— У нас хорошо работать, пацан! Трудовой коллектив то шо нада. Все пацаны нормальные, наши друзья. Я тебе базарю, пацан.
— А что мне делать надо будет? — спрашиваю.
Мужик в спортивном костюме:
— Как что? Товар втюхивать!
Директор британской фирмы останавливает меня и кладет толстые противные руки мне на плечи. От морозного воздуха и вони изо рта директора голова у меня кружиться начала. Ненавижу такие лица, как у него, — не лицо, а блин сплошной. И второй подбородок. Без бровей. Без каких-нибудь отличительных черт. Пустырь! Что за лицо…
— Будешь торговать нашим товаром, пацан. Будешь продавать чайники за 50 гривен, а что сверху накрутишь — себе оставляй. Только много не крути сверху, а то узнаем и ноги тебе переломаем, понятно?
Мужик в спортивном костюме смеется. Похоже, шутка ему понравилась.
— Понятно, — отвечаю. Что же тут непонятно?
Пришли на базар Святошино. Там слякоть под ногами. Болото. Люди как курицы мокрые ходят. Собаки под ларьками ютятся друг к другу. Снег падает и сразу тает. Подошли к торговой точке. Там человек лет пятидесяти, седой, сидит на стульчике. У него ног по колено нету.
— Колян, — говорит ему директор британской фирмы. — Мы тебе нового работника привели. Будешь ему пока только чайники выдавать. По одному, не больше.
Колян кивает им головой. Директор британской фирмы:
— Ну, всё, пацан, приступай к работе.
Мужик в спортивном костюме:
— А если сбежишь, мы тебя найдём и ноги переломаем, всосал? Они уходят. Колян даёт мне коробку с электрическим литровым чайником.
— Этот по 60 гривен, — говорит.
Я беру чайник и, протискиваясь через людей, выхожу к метро. Иду по переходу. Выхожу наверх. На Святошино есть гастроном. На втором этаже гастронома находится очень уютный и дешевый кафетерий. Там вкусный кофе и горячие сосиски в тесте. Я поднимаюсь туда. Посетителей полным полно. Продохнуть негде. Сонная буфетчица даёт мне кофе и говорит, что сосиску сама принесёт. Я ставлю коробку с чайником на стул и сажусь. Делаю глоток кофе, и тепло приятно разливается по моему животу. Вокруг ботинок образовались две лужицы. Я прячу ноги под стол. Приносят сосиску в тесте, я её сразу проглатываю и прошу еще два кофе и две сосиски.
Буфетчица говорит, что у неё нет времени и надо сразу говорить про сосиски и кофе.
— Но ладно, так и быть, — говорит она и уходит недовольная. Я бы ей дал сверху денег, чтоб она не обижалась, но в кармане всего десять гривен.
Да еще этот чайник дурацкий. Я представляю, как в кафетерий заходят директор британской фирмы и этот недоразвитый в спортивном костюме.
— У вас свободно? — стоит толстая баба с подносом. Руки у неё и ноги как у слона, а на лице — родинки. Много родинок. Нос такой как пятачок.
— Свободно, — говорю и ставлю электрический чайник на пол. У неё на подносе целая гора сосисок. На вид ей лет 25, может, меньше. Она такая жирная, что тяжело возраст определить.
— Я пойду за кофе, — говорит. Пошла за кофе, и я у неё с подноса две сосиски беру и быстро их ем.
Сидим с ней, я в окно смотрю, как снег падает, и как троллейбусам тяжело, и как люди бегут по своим делам. Краем глаза замечаю, что баба на меня пялится.
— Ну и погодка сегодня, — говорит. Она такая страшная на лицо. Даже разговаривать с ней не хочется. Стыдно признаться. Мне уже 18 лет, а до сих пор женщины не было. Я и за грудь женщину не трогал. Никто не давал. Я особо приставать не умею. Заигрывать не умею. Ласковым быть не умею, как некоторые пацаны, когда хотят баб полапать или посадить на крючок.
— Ага, — говорю. — Погода херовая.
Сам думаю о директоре британской фирмы и его недоразвитом дружке в спортивном костюме. Какой же я дурак, что сразу от них не ушёл. Зачем мне было идти на базар с этими пьянчугами?
— Я когда с работы шла, — говорит мне баба, — два раза упала. Она глупо хихикнула. У неё в глазах искорки. Я заметил. Один кореш рассказывал, что если у бабы в глазах искорки, значит, у нее давно мужика не было. Я-то в этих делах мало что понимаю.
— Не сильно ударились? — спрашиваю. Груди у неё большие так и выпирают из-под блузки. Как дыни, бляха. У меня под столом багет встал. И я подумал, что мог бы потрахаться с такой уродиной. Всё равно никто не даёт. Терять нечего.
— А кем вы работаете? — спрашиваю. Она улыбается.
— Я преподаю английский язык в гимназии восточных языков. Знаете, где эта гимназия? — спрашивает.
— Нет.
— Это где кинотеатр «Экран» находится. Там за ним гимназия напротив больницы.
Я на груди её смотрю, а не в лицо. Наверное, она думает, что я болван. Тем более бедно одетый болван.
— Там я преподаю в старших классах. А вы где работаете? Меня зовут Аня.
— А меня Валера, — вру я. Зачем ей знать моё настоящее имя.
— Очень приятно. Так где вы работаете?
Подходит буфетчица и говорит, что просто так сидеть можно и на улице. Нужно что-то заказывать. Я заказываю еще кофе, а скотобаза еще сосисок.
— Так где вы работаете? — не уймётся никак.
— Я работаю в одной британской фирме. Эта фирма занимается разными электротоварами. Я помощник директора. Вот как раз везу новый чайник на экспертизу.
Достаю чайник из-под стола и показываю ей.
— Ого, помощник директора! — говорит и жуёт свои проклятые сосиски. Прогорклый маргарин у неё по подбородку течёт. Дело в том, что мать моя уехала в деревню на неделю. Там её брат умер. Молодой был. 55 лет. Спился от бурячихи, и сердце отказало. Я хотел с ней поехать. Но она запретила. Сказала: «Тебе нужно в швейное ходить. Некогда тебе ездить. Уже пора что-то думать. Ты же взрослый». Не особо я и хотел ехать. Так, из приличия спросил. Больно интересно мне на похороны смотреть. Где все плачут, и покойник в гробу лежит.
— Аня, — говорю ей, — у вас очень необычное лицо.
— Красивое? — спрашивает.
— Очень, — говорю. По части комплиментов я ничего не соображаю.