– Пока ничего не понимаю…
– А я ничего еще и не сказал, – строго заметил Ахун, – И
ты не торопи меня! – Он нахмурился, выждал немного и продолжал: – Сегодня вечером ко мне пришел незнакомый иранец. Он сказал, что меня зовет какой-то знатный господин, и велел торопиться. Мы сели в машину и поехали.
Остановились возле особняка на улице Лалезар. – Старик закашлялся и потянулся к пиале.
Название улицы привело в смятение Наруза Ахмеда. Он хотел было задать вопрос, но сдержался и промолчал.
– Слушай дальше, – продолжал Ахун. – Иранец провел меня в богатый дом, и там встретил нас хозяин, такой же больной, как ты сейчас.
– Кто же он? – перебил его Наруз Ахмед.
– Богатый иностранец.
– Каков из себя?
– Хм… Разве это важно? Ну, как сказать… Пожилой, лет под шестьдесят. Светлый. Волосы гладкие, прилизанные. Ростом, пожалуй, с тебя. Хорошо одет. Свободно говорит по-нашему.
«Он… он…» – мелькнуло в голове Наруза Ахмеда и он поторопил рассказчика:
– Ну, ну… Говорите дальше.
Ахун продолжал:
– Этот иностранец знает кое-что обо мне и о твоем отце.
Он познакомился с Ахмедбеком еще в Бухаре. Встречался с ним в Афганистане. Ахмедбек показывал ему свой клинок и рассказал тайну клинка.
– Быть не может! Что за ерунда! – воскликнул Наруз
Ахмед, изменившись в лице.
Ахун покачал головой:
– Я сам вначале не поверил, но это так.
– Чушь! Отец ничего не говорил мне об этом иностранце. Он говорил о вас.
– Не знаю, не знаю, – пробормотал Ахун. – Я передаю тебе то, что я слышал. Оказывается, на этом свете нет ничего невозможного.
– Не могу поверить, чтобы отец… А зачем вас позвал иностранец?
– Я долго не мог догадаться, а потом он объяснил. Он рассказал мне все и спросил, могу ли я подтвердить, что в клинке таится важный секрет.
– И что же сказали вы?
– Я сказал, что Ахмедбека знал, что видел в его доме клинок, но ни о какой тайне никогда ничего не слышал. Он рассмеялся и говорит: «Я не верю вам. Но если вы забыли тайну, то я могу напомнить вам о ней». Иностранец вышел из комнаты и вернулся с клинком в руках. В глазах у меня помутилось. Это был клинок твоего отца, подаренный ему эмиром. Ошибиться я не мог… Иностранец спросил, подавая мне клинок: «Это он?» Я преодолел волнение, охватившее меня, и твердо сказал, что это не тот клинок. «Не тот?» удивленно спросил он. Я повторил, что не тот. Он обнажил клинок, положил его на стол, склонился над ним и произнес: «А может быть, вы ошибаетесь? Смотрите сюда!» – А у меня дрожали руки и ноги. – «Видите вот эти узоры, черепа и цифры? Ведь суть-то в них. Неужели я спутал? Не может быть на свете второго такого же клинка!»
Я сделал вид, будто не понимаю, и повторил, что ни разу не видел этого клинка.
– Вы не спросили, откуда у иностранца клинок?
– Спросил. Он ответил, что ему подарил его Ахмедбек перед уходом на советскую землю.
– Но это же ложь! Почему вы не разоблачили его?
Ахун пожал плечами.
У Наруза Ахмеда все перемешалось в голове. Рассказ старика он принял за чистую монету, а потому и не мог разобраться в создавшемся положении. Зачем только понадобилось Керлингу выдумывать, будто клинок подарил ему отец, когда он купил его у Исмаили? Как мог Керлинг знать Ахмедбека? При чем здесь Бухара, Афганистан?
Почему отец при жизни не обмолвился об этом ни словом?
Да и мог ли отец посвятить в тайну клинка чужеземца? Нет, нет, это не похоже на отца. О клинке Керлинг узнал от него же, от Наруза, в ту злосчастную ночь… Но Наруз ни словом не обмолвился о каких-то узорах, черепах… Он сам ничего не знал, кроме того, что клинок может принести богатство. Только это он и сказал Керлингу. Выходит, что клинок все же у Керлинга. А откуда он мог узнать об
Ахуне? О черт! Да Наруз сам назвал имя старика…
Ахун и Наруз Ахмед сидели у стола друг против друга, взволнованные, в глубоком молчании, думая каждый о своем.
– Что же теперь делать? – проговорил наконец Наруз
Ахмед.
– Выкрасть клинок у иностранца, – твердо сказал Ахун.
– Что? – переспросил Наруз Ахмед, будто не расслышал.
Ахун повторил.
Наруз усмехнулся: хорошенькое дело – выкрасть! Если бы знал старик, чем закончилась попытка выкрасть клинок, он не предложил бы такой глупости.
– Что же ты молчишь, сын мой? – спросил Ахун.
– Думаю
– Да, верно, думать надо. Выкрасть клинок – нелегкое дело.