Его обдурили. Его, восьмидесятилетнего уважаемого табиба, повидавшего на своем веку так много разных людей, обманули, как болтливую женщину. Этому иностранцу просто надо было выведать тайну клинка, и он добился своего. Теперь ему Ахун не нужен. Ай-яй-яй… Что же он натворил?…
– Вы, я вижу, не верите мне? – обратился к нему Керлинг. – Напрасно. К сожалению, эмирского клинка у меня уже нет. Это правда. Я его обменял, и клинок находится сейчас там, – он неопределенно показал рукой, – в Советской России…
Ахун молчал. Он поднялся, взял свой узелок, лежавший на полу возле ног, и, не простившись с хозяином, шаткой походкой направился к двери. Сердце его нехорошо, тупо болело от обиды, бессилия и злобы. Он долго не мог попасть ногами в башмаки.
Когда Ахун наконец обулся и за ним закрылась дверь, Керлинг усмехнулся:
– Старая обезьяна! Не поверил! И еще обиделся. Ну и черт с тобой! Для меня теперь ясно одно: дело это стоит крупной ставки. Надо вспомнить имя советского офицера во что бы то ни стало!
8
Стояла темная безлунная ночь. Из комнатушки Наруза
Ахмеда тускло светился рыжий огонек. Ахун подкрался к оконцу и прислушался. Наруз Ахмед был не один. Слышались два голоса. Старик попытался заглянуть в окно, но ничего не увидел: стекло было мутное, затянутое густым слоем пыли.
«Кто там у него? – подумал Ахун. – С кем он водит дружбу, этот ишак?»
Прижавшись к стене, будто сонная птица, Ахун стоял, обдумывая происшедшее. Медленно ворочались мысли.
Как ни глуп был сын Ахмедбека в глазах старого табиба, но сам себе старик казался еще глупее этого щенка. Если
Наруз Ахмед, не зная сути тайны, продал клинок, то Ахун сделал худшее – он выболтал все сокровенное. Снедаемый стыдом и раскаянием, он пришел сюда, чтобы поделиться с
Нарузом Ахмедом, обсудить положение, найти выход.
Старик ждал, когда гость уйдет от Наруза Ахмеда, но тот, видимо, не торопился. Стоять под окном было и трудно и неловко. Мало ли что могут подумать соседи. И
Ахун решил войти в дом. Наруз Ахмед догадается, зачем явился табиб, и постарается выпроводить гостя.
Ахун пробрался во двор, вошел в открытую дверь и оказался в совершенно темных сенцах. Лишь по звуку голосов он на ощупь взял нужное направление и отыскал вход.
В комнате было двое: Наруз Ахмед и незнакомый человек, по-видимому, иранец. Это был приятель Наруза
Ахмеда полотер Масуд.
– Салям! – коротко бросил старик, приложив руку к груди.
– А! Достопочтенный Ахун-ата! Салям алейкум! – весело отозвался Наруз, вышел из-за стола и, подойдя к старику, пожал его дряблую руку своими сильными руками. –
Вы очень плохо выглядите, – заметил он. – Что случилось?
Больны, устали или неприятность какая-нибудь?
– Всего понемногу! – неопределенно ответил Ахун и опустился на низенькую скамеечку.
– Это заметно, – сказал Наруз Ахмед и вернулся к столу. – Я сразу увидел. В тот раз вы были значительно лучше.
Старик глубоко вздохнул и обвел взглядом комнату.
Удивительно! За короткое время она преобразилась. Над кроватью висит цветистый коврик, сама кровать покрыта синим шелковым покрывалом. На полу – дорожка. Ничего этого раньше не было. Не было и квадратного стола на низеньких ножках, и полдюжины скамеек. В углу пыхтит медный самовар – тоже обновка! Появилась лампа… Глаз
Ахуна умеет замечать. Все это новенькое появилось только что. А на столе? А на столе голубые чайники с красными узорами, такие же пиалы, белые лепешки, сахар, сушеные фрукты, мед и бутылка. Если судить по тому, как разговорчив и приветлив хозяин, тогда ясно, с чем она. На Нарузе свежий чесучовый костюм. И всем своим видом он выражает воплощенное благополучие. Вот что значат деньги! И все это позволил себе Наруз Ахмед, конечно, благодаря великодушию старого фокусника Али Мансура, не иначе!
От чая Ахун не отказался и принял из рук хозяина пиалу.
Разговор начался было о погоде, но скоро прервался.
Ахун отхлебывал чай маленькими глотками, посапывал и исподлобья разглядывал Масуда.
Когда старик покончил с пиалой, Масуд почувствовал, что он здесь лишний, распрощался и вышел.
После того как стихли его шаги, Ахун поинтересовался:
– Кто это?
– Местный житель, хороший человек и мой давний знакомый. Мы когда-то работали вместе в отеле «Дербент»
полотерами. А что?
– Ничего. Я к тебе по делу.
– Я так и подумал.
– Беда случилась, – проговорил Ахун упавшим голосом.
Наруз Ахмед насторожился:
– Какая беда, с кем?
– С тобой и со мной, – ответил Ахун. Он достал из-за пояса кубышку с насом, повертел ее в руках и сунул обратно.
– Ну, ну… Говорите… Что же вы? – подтолкнул его обеспокоенный Наруз.
– Сейчас. Сейчас, сын мой. Если бы ты знал только, как мне тяжело говорить об этом, как больно моему старому сердцу, как тягостно на душе. Все случилось какой-нибудь час назад, а я, кажется, постарел на добрый десяток лет. –
Ахун сделал глубокий вздох, часто заморгал глазами и начал щипать свою бороду.