шесть человек, которые будут нам покрывать убийцу. Покрывать, потому что эта смерть им была на руку! М-да, получается задачка с девяносто шестью неизвестными… Может, компьютер поможет?»
Орлов отпер дверь, вышел и направился в аналитический отдел, где стояли несколько компьютеров. Там он попросил операторов ЭВМ вывести на дисплей фамилии всех свидетелей убийства в алфавитном порядке и внимательно изучил список. К сожалению, и этот, самый современный метод результатов не дал.
Следователь вернулся в свой кабинет.
Судя по всему, убийца находился в числе тех девяносто шести пассажиров троллейбуса. А что, если там был ещё один, девяносто седьмой пассажир, который всё-таки успел покинуть троллейбус до прибытия милиции? Его-то как раз все и покрывают. А как он мог покинуть место преступления? Водитель двери не открывал. Значит, через форточку? Потом пробрался по крыше к заду троллейбуса, к лесенке, спустился по ней и ушёл… Или он не ехал в троллейбусе, а просто ненадолго забрался в окно, убил контролёра и обратно, всё по той же крыше… Кстати, интересно, крыша у троллейбуса не под напряжением?
Орлов снял трубку телефона.
— Шнурко? Привет! Слушай, у троллейбусов во время движения крыша случайно не под напряжением? Не задумывался? Зря… Давай!
А почему, собственно, все зациклились на том, что кондуктора убил кто-то из пассажиров? Да, это самый простой вывод, но в практике Орлова бывали случаи, когда, вроде бы, очевидный вывод в итоге оказывался неверным. Взять, хотя бы, дело о попытке убийства алкоголика Рюмина его двумя собутыльниками, в квартире, где они находились втроём Собутыльники в один голос утверждали, что это сделали зелёные человечки. Им никто не поверил, даже адвокат, однако потерпевший, очнувшись в реанимации, полностью подтвердил версию подозреваемых.
А ведь в троллейбусе был ещё и водитель. Мог он на полном ходу незаметно выйти из кабины в салон троллейбуса, убить кондуктора и так же незаметно вернуться за руль? Теоретически — да, ведь между кабиной водителя и салоном есть дверь… Значит, надо ещё раз внимательно изучить показания водителя и всё тщательно проверить…