Некрасова. Да. Но мне кажется, Никодим Иванович, что если и будут какие-нибудь данные, их вряд ли сразу сообщат нам. Пущена в ход могучая система советской информации. Если понадобится, к ней на помощь придут все честные люди на земле. Тушмалову найдут. Но здесь еще другое - я не верю, чтобы все эти события сплетались только вокруг джи-тшау... Нет причины.
Берлога. Почему?
Некрасова. У нас, в сущности, нет еще никаких доказательств большой ценности этого растения.
Берлога (застыл от возмущения). Что?! (Яростно.) Что вы говорите, доктор?! Как никаких доказательств?!!
Некрасова. Но ведь пока все наши исследования...
Берлога (прерывая). Чепуха! Я удивляюсь, как вы, с вашим опытом, можете быть так позорно нетерпеливы. Наши исследования! Ошибки! Наши грубые ошибки!
Некрасова. Первый цикл не дал нам никаких намеков на экаиод.
Берлога. А экаиод есть в растении! Есть! Я видел его яркие линии в зеленой части спектра собственными глазами! И видела их Тушмалова.
Некрасова (спокойно). Подождем выводов комиссии академика Бестужева. Они должны быть сегодня готовы.
Берлога. И вот увидите, ледяная вы женщина без фантазии, эти выводы дадут нам экаиод!
Некрасова. Извините. Мне пора в наш вольер.
Берлога (угрюмо). Я с вами.
Некрасова. Мне кажется, что общество ледяного человека без фантазии должно стать вам наконец в тягость.
Берлога. Ну, вы не берите каждое слово в строку! И раз уж я влез в этот дом, могу быть, где мне угодно.
Некрасова выходит из кабинета. Берлога идет за ней.
Некрасова. Оля, я буду у себя. Когда вернется Вадим Ильич, сообщите.
Оля. Хорошо, Наталья Михайловна.
Некрасова и Берлога выходят. Пауза. Звонок телефона,
(Берет трубку.) Да. Институт оживления организма. Он здесь. (Синицыну.) Из вашей редакции.
Синицын. Спасибо. (Берет трубку.) Я! Лев Лукич, профессора Северина еще нет, а я хочу передать ему статью лично. Сегодня в набор? Хорошо, я скажу профессору. (Вешает трубку и, не сводя глаз с Оли, садится теперь уже значительно ближе.) Курить здесь нельзя?
Оля. Немного можно.
Синицын. Спасибо. (Нерешительно.) Товарищ Сторожкова, вас... Ольгой звать?
Оля (строго). Васильевной.
Синицын. Так вот... вы меня извините, Ольга Васильевна.
Оля. Да.
Синицын. Я слышал, что у вас в институте... есть собака без головы.
Оля (еще строже). Ну, и что же?
Синицын. И как будто... она - живая. А?
Оля. Без головы?
Синицын (неуверенно) Ага... Врут?
Оля (таинственно прищуриваясь). А как вы думаете - может жить безголовая собака?
Синицын. Думаю... Видите ли, я до сих пор как журналист все больше писал по вопросам техники. Ну, радио, можно сказать, хорошо знаю - любитель. А физиологию... (разводит руками) чорт его знает... думаю - нет. Без головы не проживешь.
Оля. Ну, некоторым людям это удается. А голова без собаки?
Синицын. Как без собаки?
Оля. Отдельно без туловища - может жить?
Синицын. Отдельно? Ну, уж это, простите, мистика!
Оля. Не может?
Синицын. Нет!
Оля (загораясь). А хотите увидеть такой опыт?
Синицын. Увидеть? (Волнуясь.) Ольга Васильевна! Неужели? Ух ты... Я бы очерк написал, честное слово! Для "Огонька"! Там любят такие случаи.
Оля. Тогда - нет. Об этом писать еще нельзя.
Синицын. Нельзя? Ну, не буду. Вы только покажите! Не думайте, что это пустое любопытство. Я ведь с вашим институтом случайно столкнулся... тут по поводу радио...
Оля (удивленно). Радио?
Синицын. Ну... это дело особое... И с тех пор заболел! Честное слово! Тянет меня к вам! Да и как не тянуть, когда вы здесь такие тайны природы открываете, со смертью боретесь, чорт знает, как интересно! Вот сами говорите - голова собаки... одна голова и - живет! А?! Ольга Васильевна, если не очень большой секрет, покажите!