– Поэтому-то и говорю, что не очень знаю вас. Вы вправе не доверять мне, я – вам. Но мы заключаем сделку: я перебрасываю вас в Узбекистан, навожу на след клинка, обеспечивая помощь и возвращение. Вы делаете дело. Результаты – пополам. Ясно? Предупреждаю еще раз: мои люди будут знать о каждом вашем шаге в Узбекистане. На всей нашей планете не найдется места, где мог бы укрыться человек, попытавшийся оставить меня в дураках. Вы можете спросить: «Неужели никто и не пытался обмануть?»
Не скрою, пытались. Нашлись такие смельчаки, но все они расплатились жизнью. Не советую следовать их примеру.
Наруз Ахмед протестующе замахал руками:
– Не хочу даже слушать! За кого вы меня принимаете?
– Молчу… Больше об этом ни слова. Надеюсь, мы поняли друг друга. Теперь о вашей задаче. Продолжаю. Дело обстоит именно так, что клинок сам по себе не нужен ни вам, ни мне. Вся суть не в клинке, а в таблице, которая вычеканена на нем. Мы должны иметь эту таблицу. Для того чтобы ее списать с клинка, грамотному человеку понадобится пять минут, не более. Следовательно, и клинок нужен нам не более чем на пять минут…
– На пять минут… – повторил Наруз Ахмед, странно улыбаясь.
Керлинг подозрительно взглянул на него.
– Вы не улыбайтесь, – предупредил он. – Да, да…
Таблица – еще не все. Ее надо расшифровать, надо знать ключ к ней. Шифровальное дело – почти моя вторая профессия. Получив от вас начертание знаков – цифры и буквы можно передать по радио, – я попытаюсь найти ключ и результаты сообщу. Вам останется только действовать.
И тут Наруз Ахмед решил вдруг предпринять ложный ход, который поднял бы его цену в глазах Керлинга.
– Не надо искать ключ, – небрежно сказал он. – Вам его не найти. Этот ключ кроется в изречении из корана, которое надо отыскать над входом в одну из старых мечетей
Бухары. Теперь-то я понимаю, почему отец при нашем последнем свидании приказал мне его списать. Мне ясна эта связь… – будто в глубокой задумчивости произнес
Наруз Ахмед. – Я намерен был скрыть это от вас. Но теперь хочу на ваше доверие ответить откровенностью… – убежденно закончил он.
Керлинг подошел вплотную к гостю, посмотрел на него по-новому и промолвил:
– Тронут. Не ожидал. Дайте вашу руку.
Пожав руку Наруза Ахмеда, он сел рядом с ним, достал из кармана зажигалку и начал играть ею. Признание Наруза
Ахмеда выбило его из колеи.
Немного погодя, Керлинг предложил:
– Вы останетесь ночевать у меня.
– Если это удобно…
– Нам никто не помешает, и мы сейчас договоримся о всех подробностях вашей экспедиции.
– Как вам будет угодно, – покорно согласился Наруз
Ахмед, снова превращаясь в смиренного бедняка.
– Подготовка отнимет у нас не больше полумесяца.
Многое вам уже знакомо по школе майора…
– А как я буду выбираться оттуда? – осторожно поинтересовался Наруз Ахмед.
– Очень просто, – Керлинг подошел к столу и взял карандаш с листком бумаги. – Сажать самолет не будем. Это рискованно на чужой территории. Мы подхватим вас с земли на воздух.
Наруз Ахмед, не понимая, сморщил лоб.
– Сейчас я изображу все, – продолжал Керлинг. –
Представьте себе турник. Гимнастический турник. Но это не обычный турник. Высота его метров этак девять, а ширина – пять-шесть. Он сделан из легчайшего, почти невесомого металла, очень прочен, и в сложенном виде его может свободно унести один человек. На углах смонтированы две батарейки с сильными лампочками. К перекладине турника подвешено специальное приспособление, вроде подвижной люльки. Вы садитесь в эту люльку, включаете свет и ждете. Пилот, увидев мигающие лампочки, снизится на бреющий полет и выпустит трос со специальным захватом. Пролетая над турником, захват зацепляет за перекладину, и вы поднимаетесь со всем приспособлением в воздух. Трос внизу раздвоен. На одном конце его закреплен захват, а на другом – снаряжение, вроде портупеи для вас. Уже в воздухе вы надеваете на себя портупею, а турник отцепляете, и он летит вниз. Сделать это нетрудно. Замок прочен, но при легком нажиме на карабин он легко раскрывается. Избавившись от турника, вы висите на тросе, и он лебедкой, через нижний люк в днище самолета, втягивает вас внутрь. И конец делу.
Наруз Ахмед покрутил головой.
– Я понимаю, – улыбнулся Керлинг. – Эти ощущения не для людей со слабыми нервами, но вас я к ним не отношу.
Кроме того, приспособление работает безотказно. Оно еще не давало осечек. Мы все это продемонстрируем на практике, и вы убедитесь, что такой способ абсолютно надежен и совершенно безопасен.
Наруз Ахмед всмотрелся в примитивный чертеж на бумаге, представил себя сидящим в люльке, а затем болтающимся в воздухе на тросе, и по спине его поползли мурашки. Но он успокаивал себя тем, что прыжок с парашютом не менее рискован. А лететь вверх или вниз –
какая разница? Один черт. Дело в привычке.
После некоторого раздумья он поинтересовался:
– А где я возьму турник?
– Мы выбросим вам его заранее на парашюте. Все ясно?
А теперь пошли отдыхать. Уж скоро начнет светать.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
1
Над пустыней стояла ночь. Дул тугой «афганец». Он волочил по пескам сухие кусты янтака и «перекати-поле», жестко шуршал в песчаных барханах. Тоскливо, на разные голоса завывали голодные шакалы. Высоко-высоко в бездонной глубине неба среди россыпи мерцающих звезд обозначился глуховатый и монотонный, с каким-то тяжким, надрывным придыханием рокот авиационного мотора. Рокот постепенно нарастал, ширился. Самолет шел на большой высоте. Вскоре он пересек границу и углубился на север. Когда по расчетам штурмана под ним распростерлись песчаные волны пустыни, от самолета оторвалась невидимая с земли точка. Это вывалился из нижнего люка
Наруз Ахмед. Плотно сжав веки, держась одной рукой за вытяжное кольцо и отсчитывая про себя секунды, он с нарастающей скоростью устремился к земле. И когда, по его подсчетам, до земли оставалось не более километра, он выдернул кольцо.
Освободившись от живого груза, самолет плавно развернулся, лег на обратный курс, и в это время внизу, в шести местах одновременно, вспыхнули мощные лучи поисковых прожекторов. Они точно по команде пронзили мрак, вздрогнули и заколыхались из стороны в сторону, щупая звездное небо, и скрестились в одной точке. В перекрестии лучей самолет стал отчетливо видимой светящейся птичкой с застывшими, будто раскаленными крыльями.