Хреново, что он заговаривает с тобой. Ненавидишь тип людей, которые подходят и начинают болтать с таким видом, будто вы тысячу лет знакомы. Несет какую-то чушь, рассказывает глупые истории из жизни, хотя ты его ни о чем не спрашивал. Тебе об этом парне говорили. КВГ. Кость в горле. Над ним постоянно посмеиваются, но зовут на каждую вечеринку, дескать он веселый. Шут гороховый, одним словом. И зовут его на самом деле потому, чтобы затем было кого обсудить. Неужели он этого не понимает? Не видит дальше собственного веснушчатого носа? Или ему… Ему реально похуй? Пацан продолжает болтать, но было вспыхнувшее раздражение в тебе начинает угасать. Ты не сразу понимаешь, что дело в его простоте и искренности. Говорит, что думает. Не отводит взгляда. Не смотрит на тебя, как на фрика. Не сверлит взглядом пробитую переносицу. Не усмехается над ирокезом. Говорит с тобой на равных, даже не предполагая, что может быть иначе. Он с таким восторгом вещает про домашнего кота соседки, что ты начинаешь невольно улыбаться, зараженный его непосредственностью.
Хреново, что именно в этот момент в голову ударяет выпитое пиво, развязывая тебе руки, которые ты сам же и связал. Присматриваешься к КВГ внимательнее. Светло-зеленые глаза. Длиннющие ресницы. Выразительные скулы. И приподнятые уголки губ, из-за чего кажется, будто парень всегда ухмыляется. Сам не знаешь, что на тебя находит, но ты внезапно подаешься к нему ближе, вдавливаешь в холодильник, сжимаешь пальцами его тощую задницу, одновременно с тем наклоняясь и ловя губами его дыхание.
Хреново, когда несостоявшийся поцелуй прерывается его толчком тебе в грудь и опешившим возгласом «Ты ебанулся?!».
Хреново, что на следующий день он подходит к тебе, как ни в чем не бывало, и выдает «Вот это ты вчера нажрался!», а ты в ответ тихо, сквозь зубы цедишь: «Пошел нахуй. Не подходи ко мне» и уходишь, надеясь, что он исполнит твое пожелание, но в то же время в глубине души надеясь на обратное, потому что… Хреново, когда то ли из-за бушующих гормонов, то ли от тоски по нормальному отношению влюбляешься в первого встречного без особых на то причин.
Хреново.
Но терпимо.
****
— Слы-ы-ыш, а это не тот поцик, который попытался осенью гланды тебе облизать? — послышалось гаденькое хихиканье с левого плеча.
— Ой, да хорош. Ну перебрал парень, с кем не бывает, — лишь отмахнулся Костя, очарованный голосом певца. Он и не знал, что Артём, так звали пирсингованного парня, обладает столь поразительными вокальными данными! На вписке, где они как-то столкнулись, до слуха КВГ доходила информация о том, что панк поет в группе, но кто бы мог подумать, что так хорошо! Даже на фоне не слишком умелых музыкантов смотрелся парень эффектно. Голос удивительно гармонировал с внешним обликом, создавая законченный образ.
— С кем не бывает? Да с кем угодно! Ты же тоже пару раз нажирался до свинячьего визга. Ползать, ползал. Творить хуйню, творил. Но не приставал после этого к парням!
— Так я и к девушкам не приставал, я вообще ни к кому не приставал, мне не до того было, — заметил Константин.
— Ну да, пристать можно в любое время, а поблевать — вот эта возможность выпадает не каждый день, так что следует хватать ее, пока горячая, и пользоваться до посинения! Серьезно, один раз ты реально посинел!
— Это когда я картошкой подавился? — уточнил Костя.
— Точно! Впервые видел, чтобы человек сидел в обнимку с унитазом и при этом грыз сырую картошку.
— Мама меня с детства учила, что оставлять еду на тарелке нельзя…
— Так картошка не в тарелке была, а в погребе, в который ты перед этим провалился. Зато наелся картохи на годы вперед.
— Это уж точно.
— И все-таки дело могло быть не только в алкоголе, — продолжал навязчиво нашептывать Демон, не желая отвлекаться на иные темы разговора.
— А в чем же еще?
— В том, что он, например… Пидарас?!
— Не ты ли еще вчера орал на Доброила за его гомофобию? — возмутился Костя.
— А я и не гомофоб. А вот ты…
— И я не гомофоб. С чего бы мне им быть?
— С того, что ты живешь в этом городе, а, значит, варишься в котле предрассудков, — заметил Красный.
— Они меня обошли стороной, — не согласился Костя. — И знаешь, если даже он из ребят, которым нравится мужское общество, меня он явно с кем-то перепутал, — пожал КВГ плечами и тут же, спохватившись, огляделся по сторонам в надежде, что никто не заметил, что он тут ведет беседы с самим собой. Благо, окружающим было плевать. Внимание посетителей бара приковала сцена.
— Это почему же? Думаешь, что ты урод?
— Нет, так думаешь ты, а я считаю себя нормальным. Но просто… Не знаю. По-моему я не в его вкусе. Посмотри на него. Творческая личность как пить дать! А я…
— Петрушка на базаре? — закончил за Костю Зловар.
— Спасибо за высокую оценку…
— Всегда к твоим услугам.
— Да чтоб тебя! — раздалось внезапное на весь бар. Костя, как и многие другие посетители, подпрыгнул на месте от неожиданности. Артем, ни с того ни с сего раздраженно отбросив микрофон и тем самым вызвав жуткий скрежет, вырвавшийся из колонок, спрыгнул со сцены и без объяснений поспешно прошагал к двери с потертой табличкой «только для персонала». Музыканты, прервавшись, переглянулись, пожали плечами и последовали за вокалистом.
— О, шанс, — шепнул Демон.
— Сам знаю, — отмахнулся Костя, двигаясь за группой.
****
Артем закрылся в темной подсобке и только после этого дал волю чувствам:
— Может хватит?! — зашипел он едва слышно, чтобы ребята из группы, в которой он пел, не решили, что он окончательно рехнулся. Достаточно было и того, что Артем сорвал выступление, убежав в закат посреди песни.
Ангел, которому и адресовали шипение, вздрогнул и захлопал длинными белесыми ресницами с таким видом, будто понятия не имеет, что именно не устроило его подопечного.
— Хватит что? — пискнул он, скукожившись под проницательным взглядом синих, словно море, глаз. Море, в котором топили людей, перед этим погрузив их ноги в тазик с цементом.
— Петь! Мать твою, хватит петь! ХВАТИТ ПЕТЬ, КОГДА Я ПОЮ! Мало того, что играют не ахти, так еще и ты сбиваешь с ритма своими неебически фальшивыми завываниями! — выдохнул парень, стараясь держать себя в руках. Собственно, держал он себя в руках уже восемнадцать лет, так что по подавлению эмоций давно заслужил золотую медаль или хотя бы поощрительную грамоту.
— Извини, забылся, — захныкал Ангел-Хранитель, пряча половину лица за копной кудряшек. — Я не привык, что мой подопечный меня видит. Это ненормально!
— Что действительно ненормально, так это слышать предсмертные стоны орангутанга в твоем исполнении. Я прям чувствую, как безумие внедряется в мое тело через ушные раковины! — восемнадцать лет безукоризненного подавления эмоций вот-вот грозили пойти прахом.
— Эй, Арт, какого хера ты творишь? — раздался голос басиста по ту сторону двери. — И на черта ты залез в кладовку?
— Мне надо побыть одному, отвали, — бросил парень, на всякий случай подперев дверь спиной. Ему действительно хотелось побыть одному, вот только с сегодняшнего утра это больше не представлялось возможным, потому что на плече у него обнаружился нежданный гость. Сказать, что Артем удивился, увидев то, во что никогда не верил, это здорово преуменьшить масштабы катастрофы. Кричал он минут пять. А Ангел, оказавшийся не самым стрессоустойчивым малым, все тридцать. Успокоившись, они поговорили и расставили над ё не все, но парочку точек. Многое осталось для Артема зыбкой тайной, в которой еще разбираться и разбираться. Но времени на это уже не нашлось. Никакие внезапно нагрянувшие Ангелы не остановили бы его от концерта. Тогда панк еще не подозревал, как это мелкое убогое создание может ему помешать насладиться сценой — единственным, что отвлекало парня от суровой реальности.
— Так какого черта ты устроил? — вновь зашипел Артем, убедившись, что от двери отошли.