тогда стал подшучивать, посмеиваться. Ахмедбек обиделся. Теперь я уже не смеюсь. И вот почему: три года назад, прогуливаясь по «Эмиру», я заглянул в антикварный магазин Исмаили. Вы знаете его?
Бледный Ахун отрицательно покачал головой. Нет, Исмаили он не знает.
– И что бы вы думали? Я увидел клинок. Тот самый клинок Ахмедбека.
– И вы купили его?
– Вы угадали, – рассмеялся Керлинг. – Я не мог не купить. Это был экземпляр редкой, искусной работы. Но не успел я приобрести клинок, как появились десятки людей, желающих перекупить его… Я думал, думал… – Керлинг хотел уже сказать, что обменял клинок на клыч, но старый
Ахун не выдержал. Испытание было ему не под силу, и он крикнул:
– Нет, нет! Ни за что не продавайте!
– Почему? – спохватился Керлинг и сообразил, что чуть не допустил промаха.
– Нет, нет, господин, ни за какие деньги!…
«Ага, вот как, – мелькнуло в голове Керлинга. – Он думает, что клинок у меня. Тогда придется сделать ложный ход».
Он поставил свой стул против гостя, верхом уселся на него и, пристально посмотрев в глаза старика, начал свой «ход».
– Позвольте, позвольте… Я припоминаю. Покойный
Ахмедбек говорил, что тайна клинка известна лишь двум: ему и еще кому-то. Вот имя я забыл… Уж не вам ли?
Ахун отвел глаза. Кажется, этот господин все знает.
Ахмедбек оказался несерьезным человеком. Видно, и сын в него… Кто тянул за язык Ахмедбека? Рассказывать какому-то иностранцу историю клинка!… Ведь они поклялись на коране хранить тайну. Только смерть бека давала право раскрыть ее третьему человеку – наследнику, Нарузу Ахмеду. Значит, бек нарушил клятву? Что же теперь делать?
– Много ли вам дают за клинок, господин? – спросил
Ахун. У него появилась шальная мысль приобрести клинок. Керлинг назвал сумму и едва сдержал улыбку.
Старик ахнул. Аллах акбар! Шутка сказать! Таких денег не скопить и за двадцать лет!
– А не подскажет ли сын Ахмедбека имя того второго, кто знает тайну клинка? – задал Керлинг коварный вопрос.
– Нет, нет! – испугался Ахун. – К Нарузу не надо обращаться. Он глупый человек. Очень глупый. Как можно было, обладая клинком, продать его? Ведь клинок вывез с той стороны Наруз Ахмед. Вывез, держал столько лет и продал. Ну, разве он не глупец?
– Вот как? Я этого не знал. Хм…
– Нарузу ничего не надо говорить, он только испортит дело. То, что знают двое, не обязательно знать троим. Хорошо, когда знает один, хуже двое, совсем плохо – трое.
Мы двое знали и, видите, что получилось…
– О! – радостно воскликнул Керлинг. – Теперь все стало понятным. Значит, вы, достоуважаемый ата, и являетесь одним из двоих, знающих тайну?
– Я… – тихо уронил Ахун и рукой стер со лба проступивший пот.
– Так в чем же дело? Что вас смущает? Вы что, собираетесь унести тайну с собой в могилу, как сделал Ахмедбек? Не глупо ли? При вашем положении я не скромничал бы. Надо рассуждать по-деловому. От молчания, могу вас заверить, вы ничего не выиграете. Послушайте, ата: один знает тайну, но у него нет клинка, у второго есть клинок, но он не посвящен в тайну. Какой толк в этом? Но если оба вступят в союз, то будут и деньги, и богатство. Подумайте, Ахун-ата!
– Плохо все получилось, – смущенно забормотал Ахун.
– Очень плохо. Но если сам бек разболтал, то нужно ли мне соблюдать клятву? Хорошо, я расскажу. Но при одном условии: обещаете не обмануть меня? Я очень стар, господин, мне восемьдесят лет. Мне уже трудно собирать травы, ходить по домам. Глаза стали плохо видеть, ноги отказываются носить… Но у меня есть молодая жена, совсем молодая. Ей шестнадцать лет. Она никого не имеет, кроме меня. И она собирается подарить мне наследника.
Вы понимаете? Нам много на троих не надо. Если вы…
– Довольно, все понятно, – нетерпеливо перебил его
Керлинг. – Я твердо обещаю и даю в этом слово.
– Спасибо. Я знал, что вы не обидите старика. Вы –
человек образованный, иностранец, хорошо знали Ахмедбека…
– Да, да… я все понимаю.
– Тогда слушайте…
И Ахун рассказал все.
Освободившись от тайны, он почувствовал облегчение, будто сбросил с плеч долголетний, изрядно надоевший груз, и потянулся к чайнику.
Керлинг, все время молча слушавший, с досадой хлопнул по столу так, что подскочили вазочки, и воскликнул:
– Господи! Какой же я идиот! Я ничем не лучше этого
Наруза Ахмеда.
Ладонь Ахуна, протянутая к чайнику, застыла в воздухе.
– Что вы сказали? – переспросил он.
– Что я идиот! – повторил Керлинг, не на шутку взволнованный. – Ведь я обменял этот клинок на клыч. По своей собственной воле. Я ведь ничего не знал! Ничего! Вы теперь понимаете?
Нет, старый Ахун не понимал. Лицо его сразу обрело глупое выражение. Он весь обмяк и готов был расплакаться. Он понял лишь то, что с ним разыграли злую шутку.